Книга Даджи — Огонь в Горне - Тамора Пирс

«Начни понемногу», - сказала ей Даджа, и попятилась. Горевшая кипа растопки затрепетала, затем запылала, когда воздух снаружи подул под огонь. Даджа насыпала вокруг растопки ещё угля. Как только тот загорелся, она добавила ещё. «А вот теперь дай мне настоящий воздух», - сказала она своей подруге.

Ответ пришёл в виде мощного порыва ветра, пронёсшегося через отверстие под горном. Загорелось ещё больше угля. Даджа подсыпала топлива, пока не получила огонь, который был ей нужен для работы с железными прутьями.

«Пока просто держи ровный поток воздуха», - мысленно сказала она своей подруге. «Я надеюсь, ты взяла чего-нибудь почитать».

Она почувствовала, как Трис устроилась на скамейке около отверстия в стене. Она взяла одной рукой книгу, другой рукой травя частицу ветра с неба в отверстие для мехов.

«Это «История Вулканов, Горячих Источников и Грязевых Озёр в Горах Эмелана». В ней много информации», - объяснила Трис.

«Звучит восхитительно», - прокомментировала Даджа. Закончив магический разговор, она взяла связку длинных, тонких металлических прутьев, перенесла их к кузнечному горну, и поместила их внутрь для нагрева.

Ей было жаль Трис, которой пришлось остаться сидеть за кузницей. Её рыжеволосая подруга с гораздо большим удовольствием поехала бы с Герцогом и их учителями осматривать долину. К сожалению, когда Трис сердилась, маленькие порывы ветра становились большими. Никто не собирался подпускать её к горящим полям, которые они собирались сегодня осматривать.

В отличие от Трис, Даджу не интересовали горящие поля, о чём она и заявила своему учителю Фростпайну. Чего она хотела, так это работать над чем-то новым, например — ковать из красной меди, которую добывали в этой местности. Вместо этого он назначил ей самую скучную работу, которую только мог получить ученик.

«Гвозди», - устало подумала Даджа. Она голыми руками вытащила тонкий, вишнёвого цвета железный прут из огня. «Я мечтаю о том, чтобы ковать мечи, короны и броню, а он что мне даёт? Гвозди», - она отнесли прут к наковальне, и изучила её бесславную поверхность.

Освещение в маленькой комнате было неважным, воздух снаружи — задымлённым. Огонь в горне угасал, превращаясь в устойчивый источник жара от красных углей, дававший мало света. Ей придётся что-то с этим сделать.

Даджа протянула руку к горну, и пошевелила пальцами. Из углей поднялась огненная верёвка. Ещё одно движение пальца подтянуло верёвку к наковальне. Она остановила её в футе от себя, затем поразмыслила секунду. Она собиралась сделать из неё некое подобие канделябра, но что-то толкало её, заставляя оформить себя в огне. Она позволила этому выйти из себя в верёвку. Та расщепилась, потом расщепилась ещё, превращаясь во множество прядей. Те начали переплетаться друг с другом. Когда они остановились, в воздухе осталась висеть сетка из огня, похожая на квадрат из грубо сотканного полотна. Даджа могла бы просунуть палец в зазоры между огненными нитями, но не была уверена, что бы из этого получилось. Однако огненная ткань хорошо освещала её рабочее место, и это было самым главным. Даджа оставила её в покое.

С помощью молотка она с обидой проделала в железном пруте канавку. Где бы она сейчас была, если бы её семья не утонула? Наверное, в южной части Моря Камней, на пути к зимней стоянке. Ветер, который только начал становиться холодным, перебирал бы её косички, наполняя её лёгкие чистым, солёным морским воздухом — а не этой пыльной и дымной гадостью.

Зажав заострённый край прута в дыре, проделанной в куске металла, называемом гвоздильней, она с силой согнула прут. Тот аккуратно обломился в том месте, где она пробила канавку. «И наш корабль вёз бы отнюдь не эти штуки», - думала она, откладывая длинный остаток прута в сторону. «У нас были бы, ох, биханские специи и сотатское золото. Может быть, немного цветочных духов из Джанала».

Резким ударом молота она придала гвоздю плоскую шляпку. Подняв гвоздильню с наковальни, она перевернула её: готовый гвоздь упал в ведро с водой рядом с одной из её босых ног. Поднялся маленький язычок пара. Вздохнув, Даджа выудила охлаждённый гвоздь, и бросила его во второе, пустое, ведро. С лёгкостью, которая пришла с практикой, она положила гвоздильню обратно на наковальню, в специально сделанное для неё отверстие. Оставшаяся от первого прута часть вернулась в огонь для нагрева. Она взяла второй железный прут, и начала всё сначала.

Даджа работала равномерно, игнорируя капли пота, щекотавшие щёки, спину и бока, грезя о кораблях, плывущих под полными парусами по Морю Камней. Она была крупной для своего возраста, с широкой грудью, широкой талией, и была одета в мужскую чёрную куртку до бёдер, и чёрные штаны. Кожаный фартук, который защищал её одежду, был грязным и обожжённым. Равномерный свет от её огненного плетения играл на её коричневой коже, широких, полных губах, в данный момент грустно сжатых, и больших глубоко посаженных карих глазах. Единственными светлыми пятнами в ней были красная повязка на руке, и на кончиках косичек.

— Ты — кузнец? - спросил женский голос у неё за спиной. - У меня есть работа, которую надо выполнить.

Даджа обернулась, прищурившись. Поначалу было трудно различить женщину, стоявшую в широком дверном проёме — солнце стояло у неё за спиной, оставляя её лицо в тени. Единственное, что было ясно с первого взгляда — это то, что у неё была лишь одна нога. Вторая, обрывавшаяся на середине бедра, была заменена прочной деревянной подпоркой.

— Я — не кузнец, - ответила Даджа.

Посетительница неловко мялась: она пялилась на огненный квадрат Даджи. Девочка вздохнула. Люди почему-то всегда нервничали из-за того, как она и её друзья придавали форму магии!

— Извините, - пробормотала Даджа, и махнула квадрату рукой. Тот изогнулся, превращаясь в верёвку, а потом уполз обратно в кузнечный горн.

Посетительница сделала два прыгающих шага внутрь здания. Теперь Даджа хорошо её видела, и сразу пожалела об этом. Одна половина лица посетительницы была глубокого бронзового цвета, поблескивая единственным тёмным глазом под тяжёлыми веками. Другая сторона представляла из себя месиво блестящих коричневых шрамов вокруг бугристой глазной впадины. Из-за шрамов один из концов широкого рта женщины был оттянут вниз, придавая её лицу презрительное выражение. На её носу не было шрамов, но что-то сломало его, сделав почти плоским. Обе её брови были густыми, и Даджа подумала, была ли та вообще красивой даже до того, как потеряла половину лица. Если не обращать внимания на шрамы, она не выглядела старой — не