Не надо цветов Татьяне - Борис Носик

противоречила многим его благотворительным начинаниям. Масоном был и полководец М.И.Кутузов (орденское имя - "Зеленеющий лавр", девиз: "Победами себя прославить"). В траурной речи на масонском собрании, посвященном памяти Кутузова, сказано было, что этот "знаменитый брат" был религиозным блюстителем масонских идей, "примерным ревнителем, неизменно готовым на благотворительные жертвы во имя страждущего человека и особенно на пользу своих братьев по совершенствованию..." Кутузов связал свое имя с братством более чем на 30 лет. "Есть даже некоторые основания думать, - пишет Татьяна Бакунина, что именно масонское общество способствовало назначению его предводителем сил в борьбе с Наполеоном, который представлялся масонам начала XIX столетия демоном властолюбия и насилия. Мир и спокойствие - цель Ордена вольных каменщиков - были попраны; зло, одетое в броню завоевателя, предстало перед русскими масонами. Борьбу против этого зла они почитали своим долгом. Вот почему не только Кутузов, но и ряд других Вольных Каменщиков оказались героями войны двенадцатого года. Те же основания защиты войны выдвигали масоны союзных стран во время мировой войны 1914 года. Война, в их представлении, была единственным средством защиты от посягательства на европейский мир и культуру". "Не страшась войны, Кутузов тем не менее видел в ней лишь крайнее средство для достижения мира..." - пишет Татьяна Бакунина и снова цитирует одну из масонских траурных речей, посвященных Кутузову: "Ты руководил бестрепетными русскими солдатами не для завоеваний и разорений, во имя защиты человечества, освобождения Европы, установления ее мирного процветания... ....именно в этой ограде, недоступной для профанов и для мирского тщеславия, в этом убежище мудрецов, предназначенном для святейших таинств, - твои братья, более взысканные и более внимательные, лучше созерцают это отделение духа от бренного праха, лучше славят смерть, этот первый шаг величественного пути..." Понятно, что все живое в русском обществе влеклось к ложам Вольных Каменщиков, но пережив это увлечение пылкой юности, отходили от него люди власть имущие, вроде неуравновешенного императора Павла Первого, Александра Первого или графа Бенкендорфа. В русских ложах было много аристократов, военных, священников, в том числе и православных. Ну а евреи? Были и евреи. По одному на тысячу масонов - всего три-четыре человека на страну, незаметные лавочники, аптекарь, масоны невысокого ранга... Об огромной цивилизующей, нравственной роли русского масонства, конечно, не раз писали и до Татьяны Бакуниной, но кто ж нынче полезет на пыльные полки искать предисловие Герцена к лондонскому (1860 года) изданию "Записок" масона ("мартиниста") сенатора И.В.Лопухина, где Герцен (Искандер) пишет:

"Между Мартинистами была человеческая связь, опора, круговая порука, обмен сил, и как бы они мистически ни понимали и какими бы иероглифами ни заменяли ее, они стояли гораздо выше шаткой и бесцельной толпы образованных Русских. Они жили задней мыслью, у них было сознание совокупного труда. Член союза, член тайного общества, чувствует себя не одиноким сиротой, а живою частью живого организма. И вот откуда нравственная сила Лопухина". О счастье приобщения к братству Вольных Каменщиков Михаил Осоргин издал в 1937 году повесть - "Вольный Каменщик". Прелестная повесть о том, как казанский почтовый чиновник Егор Егорович Тетехин, "человек со смешной фамилией и прекрасным сердцем", живущий в Париже, открыл для себя через масонское Братство путь доброты и людской солидарности. Непременно почитайте эту повесть. Там все главные "тайны" масонства. Там объяснение не слишком легко постижимого факта, что такие утонченные интеллигенты, как сам Осоргин или Алданов, пришли к масонству. Цитировать эту добрую (ни в одной эмигрантской книжке не встретишь столько симпатичных французов, и оно понятно - люди "братья", и наш расизм от лукавого), смешную и грустную повесть можно без конца, ибо она, как и этот маленький наш очерк - вся про масонов и вся про масонство. Вот, поучая Егора Егоровича, разглагольствует старый масон брат Жакмен: "Чего мы ищем и добиваемся? Мы ищем в веках потерянное слово. Наука говорит, что человек никогда не был блажен и не был всеведущ, а что был он, скорее всего, обезьяной; и наука, конечно, права, - да что толку в ее правоте? Все равно нам невозможно и невыносимо жить без веры, что дожен быть ключ к загадке бытия - и слово должно быть найдено. И вот мы ищем его, зная, что найти его невозможно, но наслаждаясь его исканием". О, Вольный Каменщик Осоргин и герои его знают, что в Братстве немало мерзавцев, стяжателей и карьеристов, что не один Роман Гуль хотел "попользоваться": "Могут, вероятно, и в такой отборной среде оказаться не совсем хорошие или даже совсем нехорошие люди (Егор Егорович ни на кого не намекает), но в каком же обществе они не встречаются? Вольные Каменщики - обыкновенные люди и за святых себя не выдают..." Но разве это значит, что не следует объединяться людям, желающим творить добро? Ведь он активный был человек, Михаил Осоргин, человек деятельный, компанейский. Любил общественную деятельность, коллективизм, соборность, помощь людям... Одиночкам-отшельникам, вроде меня, это трудно понять. Тьфу, общество, да еще "тайное". Зато и мне понятно, что людям, обществу нужнее такие, как Осоргин, чем такие, как я... Герой повести Осоргина сбегает из Парижа в крошечный загородный садик. Но он еще полон сил. Сам Осоргин умер в войну, в своем садике в Шабри, на границе "свободной" зоны Франции - умер в отчаянье: еще одна война, еще один фашизм на окровавленной планете... Татьяна была под стать мужу. У ней еще было много сил, когда он умер в 1942 году. Она была молода и готова служить добру. Она и продолжала мужнино служение,

еще добрых полвека. Кто только к ней не обращался за помощью! Помогала она и без специальной просьбы. Читала, к примеру, все мои книжки и бесчисленные статейки и по почте присылала мне крошечные листки с поправками: что, по ее мнению, там было "не так". Иногда я злился: у них когда-то не говорили "старшеклассница", "одноклассник", а у нас говорят. Но, конечно, я все равно благодарил ее, понимал, что мне посчастливилось снискать ее дружбу. Да нередко она ведь бывала права. А когда случалось в мире (особенно в России) что-нибудь страшное, сразу звонил ей (или она звонила мне первая): как во время московского путча 1991 года. Часто я расспрашивал ее про какие-нибудь их старые эмигрантские тайны: они меня всегда больше интересовали, чем тайны сегодняшние. Она отвечала на вопросы очень серьезно и обстоятельно, и ей можно было доверять... Вспоминаю, как сразу после ее похорон, стоя в запущенном, заросшем, совсем не французском ее садике на улице Франклина в Сент-Женевьев-де-Буа, я рассказывал историку Андрею Серкову (переиздавшему в Москве ее книжечки про масонов) о том, как я спросил ее однажды о парижской версии знакомства Набокова с будущей женой, Верой Слоним. Помню, что только когда Татьяна подтвердила правдоподобие этой версии, я сел в поезд и поехал в Женеву к сестре Набокова (см. об этом подробнее в моей книге "Мир и дар Владимира Набокова. Первая русская биография писателя". - Пенаты, Москва, 1995). - Прежде чем дать вам ответ, - вдруг сказал мне Серков с печальным упреком, она ведь звонила в Москву. Татьяна Алексеевна советовалась с московскими подругами... Вы не знали об этом? Нет, я не знал... Я молчал, мысленно благодаря ее еще раз, и еще, и еще, смотрел на просвет в небе средь облаков, думал о том, где она теперь, наша Татьяна, что с ней, что знает она, что слышит? Вот где настоящая тайна... Это тебе не какие-то там "жидо-масонские" тайные "заговоры"... Впрочем, им, масонам, казалось, что они могут и это постигнуть. Сказано же в надгробной речи по Кутузову про каких-то "более взысканных" братьев, которые "созерцают это отделение духа от бренного праха" и "лучше славят смерть, этот первый шаг величественного пути". Но может, ведь снова - только слова...

[Большой Русский Биографический Словарь] [Русский Биографический Центр]

Бакунины

Бакунина Прасковья Михайловна Бакуринские Бакунина Екатерина Михайловна Бакшеевы (Бокшеевы) Бакунина Евдокия Михайловна Балабан (Дионисий) Бакунина Варвара Александровна (по мужу Дьякова) Балабанов Марко Бакунина Александра Александровна (по мужу Вульф) Балабанова Екатерина Вячеславовна

Бакунины - дворянский род, по преданиям ведущий свое начало от одного из трех братьев, выехавших на службу в Москву из Венгрии в 1492 году. Первый документально известный предок этого рода - Никифор Евдокимов, бывший дьяком в 1658 году и числившийся московским дворянином в 1677 году. Правнук его, Михаил Иванович, был комендантом в Царицыне при Петре I . Сын Михаила, Василий (умер в 1766 году) служил в коллегии иностранных дел и составил "Описание калмыцких народов, особенно таргоутского", хранящееся в рукописи в архиве коллегии иностранных дел. Два его одноименные сына, Петр Васильевич-большой и Петр Васильевич-меньшой, были членами иностранной коллегии при Екатерине II ; последний (умер в 1786 году) был по влиянию своему на дела при гр. Никите Ивановиче Панине соперником Безбородка и состоял одним из президентов российской академии. Из сыновей его, Модест, написал: "К новому разделу и обрабатыванию полей" (СПб., 1800), а Павел (умер в 1805 году) был директором Академии Наук и президентом российской академии. Сын Павла, Александр (умер в 1853 году), был тверским губернатором. Третий сын Василия Михайловича, Михаил (умер в 1803 году), был вице-президентом камер-коллегии. Из сыновей его, Михаил (умер в 1847 году), бывший губернатором в Петербурге, затем сенатором в Москве, а Иван убит на Кавказе в начале XIX века. У Михаила Михайловича Б. был сын Василий (умер в 1863 году), издавший брошюру об Александровской колонне (1834), и три дочери: - 1) Евдокия, художница, учившаяся в Италии и имевшая золотую медаль от Академии Художеств; в 20-х и 30-х годах XIX столетия она играла заметную роль в московском обществе и была невестой знаменитого Мицкевича, но брак не состоялся вследствие различия в вероисповедании и религиозных взглядах жениха и невесты. - 2) Екатерина, одна из выдающихся сестер милосердия Красного Креста, работавшая под руководством Н.И. Пирогова в Севастополе в 1855 - 56 годах и затем в войну 1877 - 78 годов на Кавказе. Она устроила у себя в Новоторжском уезде, в имении Козицыне, еще до введения земских учреждений, обширную амбулаторию для крестьян, а затем была избрана земским собранием попечительницей над всеми больничками и приемными покоями Новоторжского уезда - Ср. "Записки" ее в "Вестнике Европы" за 1898 год, No 3 - 6, и "Воспоминания" о ней врача Синицына , там же, в No 7. - 3) Прасковья, помещавшая повести в "Москвитянине" в сороковых годах. Все три сестры умерли в глубокой старости. Родовое гнездо Бакуниных - село Прямухино Новоторжского уезда - было куплено Михаилом Васильевичем Бакуниным в конце XVIII века, но устроено в нынешнем его виде сыном его Александром Б., родившемся в 1768 году. С девятилетнего возраста он воспитывался в Италии и кончил курс Туринского университета со степенью доктора философии. Он был женат на Варваре Александровне Муравьевой, родственнице всех Муравьевых, участвовавших в тайных обществах двадцатых годов XIX столетия. В начале XIX века Александр Б. был новоторжским уездным и тверским губернским предводителем дворянства. При переформировании "Союза Спасения" в "Союз Благоденствия" в 1818 году он сыграл, по-видимому, немаловажную роль своими советами Михаилу Муравьеву , который был главным инициатором в этой перестройке тайного общества на более мирный лад, по типу Tugendbund'a. Остальную часть своей жизни Александр Михайлович посвятил хозяйству и воспитанию своих 6 сыновей и 5 дочерей. Он хорошо писал стихи и, между прочим, оставил большую поэму "Осуга" (по имени реки, на которой расположено Прямухино), в которой живыми чертами описал свой оригинальный семейный быт. С начала 30-х годов он был заботливым попечителем тверской гимназии. Умер в 1854 году, задолго до смерти потеряв зрение. О нем см. ст. И.И. Лажечникова "Заметки для биографии Белинского", в "Московском Вестнике" за 1859 год, No 17; в "Полном собрании сочинений Белинского" под редакцией С.А. Венгерова (т. IV, стр. 547 - 548); в "Биографии графа М Н. Муравьева", составленной Кропотовым, стр. 205 - 213; в ст. А.А. Корнилова "Семейство Бакуниных" ("Русская Мысль" за 1909 год, No 5, 6 и 8). В 30-х и 40-х годах XIX столетия семейство Бакуниных, по своим связям с кружком Станкевича , сыграло значительную роль в развитии русской литературы и общественной мысли того времени, причем немаловажное участие в истории этого кружка имели дочери А.М. Бакунина: Любовь, Варвара, Татьяна и Александра, младшая дочь Софья умерла ребенком (о них см. вышеназванные статьи А.А. Корнилова; П.В. Анненкова , "Замечательное десятилетие (1838 - 1848)"; его же "Н.В. Станкевич" (М., 1857); А.Н. Пыпин , "Белинский, его жизнь и переписка"; П.Н. Милюков, "Любовь у идеалистов тридцатых годов", в сборнике "Из истории русской интеллигенции"). - Любовь Александровна (1811 - 1838) была невестой Н.В. Станкевича; о ней сохранились (в архиве Бакуниных) трогательные воспоминания в письмах Белинского к ее брату Михаилу Александровичу, после ее смерти; Варвара, по мужу Дьякова (1812 - 1866). На ее руках умер Станкевич. Переписка ее, в высшей степени интересная, отчасти сохранилась в семейном архиве Бакуниных; Татьяна (1815 - 1871) была центральным членом семьи и пользовалась наибольшим расположением всех братьев и сестер. Она была очень дружна также с Белинским, впоследствии же с И.С. Тургеневым и композитором Серовым ; Александра (1816 - 1882), вызвавшая сильную любовь к себе Белинского, продолжавшуюся три года, но не увенчавшуюся взаимностью; затем она была в 1839 - 40 годах невестой Василия Боткина , но не вышла за него замуж, вследствие сопротивления родителей, и позднее вышла за помещика Вульфа.