Читатель предупрежден - Джон Карр

Он взялся за тяжелый дверной молоток и постучал в дверь. Ответом ему было только усилившееся щебетание птиц.

Через минуту он постучал снова, но и на этот раз никто не вышел ему навстречу. Изнутри не доносилось ни одного звука или какого-то отголоска жизни. Все это, вместе с отсутствием автомобиля на станции, немного обеспокоило Сандерса, приводя на ум ряд возможностей: ошибка в дате, недоразумение, потерявшееся письмо. Он немного поколебался, потом поставил чемодан и пошел вдоль правой стороны дома.

Все правое крыло состояло из одного огромного помещения, пристроенного к средней части здания. Это была оранжерея, такая, какие строили в девятнадцатом веке; огромный зал деревянной конструкции с высокими витражами и куполообразной стеклянной крышей. Сейчас это выглядело излишне роскошно и архаично. Один из витражей был до половины открыт, и, к своему огромному облегчению, Сандерс услышал женский голос, звучащий на фоне шума тихо плещущей где-то воды.

– Он должен отсюда уехать! Обязательно убеди Мину, чтобы она его отослала, Ларри, иначе будут неприятности. Неужели ты этого не понимаешь?

Эти слова были сказаны с такой страстью, что Сандерс невольно остановился. Кто-то рассмеялся, и он услышал голос Лоуренса Чейза.

– А что тебя беспокоит? Боишься, что он прочтет твои мысли?

– Знаешь, возможно, так и есть, – призналась она.

Доктор кашлянул и зашуршал ногами по песку, которым была усыпана дорожка. Потом перешел полосу газона, отделяющую оранжерею от дорожки, постучал в стекло и сунул голову в окно.

– Боже мой! – воскликнул Чейз, обернувшись.

Девушка в темном платье быстро встала с каменного парапета, окружавшего маленький фонтанчик.

Внутри было гораздо более тепло и душно, чем предполагал Сандерс. Скупой свет проникал туда через стеклянный купол крыши. Огромные тропические растения – развесистые папоротники и пальмы – еще больше сгущали полумрак. Мелкие, как пыль, капли воды с тихим шумом разбрызгивались фонтаном. Часть каменного пола была покрыта пушистым ковром. На этом старомодном фоне необычно выглядел современный переносной электрический камин, оранжево-красные отблески которого ложились на пол, отражались в каплях воды и в стеклянной крыше.

– Это старина Сандерс, – как бы с недоверием сказал наконец Чейз. – Господи, послушай, мне так неудобно из-за этого автомобиля. Похоже, что этот уик-энд начался достаточно скверно. Но, позволь, я тебя представлю: доктор Сандерс – мисс Виктория Кин.

Он бросил на Сандерса многозначительный взгляд: «и-без-глупых-шуток-понятно?». Его лицо, достаточно длинное от природы, вытянулось еще больше. Лоуренс Чейз был высоким, худощавым молодым человеком, несколько флегматичным по натуре, но обладавшим истинным талантом юриста. Слова просто сами текли у него из уст. В тот период, когда был построен этот дом, бытовало модное выражение: «Выглядит так, как будто его только что вынули из коробки». Однако сейчас определяющей чертой его поведения была серьезность.

– К сожалению, все разладилось, – объяснил он. – Поэтому никто за тобой не поехал. У нас была авария.

– Авария?

– Да. Мина, Виктория, Сэм и я приехали поездом. То же самое сделал наш ясновидящий приятель, Пенник. Прислуга – все четверо, ехали с нашими вещами на автомобиле Сэма. Вещи нам доставили, но, что весьма неприятно, без прислуги.

– Без прислуги? Почему?

– Никто точно ничего не знает. Ходжес, шофер Сэма, видимо, пытался на большой скорости повернуть и врезался в грузовик. Не могу ничего понять, потому что Ходжес – самый осторожный водитель из всех, с которыми я когда-либо ездил.

– Ты хочешь сказать, что с ними ничего серьезного не произошло?

– Нет, нет, никто серьезно не ранен. В худшем случае, ушиб и шок, но и этого достаточно, чтобы задержать их в госпитале на всю ночь. Таким образом, у нас нет никого, кто, по крайней мере, мог бы сварить яйца. Очень неприятно. Но, разумеется, им гораздо неприятнее, беднягам… – добавил он поспешно.

– Гораздо неприятнее, – признала Вики Кин. – А, кроме того, я могу сварить яйца. Добрый день, доктор!

Сандерс ждал этих слов, чтобы иметь возможность завершить приветственные формальности. Он поклонился и с интересом взглянул на девушку. Хотя она была примерно в его возрасте, то есть около тридцати лет, свойственная ей теплая, мягкая жизнерадостность делала ее значительно моложе: она ощущалась и в ее фигуре, и в манерах, и даже в голосе. При этом она не производила впечатления изнеженной особы. Ее также нельзя было назвать красавицей, потому что она не обладала классическими признаками красоты. Ее голубые глаза и темно-каштановые, коротко подстриженные волосы были настолько обыкновенными, что вы никогда не обратили бы на нее внимания, если бы не удивительное обаяние, исходящее от всей ее особы. И, взглянув на нее один раз, трудно было отвести взгляд. Кроме того, Сандерсу редко случалось встретить человека с такой свободой дружеского общения и такими спокойными движениями. Она сидела на краешке фонтана в своем темном и просторном платьице, но о ее присутствии невозможно было забыть. К тому же у нее была очень приятная улыбка.

– Удивительно, – задумчиво продолжал Чейз, – каким одиноким выглядит дом без прислуги. Странно, вся наша шестерка оказалась замкнутой здесь на весь уик-энд, и нет никого, кто мог бы вести этот корабль!

– Да? – заинтересовалась Вики. – И что ты видишь здесь странного?

Хотя она возражала против этого, Сандерс ощущал ту же самую атмосферу, которую не смог точно определить Чейз. Куртины Форвейза как будто отгородили их от мира. Из комнаты, прилегающей к оранжерее, доносился мерный стук часов. Чейз поколебался какое-то мгновение.

– Хм-м, сам не знаю. Может быть, я поддаюсь общей склонности к метафизике? А кроме того, бедный старина Сэм заработает инфаркт, если будет отсутствовать его бесценный Паркер. Кто приготовит ему ванну или вставит запонки в манжеты? Виктория, – быстро добавил он, меняя тему, – из одной компании с нами. Она работает в прокуратуре. Она готовит материалы для юристов, ты режешь покойников, я защищаю или обвиняю. Как удастся! Мы прекрасная стайка стервятников, не так ли?

– Ты прав, – серьезно согласилась Вики. Она повернулась к Сандерсу. – Вы приятель сэра Генри Мерривейла, правда?

– Да, во всяком случае, один из многих.

– Я слышала, он приезжает сюда в воскресенье?

– Вероятно.

– Вики опасается, что могут быть неприятности с нашим приятелем, ясновидящим, – заметил Чейз. Он говорил с какой-то откровенной нежностью, как будто объяснял что-то маленькой девочке.

– Меня уже обвинили в излишке воображения, помешательстве и мании преследования. – Вики с интересом рассматривала собственные ногти. – Позвольте мне задать вам один вопрос. Я хочу вам представить одну гипотетическую ситуацию. Допустим, Пенник обладает способностями, на которые претендует, и при соответственном усилии может прочитать любую мысль, которая придет нам в голову. Я не поручусь заранее, что мы не имеем дело с подлинным ясновидящим, хотя ни на одном представлении подобного рода мне не было так… так не по себе. Но допустим, что он обладает подобным даром. Вы отдаете себе отчет в том, что из этого может выйти?

На лице Сандерса, должно быть, мелькнуло недоверие, потому что Вики отбила его взгляд с ловкостью опытного фехтовальщика. При этом она усмехнулась.

– Доктор не верит в ясновидящих?

– Сам не знаю, – искренне признался Сандерс. – Но продолжайте дальше. Если мы примем вашу гипотезу, что из этого вытекает?

Она пристально смотрела в фонтан.

– Я говорила с Ларри по поводу пьесы «Опасный поворот». Ее главная мысль, если вы помните, заключается в том, что во всех разговорах с друзьями или родственниками, любое, даже самое банальное замечание может превратить невинную болтовню в истинное бедствие. Большей частью мы успешно минуем эти опасные повороты, но иногда колеса случайно соскальзывают. И тогда выходит наружу какая-либо тайна. Но если ты уже оказался на этом повороте, то тебе приходится съезжать по дороге в самый низ. Раскрытие этого секрета ведет к раскрытию следующего, касающегося другого человека, и, в конце концов, тайная, внутренняя жизнь каждого оказывается вытащенной на дневной свет. Это не самое приятное зрелище.

Такой поворот достаточно опасен. Но это только поворот, взятый случайно или в результате стечения обстоятельств. Но допустим, что существует кто-то, сделавший это сознательно, зная, где находится такой поворот и к чему он может привести? Допустим, что есть человек, способный читать мысли. И он может узнать самые сокровенные из них. Лучше вообще не думать о том, к чему это может привести. Может быть, я не права?

Она говорила спокойно, как бы объясняя. И только в конце подняла глаза. На лице Лоуренса Чейза было написано удивление, сомнение и некоторое раздражение.