Дамы тайного цирка - Констанс Сэйерс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Рукава вообще не подходят. – Одри Барнс нахмурилась и провела пятернёй по пшеничного цвета коротким волосам. – Развернись, – скомандовала она, сопровождая свои слова вращением кисти. – Ты будешь нервничать на церемонии, и чары спадут. Попомни мои слова. Это опасная затея.
– Ты же можешь поддержать его целым, если моё заклинание пропадёт.
– Вот мне больше беспокоиться не о чем.
Мать Лары была блестящей заклинательницей, пусть даже ненавидела пользоваться магией. Она отдала колье дочери и занялась заколдованным свадебным нарядом: провела ладонями по кружевным рукавам, и под её прикосновением они превратились в струящийся шифон. В отличие от Лары матери не приходилось говорить платью, что делать, оно подчинялось её мыслям. Одри вернула платиновому бисеру первоначальный цвет, но потом передумала и заменила его целиком мягким вышитым узором.
– Вот так, – сказала она. – Нужно что-то плотное по контрасту с рукавами.
На выходе получилось платье цвета слоновой кости с рукавами того же цвета, платиновой отделкой на лифе и пышной юбкой в пол.
– Так гораздо романтичнее, – заключила Одри.
Лара оглядела изменения в зеркале и осталась довольна.
– Тебе нужно чаще зачаровывать платья, матушка!
Одри бросила на дочь сердитый взгляд, забрала у неё из рук украшение и надела ей на шею.
Лара в восхищении потрогала колье.
– Где ты прятала эту побрякушку?
– Оно принадлежало Сесиль, – сказала Одри. То есть прабабушке Лары.
Колье действительно выглядело знакомым.
– Ты носила его раньше?
– Нет, – ответила мать, любовно глядя на свои изменения в платье, поправляя его здесь и там и лёгкими прикосновениями меняя оттенок и фасон. – Но ты его видела. Бабушка в нём на портрете.
Лара сотни раз проходила по коридору мимо портрета Сесиль Кабо, но никогда не задерживалась, чтобы рассмотреть его внимательнее. Она попыталась припомнить колье.
– Она унаследовала его от матери.
– Я не знала. – Лара потрогала изящные жемчужные нити, удивляясь, почему ни разу не находила его в детстве, когда рылась в материнской шкатулке с украшениями.
– Говорят, она была знаменитостью. – Одри улыбнулась и покружила Лару за руку. – Ты в нём прекрасно выглядишь. И мне нравятся изменения в платье, но так рисковать нельзя. Тебя могут поймать.
– Но я в своей комнате. Кому меня ловить, кроме тебя?
– Нельзя подвергать себя риску из-за магии, Лара. Тебя не поймут. Представь, что будет, если это платье расколдуется посреди твоей свадебной клятвы?
– Ты имеешь в виду, что Тодд не поймёт. – Лара скрестила на груди руки.
– Послушай, – сказала Одри тоном убеждения, – некоторые тайны следует строго хранить даже от Тодда. И это – одна из них.
Лара знала: мать всегда хотела, чтобы они были «нормальными». Они же, напротив, принадлежали к фамилии Кабо – знаменитой и странной цирковой семье, которая раньше владела Цирком Марго. Семьи циркачей редко бывают нормальными. В детстве Одри каждое лето выступала с лошадьми, стала выдающейся наездницей, но терпеть не могла выступать на публику и ясно дала понять, что не желает больше участвовать в семейном деле. Вместо этого молодая девушка забрала из своего номера лошадей породы Липпитт Морган и занялась их разведением, и вскоре фермы Кабо превратились в одно из самых успешных коневодческих хозяйств на юге. Из-за конкуренции с телевидением для Цирка Марго наступили тяжёлые времена, и он закрылся в начале 1970-х, когда посетителей стало намного меньше.
А ещё были эти странные способности – простые «корректировки», которые могли делать и мать, и дочь. Одри так рассердилась, когда её не по годам развитая дочь использовала чары в школе на глазах у других детей, что в наказание заколдовала все двери и окна в доме, и Лара провела выходные под домашним арестом.
Лара повернулась к Одри спиной.
– Расстегнёшь? Мне надо съездить к Тодду.
– Сейчас? – Одри снова упёрла руки в боки. – Десять вечера. Не задерживайся надолго, это плохая примета.
Лара закатила глаза, собрала платье, которое вернулось к своему первоначальному виду, и повесила на вешалку. Они с Тоддом поддались бабушкиным сказкам Одри и согласились провести ночь перед свадьбой отдельно. Лара сегодня вернётся на фермы Кабо к матери, а Тодд будет ночевать в их квартире.
Одри Барнс обладала всеми привлекательными свойствами блондинки из фильмов Хичкока, но также разделяла все мифы и романтические убеждения викторианской героини. Она назвала Лару в честь персонажа из «Доктора Живаго» – фильм они исправно пересматривали каждый год с коробкой платочков. Завтра на свадьбе Лара будет танцевать с отцом под кавер Аль Мартино «Somewhere My Love»[1], и мать наверняка будет утирать слёзы где-то рядом со свадебным тортом.
Её джип выбирался по извилистой дороге от ферм Кабо на автомагистраль, и Лара вспомнила разочарованный взгляд матери, когда они с Тоддом объявили о помолвке. Её жених не очень-то нравился Одри. Она пыталась отговорить их от свадьбы, убеждая подождать до весны. Лара знала: мать надеется, что время сможет что-то изменить. Но Тодд был Лариной первой любовью, её первым во всех смыслах. Они знали друг друга с пятнадцати лет.
Одри содействовала тому, чтобы они учились в разных колледжах, оплатила дочери семестр учёбы в Европе и даже смирилась с Лариными годичными гастролями вместе с группой отца – всё что угодно, лишь бы охладились их отношения с Тоддом. Тодд также уехал в колледж, отучился два курса, затем вернулся домой и основал мастерскую по реставрации ретроавтомобилей.
Когда они были в разлуке или расставались на время, другие парни интересовали Лару, только если были похожи на Тодда. Судя по коллекции двойников Лары, с которыми встречался Тодд во время их размолвок, он чувствовал то же самое. Химия или магия – какое-то необъяснимое притяжение всегда приводило их друг к другу.
Лара не сомневалась: если бы Одри была моложе, она потеряла бы голову именно от такого романтического типажа плохого парня, как Тодд. Фактически мать выбрала свою версию Тодда когда-то в 1974-м, когда вышла замуж за Лариного отца, Джейсона Барнса.
Лара свернула на подъездную дорожку. Дом гудел деятельным ожиданием, фонари освещали дорогу до приоткрытой сейчас входной двери. Родственники из дальней дали вроде Одессы и Толедо занимали ручки диванчика и декоративные стулья со спинкой. Звенели тарелки, люди сталкивались друг с другом над грязной посудой и кружками с кофе без кофеина. Лара задумалась, почему её дом, в отличие от этого, не был полностью забит роднёй.
Она заметила Тодда через зал: он выходил из задней двери с пакетами льда в руках. Проходя мимо, он тоже заметил Лару и улыбнулся. Его длинные, до подбородка, волнистые волосы в течение вечера
