Урмель, который приплыл на льдине - Макс Крузе

Но вернемся к истории Хрюквы. В один прекрасный день Тибатонг стал проводить эксперименты со всякими разными травами. Он разрабатывал такой препарат, который бы определенным образом влиял на речевые центры мозга. Когда микстура была готова, он принялся пичкать ею свинку: три раза в день, по десять капель во время еды. Чуть позже к микстуре добавились странные упражнения для мышц пятачка.

Тибатонг часами простаивал перед своей подопечной на четвереньках, пристально смотрел ей в глаза, вращал языком и похрюкивал. Неудивительно, что вскоре по Винкельбергу пронесся слух, будто профессор свихнулся. Ведь кто-нибудь нет-нет да и заглянет к Тибатонгу — например, почтальон или газовщик.

Так вот, эти люди никак не могли взять в толк, зачем профессор стоит на коленях перед свиньей и твердит: «Рюх-рюх! Рюх-рюх!» Ну а когда Поросятина — заметьте, как грубо они обзывали милую Хрюкву! — сказала в ответ: «Рюх-рюх!», и они таким образом объяснились, — Тибатонг лишился доброго имени. Профессору посоветовали уволиться по собственному желанию.

И на что же прикажете жить бедному ученому? Как продолжать научные изыскания? Чтобы не погибнуть от голода или, неровен час, не пустить бедную Хрюкву на мясо, нужно было поскорей уезжать. Профессор всерьез размышлял, куда бы им податься, и потихоньку распродавал пожитки.

Как-то раз почтальон отвел Тима в сторонку и сообщил:

— Радуйся, мальчик! На вчерашнем собрании городского совета тебя решили отдать приличным, надежным людям. У полоумного Тибатонга тебе оставаться никак нельзя.

Но Кляксик считал иначе. Да и профессор тоже.

Той же ночью троица тайно покинула город. Профессор нес на плечах рюкзак, набитый одеждой, книгами и разной домашней утварью. Хрюква везла тележку, на которую взгромоздили Почивальную Бочку, а сверху накидали всякой всячины, необходимой в хозяйстве. Тим Кляксик изо всех сил подталкивал тележку сзади.

С тех пор в Винкельберге их больше не видели. И постепенно забыли о них.

…Но с тех пор немало воды утекло.

Профессор прочел много книжек и знал земной шар как свои пять пальцев. Этим и объясняется то, что в один прекрасный день их выдолбленная из дерева лодка причалила к берегу одинокого острова. Тим Кляксик стоял на одном колене в носовой части и греб. Хрюква, покачиваясь на волнах, плыла на буксире: Тим превратил Почивальную Бочку в настоящий плавучий домик. Чтобы вода не заливалась внутрь, он наполовину забил горловину досками, оставив сверху лишь небольшую форточку. Поднимутся волны — дверцу можно закрыть. Упитанная пассажирка держала спаленку в равновесии. А так как с погодой им повезло, то большую часть дороги Хрюква плыла, высунув в форточку пятачок и подставляя щетинки жаркому солнцу.

Остров понравился путникам с первого взгляда.

Профессора Тибатонга печалило только то, что он не успел доказать существование рыб-невидимок и не довел до конца Теорию урмелей. Дело в том, что профессор изучал остатки скелетов и кости вымерших ископаемых и однажды сделал открытие: среди древних животных, населявших некогда Землю, был один странный, до сих пор не известный науке зверь. Он назвал его Урмель. Но профессора, как всегда, засмеяли. И громче всех смеялся доктор наук Цвенгельман — директор Музея природы в городе Пумполоне, столице страны Пумполонии.

Что ж, теперь, оказавшись на одиноком острове, можно продолжить работу. Книгами и бумагой он не забыл запастись. Взвалив на плечи тяжелый рюкзак, профессор вылез из лодки и по воде пошлепал к берегу.

На вершине горы они воздвигли деревянную хижину. Тим Кляксик ловко орудовал пилой и молотком, Хрюква ворочала бревна.

После того как профессор вселился в новый дом, для Бочки тоже нашлось славное местечко в саду, откуда Хрюква могла любоваться звездами южного неба и слушать шелест листвы. А когда луна светила слишком уж ярко, свинка задергивала синюю занавесочку.

Круглый год здесь царило лето.

Время шло. Тибатонг продолжал заниматься с Хрюквой, и вскоре умнейшая свинка уже вовсю лопотала по-человечьи. Тогда он набрал новичков. Под конец даже пришлось пристроить к домику класс для занятий. Еще никогда и нигде профессор не был так счастлив, как здесь, на острове!

Они окрестили остров Хатихрю — Ха(бакук) + Ти(м) + Хрю(ква) — в знак того, что это их остров. А гора, на которой стояла хижина, получила название Высполпу, потому что она была выс(оченная) и лежала ровно на полпу(ти) от края до края острова.

Глава третья

Профессору сообщают важную новость

Ну а теперь вернемся к событиям сегодняшнего утра.

На пороге Школы в смущении мялся пернатый по прозвищу Шуш-Башмак. Над его хохолком горела яркими красками вывеска, творение Тима Кляксика:

Шуш был из породы китоглавов. Это такие птицы с огромными клювами, похожими на большой деревянный башмак. Отсюда и прозвище. Шуш был единственной птицей во всей компании. Пингвина Шуш не считал своим соплеменником: какая же он птица, коли летать не умеет?!

Шуш не знал, как ему быть. Он прилежно сделал все упражнения и собирался сегодня блеснуть на уроке. Ему задали тренировать «ррр». Китоглаву мешал его клюв. Вместо «крыло» у него получалось когда «кыло», а когда «кгггыло». Но вррременами он каррркал очень прррилично.

И вот Шуш сидел на пороге, распираемый знаниями. Вава и Пинг куда-то запропастились, и Хрюква турнула его из класса, фырча и размахивая мокрой тряпкой:

— Уроков сегодня не будет! Уф-уф. Не путайся под ногами, у меня уборка! Уф-уф.

Хрюква объяснялась лучше других, но, страдая одышкой, пыхтела и фыркала.

За прошедшие годы Хрюква превратилась в настоящую домоправительницу. Порой она впадала в хозяйственный раж и изрядно тиранила домочадцев.

Профессор сегодня всю ночь не смыкая глаз работал над своей книгой. Называлась она очень длинно: «Обучение животных человеческой речи. Проблематика и значение. Методика профессора Хабакука Тибатонга». А дальше шло приложение «Первые упражнения для базовой ступени».

Уже занималась заря, а он все писал. Впрочем, теперь он сочинял письмо своему недругу — доктору наук Цвенгельману, директору Музея природы столичного города Пумполона. Недавно тот в очередной раз вывел профессора из себя. Напечатал в одном журнале статейку, где утверждалось, что зверь по имени Урмель, открытый профессором Тибатонгом, существует лишь в воспаленном воображении самого Тибатонга, достойного всяческой жалости!

Профессор рвал и метал. Еще бы! Ведь он только что блистательно доказал, что урмели — необходимое связующее звено между динозаврами и млекопитающими! Одних латинских и греческих слов сколько потратил!

Так что послание Цвенгельману получилось не самым любезным. В процессе письма Тибатонг пришел в такое волнение, что чуть не пронзил пером бедную Хрюкву, когда та внесла в кабинет утренний кофе. На миг ему померещилось, будто она — Цвенгельман. Разумеется, он извинился, как только понял свою ошибку:

— Прости меня, Хрюква!.. Нет, ну что за глупец этот директор!.. Подумать только — не верить в урмелей!.. Где же мои очки?!

— У тебя на носу, профессор! Уф-уф! — возмущенно фыркнула Хрюква. Уколы и щипки она переносила болезненно. Терпеть не могла, когда Шуш или Пинг шутки ради клевали ее в розовый бок. Она подтолкнула профессора и зафырчала:

— Ты страшно переутомился! Фффу! Сейчас же в постель! Хоть раз выспись по-человечески!

Профессор вздохнул. Против Хрюквы он бессилен…

Она уложила его в постель, подоткнув одеяло так, что снаружи остался торчать один лишь бугристый профессорский нос. Задернула занавески и потрусила из комнаты.

— Ты все еще тут? — фыркнула Хрюква, завидев Шуша. — Тогда помоги мне с уборкой! Бери тряпку в клюв и протри-ка пыль!

— Ты с ума сошла — тррряпку в клюв?! — обиженно каркнул Шуш, расправил крылья и был таков. Хрюква нисколько не удивилась. Она всегда говорила, что от этих пернатых толку — нуль.

Шуш полетел на поиски Кляксика. Тот частенько сиживал на пригорке неподалеку. Вскоре Шуш и впрямь разглядел сквозь густую темную зелень знакомые рыжие вихры.

— Пгггиветствую, Тим! — заклекотал Башмак. — Скажи, ты тоже поссоился с Хгюквой? Хотела заткнуть мне клюв — ты пгггедставляешь?!

Кляксик очистил банан и отшвырнул кожурку.

— Не представляю. Ни разу в жизни не ссорился с Хрюквой, — ответил он. — Послушай, что это там такое блестит на берегу?

Шуш уселся на ветку. Она закачалась. Шуш вылупил глаза, но так ничего толком и не разглядел.