Ксанта, Бука, Фома и я - Александр Шалимов

- Вы, наверно, уже подумали, когда летели.

- Ну, это было очень быстро. Из Петропавловска сюда всего полчаса полета. Скажи мне лучше, а что этот Фома - он постоянно живет тут?

- Да, он тут за главного сторожа, чтобы не приходили волки и дикие кабаны.

- Интересно! Неужели тут еще сохранились волки?

- Конечно. Они живут вон там - за Курильским озером. Там у них свой заповедник. Но они приходили сюда, и выли, и портили цветы. Теперь Фома их не пускает.

- Гм... Слушай, Ксанта, а почему бы этого Фому не назначить тут управляющим? Вот не знал, что он постоянно живет тут!

Ксанта внимательно посмотрела на меня. В ее взгляде мелькнуло что-то похожее на сомнение, - не шучу ли? Однако она сказала очень серьезно:

- Я думаю - Фома не справится. Нет, вы больше подходите...

- Спасибо... Пойдем все-таки к Фоме, поговорим с ним.

- Пойдемте, - тоненьким голоском сказала Ксанта.

Она повела меня по узкой, посыпанной красноватым песком дорожке в глубь поселка. Вокруг рыжевато-огненным ковром горели цветы - осенние цветы Камчатки: астры, хризантемы, георгины, сальвии. Густая поросль цветов почти в рост Ксанты. Девочка уверенно вела меня сквозь этот пестрый живой лабиринт. Мы обогнули одно здание, потом другое, наискось пересекли широкую поляну - цветник. Над нами была тайга в ярком осеннем уборе бледно-зеленые, почти прозрачные лиственницы, огромные мохнатые кедры, оранжевые березы, золотистые тополя, ярко-красные осины. А вокруг - буйный ковер осенних цветов, аккуратные, посыпанные песком дорожки, разноцветные домики поселка.

Местами кроны деревьев расступались, и высоко в бледно-голубом небе - в полдень ветер угнал тучи - блестели нити проводов, подвешенные на высоких ажурных мачтах. Лучи неяркого солнца пробивались сквозь осеннюю листву и заставляли вспыхивать цветными огоньками зеленые и розовые стекла на верандах. Было очень тихо. Лишь чуть слышно шелестели опавшие листья под легкими шагами Ксанты. Пахло осенним лесом. Это был удивительный запах горьковатой свежести, прелых листьев, грибов и хвои и еще чего-то, почти неуловимого, но странно знакомого и волнующего...

Мы все шли и шли. И мне уже начало казаться, что нет никакой Паужетки, нет старой геотермальной станции. Я в заповедном сказочном лесу своего детства. Маленькая лесная фея ведет меня куда-то... Не все ли равно, куда... Сейчас мы повстречаем доброго волшебника и начнутся чудеса...

Волшебника мы не встретили, но чудеса начались сразу, как только мы с Ксантой очутились на небольшой площади, расположенной, вероятно, в самом центре поселка. Площадь была вымощена квадратными плитами розоватого туфа. Плиты не прилегали плотно одна к другой, и между ними всюду пробивался ярко-зеленый мох. Это был удивительный геометрический узор, сотканный из сетки живой зелени и квадратов теплого розового камня. Посреди площади круглый бассейн, выложенный красноватым мрамором. Раньше тут был фонтан, но теперь он не действовал, и бассейн был пуст. За фонтаном поднимался памятник из серого гранита: худощавая, чуть сутулая фигура в широкополой шляпе и высоких сапогах, узкое лицо с бородкой клинышком, в левой руке геологический молоток. Я сразу узнал его. Я видел его живым на старинных фотографиях. В прошлом веке его называли "отцом вулканологии", созданной им науки о действующих вулканах. Конечно, он завоевал право стоять тут - в поселке вулканологов, у подножия вулкана, который он заставил служить людям. Но теперь... Разве не ирония судьбы - вечно стоять в покинутом людьми селении. Что говорит случайным посетителям этих мест его имя, высеченное на полированном граните?

- Знаешь ли, кто это? - тихо спросил я Ксанту.

Девочка подняла на меня удивленные глаза:

- Конечно. Это мой прапрапрадедушка. Папа говорил, что он, - Ксанта указала на памятник, - первым стал изучать камчатские вулканы. И он уговорил своих ровесников построить здесь поселок и вулканическую электростанцию.

- Ого, - сказал я. Я чувствовал, что должен был что-нибудь сказать.

- Каждый день мы приносим свежие цветы к подножию его памятника, продолжала Ксанта. - Мама рассказывала, что прапрапрадедушка очень любил цветы.

- Так значит, твои папа и мама тоже живут в поселке у моря?

- Что вы! В поселке у моря живут только дети, ну и, конечно, наши воспитатели и наставники. Серебристый Лебедь - детский поселок. А моя мама работает в Петропавловске. Она геолог, как и прапрапрадедушка. Папа - тоже геолог. Но сейчас он в командировке, там, - Ксанта подняла пальчик вверх. - Вечером будет видно, я вам покажу. Он на Луне. Изучает там вулканы. Он обещал мне привезти оттуда лунные камни.

- Вот как! Ты, наверно, тоже мечтаешь стать геологом?

- Нет, я еще не решила, - серьезно сказала Ксанта. - Понимаете, очень трудно выбрать. Все кажется таким интересным. В первом классе мы с Марой моей лучшей подругой - хотели быть капитанами космических кораблей. Во втором - Мара вдруг захотела стать океанологом, чтобы работать на дне Тихого океана. И я тоже захотела. Но потом мы узнали, что там всегда темно, и, понимаете, мы раздумали. Теперь Мара хочет научиться сочинять красивую музыку, а я - я еще думаю... Может быть, я буду работать на такой станции, как эта, только побольше...

- Таких станций теперь не строят, девочка.

- Я знаю. Я думала про новые, которые строят сейчас, например в Гренландии...

"Так тебе и надо", - мысленно сказал я самому себе и накрепко прикусил язык.

- А может быть, поеду сажать леса в пустынях Африки, - продолжала Ксанта, - или буду перевоспитывать диких животных, делать их умными и добрыми. Как Фома...

- Что - как Фома?

- Ну, Фома - он тоже... Вы увидите, - Ксанта вдруг захлопала в ладоши. - Смотрите, смотрите, - закричала она, - вот они идут к нам вместе с Букой!

Я оглянулся. Через площадь неторопливо шествовали здоровенный лохматый ньюфаундленд и большой бурый медведь. Ньюфаундленд был размером с годовалого теленка, весь белый, с черными пятнами на широкой лобастой морде и на массивных лапах. Приближался он с необыкновенным достоинством, бесшумно и мягко ступая по каменным плитам. Косолапый, ростом чуть поменьше пса, трусил за ним вразвалочку, опустив черный нос к самой земле.

Я невольно попятился и потянул за собой удивленную Ксанту.

- Не бойтесь, - сказала девочка, осторожно высвобождая пальцы из моей руки, - Бука не кусается. А Фома - его перевоспитали, еще когда он был маленьким медвежонком. Он очень добрый и все понимает. Подходите, не стесняйтесь - продолжала она, обращаясь к псу и медведю, которые остановились в нескольких шагах от нас. - Бука, поздоровайся с... - Ксанта взглянула на меня. В ее взгляде были вопрос и легкое сомнение.