Люди, черви и боги - Вадим Проскурин

Кержак немного помолчал, раздумывая, и склонил голову.

— Правильно, что признаешься, — одобрил я. — Ложь — тоже грех, пусть и небольшой. Думаешь, почему я к тебе сразу спиной поворотился? Думаешь, меня никогда убивать не пытались? Много раз пытались. В первый год, считай, каждый день разбойники приходили, не могли мимо пройти — как увидят, что мальчишка несмышленый такой участок себе огородил, сразу внутрь ломятся. Даже смешно бывало — стоит, ругается, угрожает, а только замахнется, глядишь — уже в грязи валяется и ногами сучит. Посучит—посучит, да и перестанет. Урожай у меня в том году был огромный, столько трупов на грядки перетаскал…

— А как получилось, что ты такой большой участок себе отхватил? — спросил Кержак. — Я, пока по деревне шел, ни у кого такого поля не видел.

— Потому что умный не по годам, — улыбнулся я. — Да и повезло мне. Пока взрослые друг другу страшные байки рассказывали, я уже поле огораживал. Да и не было у меня особого выбора — отца болотный змей утащил, мать к себе Буряк взял третьей женой, а я нужен ему был, как козе гусли. Да ну его… — Я махнул рукой. — Теперь я ему даже благодарен. Если бы не он, ни за что бы так не развернулся. Поле у меня вдвое больше, чем у старосты нашего, коз полторы сотни, мясо ем, когда захочу… Только жениться еще надо для полного счастья.

— Ну, с этим-то у тебя проблем не будет, — предположил Кержак. — За такого хозяина любая девка выскочит.

Я вздохнул. Если бы все было так просто…

— Девка-то выскочит, — сказал я, — да кто ж ей позволит? Прелюбодеяние — смертный грех. Если без отеческого благословения ложе разделить, наутро на этом ложе два трупа и останутся.

— Почему без благословения? — не понял Кержак. — Ты в деревне самый богатый, любой нормальный отец…

— Где бы найти такого нормального отца, — перебил его я. — Кто я для них? Сирота хитрозадый, ни роду, ни племени, ростом не вышел, силой — тем более. Понятно, что в Преддверии сила не важна, но одно дело — здравый смысл, и совсем другое дело — традиции.

Немного поколебавшись, я добавил:

— Есть у меня зазноба. Красивая, умная, хозяйка хорошая, любит меня, и я ее люблю, все хорошо, кроме одной мелочи. Отец у нее — деревенский староста. Не хочет он мне ее отдавать, зазорно ему, дескать, с бобылем родниться. Ничего, уговорю как-нибудь. Поймет когда-нибудь старый козла, что законы древние больше не действуют. Теперь у нас один закон — новые боги.

— Расскажи про них побольше, — попросил Кержак. — Про Лысую гору столько чудес рассказывают…

— Есть там чудеса, — согласился я. — Самое главное из них — закон божий, про него я тебе уже рассказывал. Остальное все мелочи. Когда переходишь границу, в теле наступает легкость, а в голове — тяжесть и уши закладывает. Земля за границей всегда скользкая, как будто не по траве идешь, а по грязи. Когда дождь идет, вода по склону стекает очень медленно, бывает, что прямо на крутизне лужи стоят. Рядом с горой всегда чуть-чуть холоднее, чем вокруг. Ну, еще боги иногда появляются… Да ерунда все это, поначалу интересно, а потом приедается. Если хочешь, сходи завтра, посмотришь своими глазами.

— Это не опасно?

— Не опасно. Надо только про две вещи не забывать. Во-первых, за границу далеко не заходи, а лучше вообще не заходи. Как почувствуешь, что идти стало трудно, — сразу назад. И второе — никаких дурных мыслей. Вспомнишь что-нибудь плохое, начнешь совестью мучиться — сразу бегом назад, пока припадок не начался. Если припадок за границей начнется, можешь сразу с жизнью прощаться.

И тут я почувствовал, как волшебный зов, ставший за последние три года привычным фоном, стал вдруг немного сильнее и чуть изменил тональность. Кержак насторожился — он тоже это почувствовал.

— Что это? — спросил он.

— Не знаю, — ответил я. — Боги что-то затеяли, так иногда бывает. Может, новый дом решили построить, а может, кто-то из больших богов полетать вздумал. Точно, полетел. Слышишь?

Снаружи раздался отдаленный рокот, почти как при грозе, только непрерывный.

— Пойдем посмотрим, — сказал я.

Выйдя на улицу, я сразу понял, что у богов творится нечто необычайное. Низкие облака светились багровым светом, из них доносился басовитый рокот. Казалось, что за облаками ворочается что-то большое.

— Что это? — снова спросил Кержак.

— Не знаю, — снова ответил я. — Говорят, когда боги впервые спустились на землю, было такое же зарево, оно началось в небе, а потом опустилось на землю, и начался большой пожар. На этом месте, где мы с тобой стоим, раньше был лес, в том пожаре он весь выгорел, а заново уже не вырос.

Кержак стал опасливо озираться по сторонам. Я поспешил его успокоить.

— Не волнуйся, — сказал я. — Сам подумай, зачем богам еще раз все поджигать? В тот раз они себе делянку выжигали под деревню, а теперь их деревня уже стоит.

— Они выжгли намного больше, чем было нужно, — заметил Кержак.

— Иногда так случайно выходит, если лес сухой. Не бойся, второй раз они не будут пожар устраивать. А если и будут, все равно бежать уже поздно.

Кержак испуганно вздрогнул.

— Пойдем домой, — сказал я. — Перекусим еще разок на сон грядущий и спать. А завтра с утра к Лысой горе пойдем. Интересно мне поглядеть, что там происходит.

Я был прав, ночью на Лысой горе действительно происходило нечто из ряда вон выходящее — рядом с Большим Домом за ночь вырос еще один, поменьше. Маленький Дом не стоял непосредственно на земле, а опирался на три невысоких дерева непонятной породы, которые, похоже, тоже выросли за ночь. Впрочем, я давно уже не приходил к границе, может, они выросли раньше, а я только сейчас их заметил.

Внутри образованного деревьями треугольника трава была сильно примята и то ли обожжена, то ли вытравлена. Иногда летающие боги приземляются, а потом снова взлетают, и иногда выясняется, что там, где сидел бог, трава как бы выжжена, хотя никакого огня из бога не проистекало. А в другой раз бывает, что трава остается нетронутой.

У меня мелькнула безумная мысль — а что, если Маленький Дом на самом деле не дом вовсе, а очень большой бог? Нет, не может быть, таких больших богов не бывает. Некоторые боги по сравнению с человеком очень велики, но таких огромных я еще не видывал.

В днище Маленького Дома открылась дверь, и оттуда вывалился Малый Бегун. Это один из самых маленьких богов, он никогда не взлетает в воздух, но часто бегает вокруг горы без всякой видимой цели. В первые месяцы, когда в Преддверии жил только я один, Малый Бегун, бывало, заходил и в те места, где теперь стоит наша деревня. Потом, когда ее заселили люди, он перестал спускаться с горы, он уважает законы людей и никогда не заходит в чужие владения.