Серый волк - Мэри Черри
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Единственное, что он хотел от жизни – перестать убивать. Он прекрасно понимал, кто он. И от слова «мания» у него начинал чесаться нос. У Сергея была картотека всех известных маньяков, он изучил их детство, до неприличия похожее на его собственное. Он знал, что его смешанный с преклонением страх перед матерью – абсолютно естественное поведение для такого человека (человека?), как он. И он старался делать всё, чтобы не быть таким, как они. Отшатывался от рубашек в клетку, не подходил к шахматам и до дрожи боялся хозяйственных магазинов со всеми этими веревками, лопатами и прочими мешками.
Но, несмотря на все старания, он ничего не мог с собой поделать. Примерно раз в полгода – ранней весной и поздней осенью (какая пошлость) на него «накатывало». Он посылал сам себя к чертовой бабушке, а потом очухивался в каком-нибудь лесу над трупом. Он их не закапывал, не расчленял, не стирал свои отпечатки с ножа, если таковой имелся. Просто уходил. И никто никогда его не искал.
И вот теперь, когда он получил отдельный кабинет, а вместе с ним обязанности, требующие серьезной мыслительной активности, после того, как он влился в коллектив, а Самуил Аркадьевич, кое-что узнав о его детстве, взял над ним шефство, как над родным сыном, всё прекратилось. Даже голова перестала болеть. Весной и осенью Сергей пил витамины, смотрел комедии, бегал по утрам на Патриарших прудах. Он стал нормальным. Больше не появлялся этот мистер Хайд, выключающий его сознание. Его удалось выдавить.
Первый год он ждал свои «сезоны» со страхом. На второй недоверчиво заглядывал внутрь себя – там резвились котята. Прошел третий год. Все благополучно. И он обрадовался. Наконец-то!
И тут на тебе.
Сергей мрачно смотрел на оконные жалюзи.
Нет, я не человек. Я урод.
Он вышел в холл, собираясь идти домой. В холле администратор Алина снимала пустую бутылку с кулера. Сергей подошел, взял полную бутылку и установил на аппарате.
– Спасибо, Сергей Сергеич!
– А где Юлия Яковлевна?
– Она с земельниками. Проверяет документы.
– Передайте ей, что я ушёл.
– Хорошо.
Через пятнадцать минут он уже поднимался к себе на третий этаж. Пока возился с ключами, из квартиры напротив вышла соседка.
– Ой, Сереж, здравствуй! – как бы обрадовавшись неожиданной встрече поприветствовала она.
– Здравствуйте, Нина Ивановна, – он улыбнулся.
– Сереж ты мне не поможешь? Ящик заклинило.
Сергей с готовностью прошел к ней в квартиру, на кухню.
Возле раковины из кухонной тумбы торчал ящик. Одной стороной он уже вырвался на свет божий, вторая половина наглухо застряла в нутре тумбы.
Сергей поставил портфель на пол, достал телефон и включил на нем фонарик. Посветил в ящик.
Нина Ивановна заглядывала ему через плечо.
– Мне кажется, застряло что-то в полозьях.
– Сейчас выясним, – игриво сказал Сергей и открыл тумбочку, чтобы посмотреть на ящик снизу. Из тумбы гулко вывалился пакет с мукой, покрыв синие джинсы и черные ботинки Сергея нежной пуховой белизной.
Сергей отступил. Тумба не собиралась отдавать ящик без борьбы. И готова была применять самые безнравственные методы.
Нина Ивановна запричитала и побежала за совком.
Минут через пятнадцать Сергею, при помощи кухонного ножа, наконец, удалось высвободить ящик. Оказалось, что там действительно застряла маленькая пуговичка. Вызывало серьезное подозрение наличие подобного предмета в ящике для ножей и вилок возле раковины, и нет-нет, но напрашивалось предположение, что Нина Ивановна сама её туда засунула, чтобы с интересом провести время в обществе молодого соседа.
Но Сергей ни о чем таком даже не собирался думать, гордо вручил пуговичку Нине Ивановне и отправился домой.
Коридор квартиры привычно загудел люминесцентной лампой. Сергей снял ботинки, поставил их в шкаф. Отнес портфель в кабинет.
Оттуда пошел в спальню. Задернул темно-коричневые шторы, и комната погрузилась в полумрак. Включил свет, открыл шкаф и достал из него ремень, повертел в руках, повесил обратно, вытащил из халата пояс. Навернув пояс на руки, попробовал разорвать. Пояс был качественный, и рваться не собирался. Сергей выключил верхний свет и сел в кресло, предварительно переложив с кресла на столик журнал. Журнал был открыт на тесте «Психопат ли вы?» Обведенные ручкой ответы приводили к итогу – «Вы не психопат». Сергей чуть усмехнулся и положил журнал на пол. Затянул эшафотный узел. Аккуратно положил пояс на кресло и ушел на кухню за табуреткой.
Лампа была укутана желтым абажуром, сильно смахивающим на улей. Сергей провозился с ним пару минут, прежде чем понял, как его снять – конструкции никогда не были его сильной стороной. Он выкрутил лампочку из патрона и подергал шнур. Хороший крепкий шнур. Привязал к нему пояс халата, накинул петлю и, слегка подпрыгнув, смахнул правой ногой табуретку. Раздался треск разрываемой ткани, и Сергей рухнул на пол, ударившись коленом об угол табуретки.
Глава 2. Моя попытка номер два
Сергей приподнялся, зажмурившись от острой боли в колене. Попытался повернуть голову, чтобы посмотреть на потолок, но в шее что-то стрельнуло и помешало воплотить движение.
– Черт, заклинило, – испуганно пробормотал он.
Осторожно потер шею, медленно повернул голову в одну сторону, потом в другую. Всё нормально (идиот).
Он осторожно ослабил узел обрывка пояса и сбросил его на пол.
Шнур немного рубануло из-под штукатурки.
«Красота! Наверное, в этой комнате кто-то когда-то повесился.»
Патрон держал обрывок пояса. Хорошую вещь испортил. Мать бы тебя за такое…
Сергей осторожно поднялся. Колено чуть ныло. Пошел в ванную, чтобы умыться и посмотреть на свою глупую рожу в зеркало.
Рожа была не глупая, а скорее испуганная и грустная. Ну, не получилось. В конце концов, можно попробовать другой способ. Сергей пошел на кухню и поставил греться чайник. За неимением табуретки уселся на подоконник и погрузился в глубокую задумчивость.
Поджечь квартиру. А другие люди? Они в чем виноваты? Можно, конечно, ещё раз попробовать повеситься на ремне, но теперь эта затея представлялась сомнительной. Вскрыть вены в ванне? Он где-то читал, что так покончил с собой Эпикур. Тот еще весельчак. Можно утопиться в Яузе, а можно спрыгнуть с крыши дома. Хотя здесь всего четыре этажа, но это сталинка, и дом довольно высокий.
Его размышления были похожи на мысли поварихи, которая была на диете, и потому не пробовала свои блюда,
