Тайник - Тоби Болл

— Видите ли, сэр, там две разные фотографии. Дела заведены на одного и того же человека, а на фото — совершенно разные люди.

— Я не совсем понимаю, в чем здесь проблема, мистер Паскис.

— Дело в том, сэр, что в городе не может быть двух Рейфов Граффенрейдов с одним и тем же идентификационным номером, адресом и всем остальным. Это совершенно исключено.

В последнем Паскис был не совсем уверен. Но его вера в непогрешимость системы архивного учета была столь велика, что ничего другого он сказать просто не мог.

Шеф тяжело вздохнул.

— Мистер Паскис, для меня совершенно очевидно, что кто-то просто перепутал фотографии.

— Но тогда с какой целью заведено два дела, сэр? За двадцать семь лет своей работы в архиве я не встречал никаких дубликатов, а когда наконец обнаружил, там оказались фотографии двух разных людей.

Шеф покачал головой.

— Даже не знаю, что вам сказать, мистер Паскис.

— Вот и я не знаю, — с отчаянием проговорил Паскис. — В этом все дело. Я тоже не знаю, как это понимать. Поэтому решил доложить об этом вам, чтобы вы распорядились начать расследование.

— Чтобы выяснить, кто перепутал фотографии?

— Нет. Все гораздо серьезнее. В нашем городе два Рейфа Граффенрейда, сэр. Они разные, но это один и тот же человек.

— Не совсем понимаю, что вы имеете в виду.

— В этом все и дело. Я тоже ничего не понимаю. Звучит глупо, но дело обстоит именно так, сэр.

— Возможно, что-то напутали с делами, — мягко предположил шеф.

— Боюсь, что нет. С делами все в порядке.

Паскис не упомянул о разнице в возрасте бумаги и цвете чернил, которыми были сделаны пометки. Последнее обстоятельство вряд ли произвело бы на шефа впечатление. Он не был осведомлен обо всех тонкостях делопроизводства и наверняка не понял бы истинное значение того обстоятельства, что одна и та же пометка появилась дважды, но в разном цветовом исполнении. Сам Паскис больше всего был обеспокоен тем, что при всей важности этой детали ему она тоже ничего не говорила.

Шеф открыл дело, лежавшее на его столе, и пролистал страницы. Паскис с грустью наблюдал за непрофессиональными действиями шефа, толстые пальцы которого порой переворачивали по две страницы.

— Мистер Паскис, вы когда в последний раз брали отпуск?

Вопрос застал архивариуса врасплох, и он слегка запнулся, прежде чем ответить.

— Я не совсем уверен, сэр. Не так давно, но точно сказать не могу…

— Мистер Паскис, — доброжелательно прервал его шеф, сложив толстые губы в сочувственную улыбку. — Это было в 1917 году. Ровно восемнадцать лет назад.

Паскис не возражал.

— Я вам приказываю уйти в недельный отпуск. Идите в архив, соберите вещи и не возвращайтесь раньше понедельника.

— Но, сэр…

— Нет, мистер Паскис. За неделю в архиве ничего не случится. Отдохните, успокойтесь. Этот Подвал совсем вас вымотал. Боже мой, восемнадцать лет!

Обратно в архив Паскиса, как обычно, подбросила патрульная машина. Лил дождь, покрывая асфальт мокрым глянцем. По улицам, укрывшись зонтами, торопливо шагали люди.

— Ну и погодка, — проворчал водитель.

Когда тот представился, Паскис не расслышал, как его зовут, да и сейчас был не склонен разговаривать.

— Хотя вы в своем Подвале, поди, и не замечаете, что на улице делается, — предположил полицейский.

Паскис снова промолчал. Водитель вздохнул и оставил попытки завязать беседу.

Паскис съежился на заднем сиденье, вцепившись руками в шляпу, лежавшую у него на коленях. Он даже не вытер мокрые очки. Мысли его занимал предстоящий отпуск. Шеф сказал, что он уже восемнадцать лет не отдыхал. Это было похоже на правду. Он вспомнил, как в последний раз нарушил размеренный ритм своей жизни. Тогда Паскис начал решать кроссворды и вскоре понял, что, определив десять ключевых слов, может разгадать весь кроссворд, не прибегая к подсказкам. Все дело было в правильной комбинации букв. Когда ему это наскучило, он стал вписывать в кроссворды свои собственные слова, стараясь заполнять все квадратики без исправлений. Это тоже получилось, и он начал вставлять буквы наугад, а потом составлять из них слова. Так прошел понедельник и вторник. В среду он вернулся в архив и с тех пор являлся туда ежедневно, включая все выходные дни.

Патрульная машина остановилась у здания мэрии. Архив располагался в его Подвале. Паскис надел шляпу и молча вышел из машины. Пока он поднимался по широким гранитным ступеням, пальто и брюки изрядно намокли. Оказавшись внутри, он поприветствовал четверых охранников, приложив руку к полям шляпы, и пошел к лифтам. Один из лифтеров, Долиш, чем-то похожий на белку, окликнул его, и он вошел в обитый бархатом лифт.

— В Подвал, сэр? — как обычно, спросил Долиш.

— Ммм, — подтвердил Паскис.

Пока лифт шел вниз, он успел снять и вытереть очки.

— Приехали, сэр, — объявил Долиш, открывая дверь лифта и бронзовую решетку.

— Да-да, конечно.

Паскис шагнул из кабины, но вдруг остановился в нерешительности.

— Могу я чем-нибудь помочь, мистер Паскис?

Некоторые слова Долиш все еще произносил с английским акцентом.

— Ммм. Вообще-то да. Пожалуй, вы кое-что можете для меня сделать. Я буду отсутствовать в течение недели или около того.

Долиш поднял брови.

— Вы и дня никогда не пропустили, сэр.

— Да-да, верно. Но дело в том… э-э… дело в том, что меня все-таки не будет целую неделю, и мне бы хотелось… — Паскис замялся.

— Вам бы хотелось, сэр…

— Да, мне бы хотелось, чтобы вы понаблюдали, будет ли кто-нибудь спускаться в архив за время моего отсутствия. Ну, кроме курьера из полицейского управления, конечно, и уборщиц.

— С удовольствием сделаю это для вас, мистер Паскис. Я составлю список. Хотя кроме вас, сэр, сюда никто никогда не спускается, не считая курьеров и уборщиц, как вы изволили заметить.

— Вы уверены? Абсолютно уверены, что сюда никто не приходил?

Уловив необычную для Паскиса настойчивость, Долиш напряженно прищурился.

— Нет, мистер Паскис, — наконец произнес он. — Никого не могу припомнить.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Этан Пул стоял у окна паба «Лиса и чертополох», держа стакан виски со льдом, и наблюдал за входом в здание на противоположной стороне улицы. Объект обычно выходил в полдень, чтобы пообедать. Пул торчал здесь уже около часа. Вероятно, сегодня жертва припозднилась с обедом. К нему подошел человек бандитского вида.

— Этан Пул?

Пул кивнул и отхлебнул из стакана, где остался один лед.

— Разрешите представиться — Джимми Макинтайр.

Мужчина протянул руку. Он был маленького роста, но Пул сразу догадался — из крутых. Шрам над бровью, сломанный нос. Явно гангстер. Пул пожал протянутую руку.

— Хочу поблагодарить вас. Я тогда срубил неплохие бабки. И вы мне помогли.

Ну вот опять. Эта его сомнительная известность в определенных кругах. Конечно, ведь он подстреливает дичь и дает всяким подонкам на этом поживиться. И все ради проклятых денег. Любое напоминание об этом отдавалось зубной болью.

Макинтайр продолжал высоким натянутым тоном, которым часто говорят крутые парни:

— Ты молоток, приятель. Другие парни просто делают, что им велят, а ты здорово в своем деле сечешь.

Пул сдержанно улыбнулся. Ему совсем не нравилась эта охота. Поначалу он даже хотел отказаться. Но когда полдюжины парней только и ждут, чтобы занять твое место, почему бы не прокрутить пленку назад и не попытаться заработать на всех этих типах? В конце концов, надо быть практичным.

Макинтайр напомнил ему о жертвах, которых он предпочитал не вспоминать. Наконец объект показался в двустворчатых стеклянных дверях. Он разговаривал с каким-то мужчиной, который издалека, за сеткой дождя, казался его двойником — такой же высокий, полный и чуть согнувшийся под тяжестью лет. Оба были в темных костюмах. Объект махнул рукой, надел шляпу и поспешил к ожидавшему его такси. Второй мужчина тоже надел шляпу, раскрыл зонтик и зашагал по улице. Пул поблагодарил Макинтайра, вручил ему пустой стакан и побежал к машине, припаркованной рядом с пабом.

На своем «форде» он поехал за удаляющимся такси. Улицы были пустынны. Такси проехало мимо кирпичных домов на Капитолийских Холмах, потом по узким улочкам Китайского квартала, где его загородил трамвай, и, наконец, спустилось в Низину. В этом районе Пул всегда чувствовал себя неуютно. Ряды складов перемежались редкими жилыми домами из унылого кирпича с неизменно разбитыми окнами и засовами на дверях. Особенно Пула угнетало полное отсутствие признаков жизни, причем даже в хорошую погоду. Пустые тротуары, ни одной зеленой лужайки или растений в ящиках. Только асфальт, кирпич и цемент.

По улицам проезжали машины, что несколько затрудняло преследование. Пул немного отстал и молил Бога, чтобы такси не затерялось в лабиринтах улочек. Ему повезло. Машина наконец остановилась у неприметного восьмиэтажного дома. Объект вышел и расплатился с водителем, не взяв сдачи. Такси уехало. Объект быстро пошел к дому, сгорбившись под дождем. Пул припарковал машину у соседнего дома, подождал, пока объект скроется за дверью, и, надвинув на глаза шляпу, спортивной походкой направился ко входу.