Попутчики. История Кэндл и Шасс-Маре - Софья Валерьевна Ролдугина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– В Форест. Мне надо в Форест.
Это неожиданно. Шасс-Маре готова спорить, что девчонка из Кэр-Ивейна… Кэндл вздрагивает тоже, но, конечно, совсем по иным причинам.
В конце концов, это её родной город, но в последние два года они ни разу не возвращались туда.
«Но какая разница».
– Триста километров к югу, – говорит Шасс-Маре вслух с напускной деловитостью. – Что ж, часа через два с половиной там будем.
– Если превысите скорость в полтора раза, – огрызается девчонка. То есть она, конечно, хочет это просто сказать, но получается агрессивно. Кулаки у неё сбиты; глаза покраснели – может, впрочем, и из-за перцового баллончика… – Или даже в два.
– Постараемся держаться в рамках правил, мисс Законы-Превыше-Всего, – весело откликается Кэндл и жестом фокусницы извлекает из кармана позади водительского кресла упаковку чипсов с лаймом и чили. Шасс-Маре не может с уверенностью сказать, заначка это на чёрный день или элемент колдовства, которое Кэндл осваивает с пугающей быстротой, словно родилась для этого. – Твой папа кто, коп, что ли?
– Шериф, – откликается девчонка и тут же прикусывает язык. Она явно не собиралась это говорить. А потом добавляет с вызовом: – Ну, то есть, он возглавляет полицейский участок.
– Вы поссорились? – уточняет Кэндл невозмутимо.
И – протягивает ей открытую пачку чипсов.
Девчонка на автомате запускает в пачку руку, отвечает ещё на пару вопросов… а потом, кажется, сама не замечает, как начинает рассказывать взахлёб.
Да, она поссорилась с отцом. Он сказал, что не будет поздравлять её мать с новой свадьбой и, конечно, не поедет на церемонию сам. Девчонка – её зовут Кэрол – вспылила и сказала, что доедет сама.
И сбежала.
Без денег и почти без вещей.
Полдня бродила по городу; один звонок отца сбросила, на другой рявкнула: «Не твоё дело!» – и потом трубку не поднимала. Ближе к ночи рискнула поймать попутку, и, естественно, водитель оказался мудаком.
Кэрол пообещала ему, что сделает всё-всё, но только попросила заехать на заправку и купить ей колы, а там пустила в ход перцовый баллончик – и убежала.
– Мразь, – выдыхает Кэндл.
– Могу развернуться, найти его и переехать пополам, – серьёзно предлагает Шасс-Маре.
Она может; почему нет.
– Потом, – так же по-деловому отвечает Кэндл.
Кэрол смеётся; кажется, она думает, что это шутки.
Когда пакет чипсов заканчивается, она начинает плакать. Кэндл гладит её по спине и соглашается со всем: да, мама поступила жестоко, когда позвала папу знакомиться с её новым мужем; да, глупо ехать на свадьбу, где их на самом деле никто не ждёт; да, на дороге полно мерзавцев…
– Я хочу домой, – беспомощно выдыхает Кэрол.
Машина плавно тормозит.
Кэндл делает такое лицо, какое у неё, наверное, бывало, когда она громила в суде своих противников и с победой выходила из зала.
– Ну что же, тогда очень удачно, что мы заблудились и вернулись… в Кэр-Ивейн? – косится она за окно.
Голубой хэтчбэк останавливается прямо напротив полицейского участка, на противоположной стороне. В машины на парковке – три экипажа – рассаживаются зевающие копы, а один из них, невысокий, тощий, светловолосый и ужасно похожий на Кэрол, что-то наговаривает в рацию.
Он роняет её, когда открывается дверь, и Кэрол бежит к нему.
– Куда теперь? – спрашивает Шасс-Маре, отъезжая. Приметный хэтчбек превратился в седан-невидимку чёрного цвета. Наблюдать за трогательным семейным воссоединением как-то неохота. – М-м?
– На трассу, к заправке, ловить мудака, – отвечает Кэндл, оскалившись. Наверное, с таким лицом она шла на особенно трудное судебное заседание. – У тебя случайно не завалялась в багажнике бейсбольная бита?
– На месте узнаем, – отвечает Шасс-Маре и выворачивает руль.
Кажется, вся эта благотворительность начинает ей нравиться.
Не все попутчики такие, как эта Кэрол. Большинство ни от кого не бежит, им просто нужно место, где можно почувствовать себя в безопасности.
Обычно это женщины, конечно.
…Розе восемьдесят три, она из Лэнгтона. У неё удрал корги по имени Принс. Кэндл делает комплимент её платью из твида и броши в виде цветка чертополоха; Шасс-Маре предлагает зарулить за лимонадом, но выносит в стаканчиках кое-что из собственного бара, крепко замешанное на летних рассветах, речной прохладе и небе в переливах розового и голубого цвета.
Роза пробует с опаской; потом просит ещё.
Они колесят по городу до темноты и даже позже, от диких пляжей до парка около администрации, мимо стадиона и заброшенной заправки, мимо маяка… Роза пересказывает свою жизнь и смеётся. Ей есть о чём вспомнить; есть чего ещё желать.
В конце поездки она признаётся, что Принс умер год назад.
– Я хотела взять собаку, не обязательно корги, просто… друга, – говорит Роза. – Хотя мне нравятся корги, потому что они похожи на лис, а ещё их любила покойная королева.
– Ну так возьмите, – в лоб предлагает Кэндл.
– Но мне уже восемьдесят три… – растерянно отвечает Роза, и её круглое лицо словно бы темнеет, как меркнет луна, когда заходит за тучу.
– Тоже мне возраст, – фыркает Шасс-Маре. – Мне вот больше ста. И что?
Это не прокатывает даже за шутку.
– Но если со мной что-то случится, то собака…
Кэндл закатывает глаза.
– У ваших соседей – четверо детей. Если вы возьмёте щенка, это повод подружиться, разве нет?
Роза ничего не отвечает, но потом кивает.
Когда она выходит из машины у дома, то чертополох на корсаже твидового платья взаправду цветёт. А Кэндл хихикает:
– Как думаешь, когда она заметит? – шепчет она, наклоняясь к уху Шасс-Маре, и, не рассчитав, прикасается к шее губами. Горячее прикосновение ошеломляет. – Ну, цветок.
– Она сейчас в таком состоянии, что может не заметить вообще, – возражает Шасс-Маре. И думает: «Я тоже». – В конце концов, она сейчас выстраивает
