На пути к перелому - Иван Ласкин

В этих условиях 2-й мехкорпус был выведен из боя и 20 июля направлен под Умань, где поступил в подчинение командующему 12-й армией генералу П. Г. Понеделину, войска которого вместе с 6-й армией генерала И. Н. Музыченко вели тяжелые оборонительные бои в районе Умани, Христиновки, Тального. Корпус занял выделенный участок обороны. Обстановка здесь несколько улучшилась, но не надолго.

В ходе первых же боев в 11-й и 16-й танковых дивизиях совсем не стало боевых машин. А из нашей дивизии командарм забрал 14-й танковый полк.

Командир корпуса генерал Ю. В. Новосельский включил в Сивашскую мотострелковые полки 11-й и 16-й танковых дивизий. Таким образом, с конца июля 2-й мехкорпус фактически перестал существовать, а наша моторизованная дивизия превратилась в обычную стрелковую.

В последующих боях войска 6-й и 12-й армий продолжали удерживать занимаемые рубежи. Но южнее и севернее их образовались большие разрывы в линии фронта. Противник стал обходить нас, угрожая выходом на тылы армий. Вскоре мы были отрезаны от баз снабжения и перестали получать боеприпасы, а штабы армий лишились связи с фронтом и Москвой.

Командование 12-й армии решило силами 15-й Сивашской нанести удар по противнику восточнее Христиновки, облегчить положение обороняющихся здесь частей и создать условия для их отвода в случае получения на это указаний.

28 июля соединение нанесло контрудар по противнику и с тяжелыми боями продвинулось на 5-6 километров. Но ни справа, ни слева от нас не было войск, которые смогли бы поддержать наступление.

К вечеру совершенно неожиданно нас с двух сторон атаковали танковые части 6-й и 9-й танковых дивизий противника. Завязались ожесточенные бои. Противотанковый дивизион под командованием майора Ю. С. Рожанского и зенитный артдивизион в упор стреляли по танкам. Бил по ним и гаубичный артполк. И все же около сорока машин прорвалось через наши боевые порядки и вышло к артиллерийским позициям. Завязалась борьба с ними внутри наших боевых порядков, которая продолжалась до ночи.

В этих условиях управление войсками затруднялось. Сражаться на этом рубеже дальше - значило потерять дивизию. Поэтому было принято решение о выводе частей из боя.

К рассвету все полки вышли в свой прежний исходный район. Сразу же в дивизию прибыли генерал Ю. В. Новосельский и комиссар корпуса С. П. Семенов.

- Да, очень сильный танковый удар пришелся по вашим частям! - сказал комкор. - Мы сочувствовали вам, но помочь, увы, ничем не могли.

Обескровленные полки и дивизии продолжали вести неравные бои на широком фронте, часто не имея ни единого снаряда.

Противник теперь слабыми ударами сковывал нас, а крупными силами с севера и юга глубоко обходил. 2 августа войска 6-й и 12-й армий оказались в полном окружении.

Крепко зажав нас в огневое кольцо, гитлеровцы танковыми и моторизованными соединениями стали развивать наступление на внешнем фронте. О том, что происходило за пределами кольца, мы тогда мало что знали. Окруженные войска еще шесть суток продолжали удерживать свои позиции, мужественно сражаясь с вражескими полчищами.

Наконец командующие 6-й и 12-й армиями генералы П. Н. Музыченко и П. Г. Понеделин дали право подчиненным командирам действовать согласно обстановке. Командир 2-го механизированного корпуса генерал Ю. В. Новосельский и бригадный комиссар С. П. Семенов 7 августа собрали командировки комиссаров, в числе которых был я. После короткого совещания командир корпуса огласил свое решение: в полночь с 7 на 8 августа прорвать кольцо окружения врага и двинуться на соединение с нашими войсками.

До наступления темноты весь немногочисленный состав нашей дивизии и соседних частей подготовился к ночной атаке. Бросок должен был начаться одновременно. Но за полчаса до установленного времени противник открыл сильный артиллерийско-минометный и пулеметный огонь. Наши боевые порядки оказались расстроенными, и мы понесли новые потери. В числе других погиб и командир нашей 15-й Сивашской дивизии генерал-майор Н. Н. Белов. В командование остатками дивизии вступил я. Мы снова собрали и организовали людей для прорыва.

В час ночи 8 августа началась наша атака. Рядом со мной с винтовкой бежал комиссар корпуса С. П. Семенов. А несколько левее вел людей в атаку боевой командир 47-го мотострелкового полка полковник А. В. Якшин. Враг вначале нас не обнаружил, но потом, спохватившись, почти в упор открыл огонь из орудий и пулеметов. Снова у нас большие потери. Но и мы уничтожили немало фашистов.

Через некоторое время нам все-таки удалось выйти к своим войскам. На базе сохранившихся тыловых частей и подразделений 15-я Сивашская дивизия стала переформировываться, а я был сразу же направлен снова в Действующую армию.

* * *

Крымский полуостров, глубоко вклиниваясь в Черное море в центральной его части, занимает выгодное стратегическое положение на всем черноморском побережье. А расположение на нем главной военно-морской базы Черноморского флота - Севастополя - еще более повышало его значение. Отсюда наш флот мог наносить удары по морским силам врага в любой точке Черноморского бассейна, здесь можно было предотвратить высадку морских десантов на северное его побережье, контролировать вход в Азовское море и прикрывать глубокий тыл юга нашей страны.

Крым мог использоваться и для базирования крупных сил авиации. Именно с полуострова советские летчики наносили удары по фашистским войскам, по портам и нефтеносным районам Румынии.

Кроме того, удержанием Крыма мы лишали врага возможности использовать Керченский полуостров в качестве трамплина для броска через пролив к Тамани и наступления на Кавказ по кратчайшему направлению. Начальник Генерального штаба Маршал Советского Союза Борис Михайлович Шапошников отмечал, что "из Крыма один шаг на Тамань и к кавказской нефти"{1}.

Для гитлеровского командования Крымский полуостров с Севастополем имел особое значение. Не захватив его и не обеспечив фланг своей южной стратегической группировки, оно не могло бы двинуть войска на Кавказ для захвата бакинской нефти. Крымские равнины нужны были гитлеровскому командованию и для базирования авиации. Как известно, Гитлер в августе 1941 года, говоря о необходимости овладения Крымом, назвал его "непотопляемым авианосцем". Кроме того, захват Крыма позволил бы Германии еще больше усилить свое влияние на правителей стран юго-восточной Европы, и в частности - Турции. Начальник штаба сухопутных войск вермахта Ф. Гальдер в своем дневнике писал: "Мы должны продолжать стремиться изменить в нашу пользу политическую позицию Турции. Это приведет к значительному улучшению нашего военного положения на юго-востоке"{2}.