Второй шанс - Аргус

приёмную комиссию. Говорили, что все взятки при поступлении шли через него. Но он очень быстро и своевременно умер в тюрьме. Шептались, что ему помогли, но в любом случае, на него повесили все грехи, как на главаря, и все остальные его подельники отделались легким испугом. Значительно позже выяснилось, что разговоры о тотальных взятка были преувеличением, и никто из студентов с кем он общался, взяток не давал.

Закономерно и предсказуемо — с первого раза у него не получилось. Сдав на четверки два первых экзамена он понял, что два остальных просто не осилит. Оставались химия и биология, которых он не знал абсолютно. Парадоксально, что выпускные экзамены по этим предметам он сдал на четверки. Но шансы сдать здесь в Медицинском институте, сводились к нулю. Да, он забрал документы. Но не сдался. У него оставалась еще одна попытка поступить, прежде, чем он достигнет совершеннолетия, и его, в осенний призыв, заберут в армию.

Путь ко второму поступлению предстоял нелегкий. Изучив программу и необходимые предметы, первое что он сделал — это составил план подготовки к вступительным экзаменам. Подсчитав количество оставшихся до приемных экзаменов дней, он разбил вопросы по программам на пункты для каждого дня. Занимался он каждый день с шести до восьми часов вечера, ввиду того, что в дневное время он работал. Да, да он не мог целый год сидеть на шее у родителей. Он устроился на работу. Физика, биология и химия изучались два вечера в неделю каждая. На отдых отводилось только воскресенье. С первых недель самостоятельного обучения, он с удивлением понял, что ни химию, ни биологии он толком и не пытался понять! Соответственно их пришлось выучить заново. Именно тогда, в его светлую голову пришла ещё одна гениальная мысль: зачем учиться в школе столько лет, когда школьный курс некоторых предметов можно выучить за год самостоятельно.

График занятий соблюдался им неукоснительно. И это дало свои плоды. Во-второй раз он сдал эти три предмета на пятерки, и только сочинение, к которому и не готовился вовсе, рассчитывая писать свободную тему, он сдал на тройку. Оно было последним. Потом, когда он уже стал круглым отличником и Ленинским стипендиатом, один из членов комиссии раскрыл секрет, что его сочинение никто и не читал по одной простой причине: разобрать его почерк было невозможно. Но увидев его три пятерки за первые экзамены, ему поставили тройку автоматом. Баллов ему для поступления и так хватало, а вот институт на его стипендии за первый семестр сэкономил.

Старик улыбнулся, вспоминая события давно минувших дней. В институте он женился, следуя завету ученого академика Павлова: «Для занятия наукой, нужно, в первую очередь, наладить нормальную семейную жизнь». Женился он конечно же не по расчету, а по любви и прожил с женой пятьдесят счастливых лет, пока она не умерла.

Когда он успешно окончил медицинский институт, его, как собственно и всех жителей СССР накрыла смута, связанная с перестройкой. Он уже работал в научно-исследовательском институте и успел даже сам написать и защитить диссертацию. Но все кругом разваливалось и зарплата младшего научного сотрудника стала ничтожно маленькой. Вопрос денег встал с особой остротой, ведь в молодой семье уже появился ребенок. И когда ему, после защиты диссертации, отказали в переводе на должность даже не старшего, а просто научного сотрудника он уволился, и занялся бизнесом, близким к области медицины. Справедливости ради, надо заметить, что молодая жена, тоже врач, никогда не предъявляла претензии и терпеливо относилась к его научно-исследовательской деятельности, до определенного случая. Однажды она горестно расплакалась над своими рваными сапогами и старым пальто, а купить новые было элементарно не на что. Вот тогда он понял, что дальше так продолжаться не может.

В душе он, конечно же, надеялся, что заработав определенный капитал, он сможет самостоятельно оснастить свою лабораторию и заняться уже научной деятельностью, в своей собственной научной структуре. Но через десять лет, когда эта возможность выпала, оказалось, что служить одновременно Богу и маммоне нельзя. Взяв в руки современные научные журналы и пробежавшись взглядом по глянцевым страницам, он убедился, что не просто отстал, а выпал из современной науки. Терминология, использованная в некоторых научных работах казалась запредельно незнакомой. Поезд его научной карьеры умчался в будущее без него и безо всякой надежды его догнать.

И именно эта тоска, о несостоявшейся научной судьбе, больше всего огорчала старика сейчас.

«Если бы можно было вернуться и начать все сначала! Если бы можно было совместить науку и деньги, чтобы зарабатывать с помощью своих изобретений и исследований», — это были последние мысли старика прежде, чем его сознание угасло.

1967 год. СССР. Подмосковный академический городок. Проселочная дорога.

— Саша, Саша! Что с тобой? — кто-то настойчиво тряс его за плечи.

Старик открыл глаза и увидел нависшее над ним лицо парня, который активно пытался вернуть его в реальность.

Отчаянно щуря глаза, он перевел взгляд на стоящую рядом перепуганную девушку.

— Ты кто? — еле разлепив губы, спросил Старик и, настороженно озираясь по сторонам, добавил: — Где я?

— Что значит кто он? — испуганно спросила девушка.

— А ты кто? — спросил он и ее.

— Саша! Не пугай нас! — запричитала девчонка, распахивая и без того выразительные глаза еще шире.

— Саня! Я твой старший брат Леха! А это Нина… — брат запнулся и выдавил с трудом из себя: — Твоя девушка!

— Что случилось? — спросил Старик, по-прежнему ничего не понимая.

— Ты зазевался, въехал в бетонное ограждение моста, и ударился об него головой! — замявшись ответил тот, кто назвал себя его братом.

— Да, у меня болит голова, — ответил Старик и, всплеснув руками, коснулся макушки. Затем задумчиво, с удивлением, начал рассматривать свои руки. Покрутив ладони в воздухе, подумал:

«Это не мои руки. Это руки подростка. Где старческие морщины и пигментные пятна? Нет утолщенных суставов и синюшного оттенка ногтей».

— Можно зеркало? — попросил он девушку и та, вытащив