Не лезь ко мне в душу! (СИ) - Вилкова Дарья

У порога в спальню, он на секунду притормозил и взглянул на себя в зеркало. Он видел в отражении подтянутого серьёзного мужчину с лёгкой проседью в густых, зачёсанных назад волосах. Неделю назад ему стукнуло всего тридцать шесть, а он уже был генералом. Благодаря успешно спланированной и проведённой операции под его контролем, противник впервые с начала войны начал отступать, и его повысили в звании. Но какой ценой?

Он почувствовал себя неловко. Ведь за этот год он почти никак не изменился. Даже наоборот, как ему казалось, стал выглядеть лучше, солиднее. В общем, внешне на нём никак не отразилось горе. Чего нельзя было сказать обо мне.

В спальне обстановка была не лучше, чем в других частях квартиры. Одежда была разбросана везде, где только можно было, на столе валялись пустые упаковки от еды. Но самым горьким было видеть пустые бутылки виски.

Его взгляд остановился на кровати. На ней, на животе в спортивных штанах и свитере, лежало моё тело. Тихое посапывание доказывало, что в нём ещё теплилась жизнь. Ему этого было достаточно, чтобы действовать. Ради брата.

Он включил свет.

— М-м-м-м… — запротестовала я и накрыла лицо подушкой.

— Вставай! — строго произнёс он и растонировав окно, открыл его, впуская в комнату свежий воздух. — Как ты тут дышишь? Невыносимо душно!

Я проигнорировала его, но он и не собирался сдаваться. Резким движением он отбросил подушку в сторону.

— Вставай, Яна!

— Отвали, Вадим, — недовольно ответила, закрыв лицо руками. — Тебя не учили, что, если дверь не открывают, значит, никого нет дома!?

— Но ты дома! А если бы удосужилась ответить на звонок, я бы не приехал. Так что сама виновата, — осмотрев комнату, он не сдержался. — Во что ты превратила свою квартиру!? Даже сесть негде!

— Ты взломал дверь? — спросила, игнорируя его возмущение. — Будешь сам чинить.

— Я похож на грабителя? У Марка взял ключ.

Было больно. Он так легко произносил его имя.

— Яна, вставай, говорю! — продолжал давить на меня Вадим. — У тебя появилась работа.

— Меня взяли во флот? — оживилась я и даже попыталась приподняться, но схватившись за виски, снова рухнула на кровать.

— Нет.

— Тогда мне не нужна работа. Зря пришёл, — я демонстративно повернулась к нему спиной и попыталась укутаться в одеяло.

Вадим подошёл к кровати и рывком стащил его с меня.

— Яна, если ты хочешь ещё принять хоть какое-то участие в войне, ты возьмёшься за работу!

— Что за чушь!? Я буду и дальше добиваться возвращения к полётам.

— Тебя не допустят.

— Это ещё почему? — насторожилась. — Твоих рук дело?

— Нет. Но сейчас впервые за время войны появилась возможность оставлять часть сил в тылу. Тех, кто получил серьёзную травму или не смог сдать псих-тест, отправляют в резерв.

— Что!? — подскочила я, наплевав на головную боль. — Так нельзя! Я хочу сражаться! И буду!

— Ты завалила три теста за год! — психанул он в ответ. — С чего ты взяла, что сможешь его вообще когда-то сдать!?

— За одиннадцать месяцев и четыре дня, — тихо поправила его, проигнорировав основной вопрос.

— Пусть так, — вспомнив, за чем пришёл, Вадим поумерил свой пыл. — Но в командном центре тебя больше не намерены отправлять на пересдачу.

— Я буду добиваться обратного. Они не имеют права отказывать мне в законном праве защищать родину!

— Ты не защищать её хочешь, а умереть за неё. Это разные вещи, — видя, что я собираюсь протестовать, он быстро добавил. — Ты четыре раза летала на симуляторе. И все четыре погибла, хотя в задании у тебя была только разведка.

— Это ничего не значит.

— Психологи так не считают.

— Это моё дело, как умирать! — упёрлась я.

— А светляк тоже твой? На свои деньги покупала? — мне нечего было на это ответить. — Ты выбрала слишком дорогой способ для самоубийства.

— Я не самоубийца, — зло надулась.

— Я знаю, Ян, — он подошёл ко мне и, положив руки на плечи, заглянул в глаза. — Мне ли не знать, почему ты хочешь вернуться к полётам? — он был так искренен, что я остыла и уткнулась лбом в его плечо. Он так же ласково продолжил. — Пойми, если ты откажешься от этого предложения, тебя спишут на гражданку. Я не враг тебе, Ян. Я же за тебя.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Что за работа? — высвободившись из его рук, подошла к столу и открыла газировку.

— Тебе предлагают обучать студентов управлять звездолётами.

Я недовольно скривилась.

— Ой, вот только не надо делать такое лицо! — возмутился Вадим. — Тебе это самой нужно. Посмотри, как ты себя запустила!

Достав из кармана пачку таблеток от головной боли, взяла в рот одну и запила. Всё-таки похмелье давало о себе знать. И только когда медленно закрыла крышку, грустно произнесла.

— Мне на это наплевать. Я ничего не хочу.

Ему было искренне жаль меня. Мне было всего двадцать два, но познав боль от потери, я больше не жила. Существовала. Запустила себя.

— Ян, пожалуйста, соглашайся. Я не могу дать гарантий, что это поможет тебе вновь стать пилотом, но я точно знаю, что это твой последний шанс.

— Тогда у меня нет выбора, — горько ухмыльнувшись, ответила. — Считай, что я согласна.

Он достал из внутреннего кармана пиджака электронную карточку и бросил её на кровать.

— Здесь билет и краткая информация о работе. Вылет завтра вечером. Я бы на твоём месте пока привёл в порядок квартиру, — с укором подняла на него взгляд, и Вадим решил пояснить. — У тебя скоро тут и муравьи, и тараканы заведутся. Если уже не завелись. Пожалей соседей. Они же ни в чём не виноваты.

— Ладно, — неохотно ответила.

— Я рад, что ты согласна.

Воткнув карточку в адаптер, я открыла голограмму с данными.

— Это объединённое училище?

— Нет. Может, парочка кронцев будет и всё.

— Ясно.

Договорившись со мной, ему больше нечего было сказать. Вернее, он бы хотел, вот только я уже не стала бы слушать. Я никому не позволяла лезть ко мне в душу. Даже деверю. Вадим это понимал, потому и не поднимал больную тему.

— Думаю, ты не обидишься, если я пойду.

— Нет. Чаем я тебя не планировала угощать.

Мы вышли в коридор. Когда он надел сапоги, плащ и фуражку, я вытянула ладонь.

— Что? — не понял он.

— Ключ отдай.

— Нет. Не хочу в следующий раз взламывать дверь, — взял гироскутер.

Нахмурилась, но Вадим своё решение не поменял.

— Ян, я надеюсь, ты понимаешь, что тебе придётся привести себя в порядок? — уже на пороге сконфуженно спросил он.

— Не бойся, — ухмыльнулась. — Учеников не распугаю, — и закрыла за ним дверь.

Глава 2

Я сделала всё так, как и обещала Вадиму: убралась в квартире и привела себя в порядок. И если к первому пункту придраться было нельзя, всё было идеально чисто, то по второму он бы с моим выбором не согласился.

Перед тем как отправиться на аэродром, я заглянула в парикмахерскую. Мои волосы сильно отрасли за эти месяцы, но всё это время я ничего с ними не делала. Некрашеная часть волос почти сравнялась длиной с крашеной. Мой натуральный русый цвет казался темнее и тусклее на фоне пепельных концов. Выглядело это нелепо. Но если бы не работа, я бы так всё и оставила. Сделала бы как обычно пучок и не думала о них вовсе.

Из салона вышла довольной. Хотя парикмахер бы со мной не согласился. Вернее, он и не соглашался. Минут десять уговаривал изменить выбор причёски и сдался, только когда я пригрозила, что сама дома обрежу свои волосы. И он по глазам видел, не лгала. Он сдался и сделал мне каре с низкой чёлкой, хотя моему лицу абсолютно не подходило ни каре, ни тем более чёлка. На парикмахера было больно смотреть. Он чуть ли не плакал, щелкая ножницами. При попытке уложить волосы, я вежливо, но твёрдо отказалась, тем самым добив нежное сердце профессионала. Но мне результат очень даже нравился.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Вообще-то мне нравились мои волосы. Они были тонкими, но зато их было много. Им всегда не хватало объёма, но они были послушными и легко поддавались укладке.