Шепот в темноте - Энн Мэйбери

Теперь, после того как у здания суда Рок на глазах у всех отвернулся от нее, деревенские жители обязательно вспомнят ее роман с ним. «Странно, не правда ли, что он вернулся из-за границы как раз в тот момент, когда миссис Беренжер стала вдовой? Подозрительно! Какая наглость, не мог подождать хоть немного! Но вы же знаете Рока Хэнлэна — он всегда плевал на общественное мнение!»

Задумавшись, Ливи сама не заметила, как обратилась к Саймону:

— Возвращение Рока покажется всем подозрительным. Ведь так, Саймон?

— Нет, разумеется! — откликнулась с переднего сиденья Адриана. — Еще раз повторяю, Ливи, все уже позади!

— Ты ошибаешься! Самое худшее, конечно, я имею в виду живых, только начинается.

— У тебя разыгралось воображение! — резко возразил Саймон и поспешил переменить тему, обратясь к Адриане: — Мне казалось, ты собиралась захватить Билла Крея.

— В конце концов он решил ехать в своей машине.

Билл Крей — хозяин гостиницы «Поющий лебедь», где она поселилась после окончательной ссоры с Клайвом. Именно туда через несколько часов после убийства явилась полиция… Билл Крей, чье свидетельство, возможно, спасло ее от обвинения в убийстве…

И снова ее сковал тот холодный ужас, который она испытала в зале суда. Показания врача, полиции: «Клайв Ричард Беренжер был убит из своего собственного пистолета: в магазине недостает ровно одной пули. Следов пороха, свидетельствующих о том, что выстрел был произведен с близкого расстояния и суд имеет дело с самоубийством, не обнаружено».

Одной из свидетельниц была миссис Стар, экономка, которая уже несколько лет служила у Клайва. После свадьбы она осталась в доме, готовила восхитительные блюда, вела хозяйственные счета — и относилась к Ливи с молчаливым почтением. Но ни разу ни одного теплого, дружеского слова не сорвалось с ее уст.

«Да есть ли в ней что-нибудь человеческое? — недоумевала Ливи. — Смеется ли она когда-нибудь? Страдает? Болеет? Плачет?»

Этим утром в зале суда миссис Стар рассказала, что отсутствовала в тот вечер, когда произошло убийство. Она навещала своих друзей в Линчестере. Возвратясь, поспешила попасть в дом, чтобы укрыться от бушевавшей грозы. На пороге она услышала выстрел, но решила, что это отдаленный удар грома: кому же придет в голову стрелять зайцев в такую погоду? Когда она вошла в дом, то услышала звук падающего тела и бросилась в гостиную со словами: «Есть здесь кто-нибудь?» Комната была неосвещена.

На этой стадии своего рассказа миссис Стар проявила первые признаки волнения: она остановилась и прикрыла глаза.

— Продолжайте, — подбодрил ее коронер.

— Сначала я думала, что ошиблась, и в комнате никого нет. Но потом молния осветила все так, что стало светло как днем. Занавески на стеклянной двери, которая ведет на веранду, были раздвинуты. Там стояла особа в желтой шали. У нее на пальце блестело кольцо с большим зеленым камнем. Цвет его я хорошо разглядела, потому что молния была очень яркой.

Некоторое время коронер, казалось, обдумывал ее слова, потом кивнул:

— Да, помню. В ту ночь зарницы полыхали почти непрерывно. Пожалуйста, продолжайте, миссис Стар. Вы заметили кого-то у двери…

— Потом снова стало темно и я зажгла свет. Мистер Клайв лежал рядом с письменным столом. Он упал со стула и… он был мертв…

— И как вы поступили?

— Я бросилась к окну и закричала: «Миссис Беренжер…» Но в саду никого не было. Одна молния сменяла другую, и я хорошо все разглядела. Сад был пуст.

— Вы не сомневались тогда, что у двери в сад стояла миссис Беренжер?

— Нет.

Конечно, миссис Стар могла солгать. Но Ливи была уверена, что, как бы ни относилась та к девушке, вошедшей в дом Клайва в качестве его жены, она никогда не сказала бы неправды. Это была холодная, чопорная и богобоязненная женщина.

Но у кого, кроме Ливи, была желтая шаль и кольцо с большим зеленым камнем? В течение нескольких дней она снова и снова задавала себе этот вопрос, не находя ответа.

После миссис Стар пришла очередь Билла Крея, владельца «Поющего лебедя». Он под присягой заявил, что в десять часов вечера, когда гроза обрушилась на деревню и соседние холмы, он пошел посмотреть, закрыты ли окна на лестнице, и на втором этаже прошел мимо Ливи, которая в голубом халате и с полотенцем через плечо собиралась принять ванну.

Брала ли миссис Беренжер в гостиницу голубой халат? Да, брала. Принимала она ванну около десяти часов вечера? Она не знает, сколько тогда было времени — слишком она была расстроена ссорой с мужем. Был у кого-нибудь еще из постояльцев голубой — бледно-голубой! — халат? Такой халат есть у жены Билла Крея, но в то время она была слишком занята в баре, чтобы думать о ванне.

Ливи сознавала, что полиция не оставит в покое Билла Крея. Они попытаются опровергнуть ее алиби. И она знала, что он не мог видеть ее шедшей по коридору, потому что в этом случае она бы тоже заметила его. Что еще хуже, она хорошо помнила, что принимала ванну уже после того, как окончилась гроза.

В действительности у нее не было алиби на то время, когда убили Клайва. В этот час она сидела запершись в своей обшитой дубом спальне, слишком расстроенная, чтобы думать о будущем, и сознавала только одно: их брак оказался ошибкой. Она сидела на краю кровати, вслушиваясь в удары грома и следя за продолжительными, поразительно яркими вспышками молний, пробивавшимися сквозь портьеру.

Она вспомнила, как теребила края пояса, скреплявшего ее шелковый халат, до тех пор, пока он не обтрепался и на пальцы на налипли шелковые нитки, тонкие как паутинка.

Считал ли Билл Крей, что действительно видел ее? Он слишком хорошо знал ее, чтобы ошибиться! Значит, он пошел на сознательный обман из-за того, что, подобно большинству в деревне, имел старые счеты с Клайвом.

Иногда так долго перебираешь в уме одни и те же мысли, что они утрачивают ясность и смысл. Ливи с усилием вырвалась из заколдованного круга повторов и поискала взглядом сигарету.

Саймон тут же предложил ей свои со словами:

— Только не ломай. Выкуривай до конца! Это успокаивает.

Ливи курила и, прилагая все усилия для того, чтобы чувствовать удовольствие от сигареты, смотрела в окно. Они проезжали мимо Линчестерского клуба с его прекрасными, ухоженными садами. Она играла здесь в теннис в те времена, когда только приехала в Арден. Как давно, кажется, это было! На теннисных кортах она познакомилась с местной молодежью. Ей было приятно думать, что здесь были рады ей самой, а не тому, что она — жена главы дома Беренжеров.

Машина выехала за город и, быстро приближаясь к дому, резко свернула на прибрежную дорогу, по одну сторону которой высились скалы, резко обрывавшиеся к каналу. К северу простиралась долина с невысокими холмиками. С них спускался поток, связывающий воедино четыре озера. На последнее из них она любовалась каждый день с того момента, как приехала в Арден.

Вот она и дома!

Машина задержалась на перекрестке и вместо того, чтобы повернуть налево, к Ларн-Хаусу, поехала дальше, вдоль озера.

Ливи выпрямилась, оглядываясь по сторонам.

— Куда мы едем?

— К Мэгги, там перекусим и все обсудим.

Она удивленно посмотрела на Саймона.

— Что обсудим?

— Ну, как нам вести себя в будущем… — уклончиво ответил он.

— Можно подумать, у меня есть «будущее»!

— Прекрати, Ливи! Ты невиновна. Суд признал это, да иначе и быть не могло!

— Но в местных сплетнях меня уже осудили.

— Все уладится, — вмешалась Адриана.

— Как бы то ни было, Мэгги беспокоится, не зная, что постановил суд.

Ливи подумала, что любому члену семьи, в которой произошло убийство, не терпится узнать результат судебного заседания. Что же касается Мэгги, кузины Клайва, никогда нельзя было сказать, взволнованна она или нет, что думает и что чувствует… Ливи всегда казалось, что за ее приятным спокойным обликом прячется настоящая, не известная никому Мэгги Беренжер…

Машина качнулась на повороте. Вдалеке сквозь деревья, растущие на противоположном берегу озера, промелькнули красные стены мастерских Беренжеров.

— Господи! — воскликнула Адриана и остановила машину.

Им навстречу поднималось стадо коров, медлительных, с печальными глазами. Оставалось только сидеть и ждать.

Ливи окинула взглядом дом Мэгги. Толстые, приземистые трубы поднимались вверх со скатов остроконечной крыши, дорожка из стершегося от времени кирпича вела от кованых железных ворот к входной двери. Маленький садик позади дома спускался к озеру, и в укромном уголке его, на фоне золотарника и дельфиниума, сидел брат Мэгги, Кейт.

Он не двинулся им навстречу, молча наблюдая за их приближением. Когда они войдут во двор, он не встанет с места, не помашет рукой. Уже четыре месяца, с того дня, когда Ливи разрешила ему прокатиться на своем кауром жеребце, которого подарил ей Клайв, и тот его сбросил, Кейт не разговаривал. Все мускулы его тела оставались неподвижными, жили только его черные выразительные глаза.