Красная Тапочка. Начало - Елена Евгеньевна Тимохина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На кровати у Тапочки лежала собака, которую привела Вера. Джек доберман. Тапочка попробовала согнать его, но тот оскалил зубы. Пришлось лечь рядом. Не на полу же спать.
Следующую ночь она решила провести в Колшево. Дядя Лёня обещал, что там найдется свободная комната, вот она и воспользовалась его приглашением. Дом она отыскала без труда, он тут один такой. Вчера убитый показал, как залезать через окно. «Тут есть собачка Дикси, у нее свой ход есть. А где она пролезет, там и ты». Этот ход Тапочка сразу приметила: одно окно на первом этаже заколочено фанерой, которая неплотно прилегает. А утром ее взяли прямо на вокзале. Видно, кто-то дал ее описание.
Полицейский остановился и сказал:
– Ты здесь была вчера, верно? Тебя два барбера видели.
Точно. Она зашла в парикмахерскую, там два бородача балду пинали в пустом зале, Тапочка сказала, что ей в туалет, потому что на вокзале закрыто, но её выгнали. Надо же, запомнили. Да еще полиции настучали.
Когда Тапочку спрашивали, знакома ли она с Леонидом Голиковым, она отрицательно мотала головой. Один раз она разоткровенничалась с полицейским на вокзале, и закончилось это тем, что ее потащили в отделение. За то, что она стала играть на аккордеоне.
– Ты не наша, не колшевская, – сказал он. – Школьница?
А Тапочка окончила одиннадцать классов, просто рано в школе пошла.
В Колшево сроду никто не играл на аккордеоне. Так что этот полицейский схватил ее за руку, чтобы не сбежала. В Ставрополе с ней не обходились подобным образом.
– Стой! – заорал он, но Тапочка мотнулась на электричку.
Свернула сюда, свернула туда, перескочила через стену, обежала гору мусора, поднялась через трубу по железной лестнице. И все это время она слышала рядом с собой его топот и дыхание. Он не отставал. Оказалось, не полицейский, а другой дядька, помоложе. Он держал в руках аккордеон.
– Вот, ты забыла.
Для такого верзилы он удивительно быстро бегал.
Этот второй сразу представился. Звать Андреем Георгиевичем. Очень он старался войти в доверие. Обращался с ней, как с принцессой, эта фальшь Тапочке не понравилось.
В полицейском отделении он прошел в кабинет на третьем этаже. Он был не полицейский. Тапочка слышала, как его называли товарищем Семирядским и еще товарищем прокурором.
Он даром времени не терял и сразу приступил к делу.
– Вчера мы нашли здесь труп. Расскажи мне про того человека. Ты – последняя, кто его видела перед смертью. Вы были знакомы?
– Я ничего не знаю, – завела Тапочка привычную песню.
– Вас видели вместе. Вы сошли с электрички, потом он взял такси. Вы приехали к кинофабрике.
Значит, та развалюха, куда он ее привез, была кинофабрикой. Точно, убитый так и сказал таксисту, что им надо к кинофабрике. Странное место. Наверное, там ничего, кроме ужасов не снимают. Не хотел ли он ее там убить? Вот это поворот.
– А кто он такой?
– Предположительно, Леонид Ильич Голиков. Богатый человек.
Тапочка скривилась, это вряд ли. Тогда и весной на березках – сплошные изумруды. Кроме пятерки и пары сотен у ее спутника при себе ничего не было – ни тебе кредиток, ни визиток. Тоже мне богач!
Следователь отметил ее гримасу. Ясно, что она знала больше, чем готова была рассказать.
– Что?
– Если такой богатый, отчего же он жил в халупе? – нашлась Тапочка.
Это она хорошо подметила. Школу в шестнадцать лет закончила, и в аттестате большинство оценок – пятерки. Даром что малышка.
Следователь обрадовался, что она пошла на контакт. Решив ее разговорить, он прибавил информации:
– А ты сообразительная. У него было много врагов, вот он и скрывался здесь.
Тапочке его ход мыслей не понравился. Лесть не лучше грубой силы, а она не любила, когда ее принуждали.
– Это не моя забота. Зачем я вам, если вы и без меня все знаете?
Она уяснила, что не следует лезть в чужие дела, со своими бы справиться. А у нее дела были не ахти.
Как выяснилось, следователь тоже не мог похвастаться особыми успехами. Вообще-то, у него не было фотографии того дядьки, которого он искал, вот он и не был уверен, тот ли умер, кто ему нужен или нет. Голиков не любил фотографироваться. Единственное, чем они располагали, это непохожими друг на друга фотороботами, со слов домочадцев, и портретом его двоюродного брата, на которого богач отчасти походил. Убитый был того же типа, что и двоюродный брат, но полную ясность давал только анализ ДНК, а следователь торопился.
Тапочка не стала рассказывать про белую рубашку, которая показалась ей слишком новой, и про средиземноморский загар, смахивавший на грим. С этим и без нее разберутся.
– И вообще меня там не было, – попыталась она откреститься от убийства.
– А тогда чей это аккордеон?
Тапочка почувствовала себя настоящей преступницей. Против нее имелась веская улика. К тому же нашлись свидетели, два парикмахера с привокзальной площади. Тапочка вспомнила вывеску про стрижку бороды, она еще тогда решила, что цивилизация добрела до этого медвежьего угла. Ну что за лодыри! Вместо того, чтобы заняться делом, они глазели в окно, а потом дали ее описание. Барберы сообщили, что видели девушку с аккордеонном, значит, отпереться не удастся. А там, внутри футляра написаны и фамилия, имя и адрес и телефон, по которому звонить в случае потери.
Андрея Георгиевича очень интересовало, что привело её в Колшево. Работу искала, вот и весь разговор. Он спросил, кто ее работодатель. Тапочка вспомнила, что убитый говорил про дом, упоминал про какую-то старуху, которая рано ложиться спать. В качестве хозяйки она годилась, её и называла. Тапочка подумала, что отвязалась, да не тут-то было. Следователь хотел, чтобы она показала, как проникла в дом.
– Собачка показала дорогу. Дикси.
Он поморщился, этот вариант его не устроил.
– О чем он с тобой разговаривал? – словно с Тапочкой и поговорить не о чем.
– О том, что кругом одно ворье. Сперли у него диван.
Следователь пробурчал, что это его родственнички сокровища искали. Всюду перерыли, диван сломали, пришлось выбросить.
– Отыскали сокровища? – поинтересовалась Тапочка.
– Нет.
Она усмехнулась: чего найдешь в такой-то дыре. И хотя следователю она более-менее доверяла, в сказку про колшевского буратино ей верилось с трудом. Денег у дяди Лёни было не больше, чем у нее. Одежда новая и загар средиземноморский он себе навел – это да. Но если он околачивался у кинофабрики, то вполне мог позаимствовать одежду в гардеробной, да
