Случайный вальс: Рассказы. Зарисовки - Евгений Богданов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Уф, жарища! — сказала она и удобней устроила свою ношу на коленях. Теперь девушка не позволяла себе озорничать.
— Ишь, нагрузилась! — дружелюбно сказал Яшка.
— Сегодня журналов много. Учителю — «Новый мир», агроному — «Октябрь», «Нева», председателю какая-то бандероль, книги, наверное. В читальню шесть журналов. Ну, а газеты почти в каждый дом. Да я и не обижаюсь, что тяжело: пусть себе читают. Писем тоже достаточно.
— Мне нет письма? — спросил Яшка, хотя получать письма ему не от кого.
— Тебе еще пишут.
Яшка, щурясь на солнце, энергично греб. Весла поскрипывали в уключинах. Вдоль бортов журчала вода. Над рекой гулял теплый широкий ветер. Он трепал Зойкины косы, поднимал подол ситцевого платья, оголяя круглое розовое колено. Зойка поправляла платье и энергичным кивком отбрасывала косы за спину.
Причаливал Яшка кормой, чтобы девушке было удобнее выходить.
Зойка уходила, и Яшке становилось скучно. Он привязывал лодку, брал книжку и ложился на песок, прикрыв голову старой соломенной шляпой. Но читать не хотелось, и он лениво смотрел на реку, которая струилась вдаль среди отмелей, обрывов и кустарника. Яшка все больше чувствовал одиночество. Ему хотелось, чтобы на берегу опять зазвенел голос Зойки, чтобы она была здесь, рядом и говорила с ним.
Шел Яшке восемнадцатый год. Учился он неважно, в седьмом и восьмом классе сидел по два года. Зойка над ним подтрунивала. Она вообще много подсмеивалась над ним, и хотя он не обижался, ему все же было неприятно.
«Папуасик, голопузик! Откуда у нее такие слова? — думал Яшка. — Неужели я такой смешной?» Он посмотрел на свой голый загорелый живот и решил, что хватит щеголять в одних трусах.
На другой день Зойка не узнала перевозчика. Он надел черные брюки, новенькую тельняшку, присланную братом из Мурманска, ботинки и превратился в рослого красивого парня. Зойка даже не сразу села в лодку, а стояла и смотрела, как он отвязывает цепь, берется за весла. Яшка молча развернул лодку кормой к девушке и сказал:
— Садись.
— Ого, — сказала Зойка. — Как вырядился. В честь чего?
— В честь хорошей погоды, — ответил он.
Зойка села в лодку и, наблюдая за гребцом, хитро сощурила глаза. Яшка догадывался, что она придумывает новое прозвище.
— Лодка есть, тельняшка есть, брюки клеш. Есть и пристань. А вот спасательных кругов не имеешь!
— А зачем? Спасение утопающих — дело рук самих утопающих, — ответил Яшка и рассмеялся.
— Неново! — сказала Зойка.
— Ничего, зато здорово!
— Не скучно тебе тут целыми днями торчать? — вдруг спросила она серьезно.
Яшка помолчал, налегая на весла. Потом ответил:
— Скучно. Да что поделаешь, заставили. — Он опять подумал и добавил: — Пассажиры все молчуны какие-то. С тобой только и весело…
Зойка опустила глаза.
— Так уж и весело? — она медленно свесила руку за борт, сделала движение, как бы собираясь плеснуть в Яшку водой, но сдержалась, только поболтала рукой в теплой, быстрой волне.
Выходя из лодки, Зойка задержалась, стоя одной ногой на берегу, другой на кормовой банке. Повернулась вполоборота к Яшке, подняв руки, стала поправлять косы. Она посмотрела на него сверху вниз как-то по-новому, с загадочной и задумчивой грустинкой. Он тоже, подняв голову, поглядел на нее. Солнце брызнуло ему в глаза горячим светом, и он на мгновение зажмурился. Когда открыл глаза, Зойка уже бежала по косогору. Лодка от сильного толчка отплыла от берега.
После Яшка перевез несколько человек и, ожидая почтальоншу, заранее подъехал к правому берегу. Вскоре на обрыве послышались знакомые быстрые шаги, и Зойка, придерживаясь за обломанные ветки, неторопливо спустилась вниз, села в лодку и привычным движением положила на колени сумку. Едва Яшка отъехал от берега, как на обрыве выросла высокая фигура механика Гая. Гай нес на спине мешок и под мышкой — свёрток.
Яшка, табаня веслами, снова причалил к берегу бортом. Механик снял с плеча мешок и, поднатужившись, одной рукой бросил его в лодку. Она качнулась, в мешке звякнули металлические части. Гай сел на банку, снял кепку и, достав платок, вытер потный лоб. Русые волосы у него свалялись от пота. Лицо красное. Механик шумно отдувался.
— Тяжелый, черт! — он пнул ногой мешок. — Запчасти. Насилу отвоевал. Дефицит! Уборка скоро, комбайны надо готовить.
— Много ли комбайнов-то? Тут и готовить нечего. Работяги! — насмешливо сказала Зойка.
— А ты думаешь, с ними мало возни? Ого! Это тебе не газетки по ящикам рассовать…
Гай протянул руку и слегка дернул Зойкину сумку. Зойка резко ударила его по руке. Гай убрал руку.
— Ого! Сердитая!
— Не трогай что не положено.
Гай дружелюбно рассмеялся и закурил. Обернулся к Яшке:
— Ну, капитан, как дела?
— Плаваем потихоньку, — небрежно ответил Яшка.
— Работка у тебя — позавидуешь!
— Кому как, — уклончиво отозвался Яшка.
Лодка мягко зашуршала днищем по песку, а бортом о бревно причала. Гай встал. Сверток у него развернулся, и он замешкался. Яшка взялся за мешок:
— Давай помогу!
— Валяй.
Яшка взял мешок одной рукой и не мог оторвать его от днища, взял двумя — еле приподнял. Гай расхохотался:
— Ну-ну, смелей!
Яшка почувствовал на себе взгляд Зойки, шире расставил ноги и, стиснув зубы, взвалил груз на плечо. С трудом удержал равновесие. Не спеша шагнул на брёвна причала, чувствуя, как в висках стучит кровь. Но все-таки отнес тяжелый мешок подальше, на траву, и там сбросил его.
— Молодец! — похвалил механик. — Силёнка есть!
Гай покрепче прижал сверток локтем и без видимых усилий одной рукой закинул мешок за спину.
«Здоровый, черт!» — восхищенно подумал Яшка.
Зойка замедлила шаг и, кивнув в сторону механика, подзадорила Яшку:
— А тебе одной рукой не взять.
Опять посмотрела на него, как тогда, выходя из лодки, и быстро зашагала вслед за Гаем в деревню. Поравнявшись с механиком, что-то сказала ему и рассмеялась. Яшка нахмурился и, опустив голову, исподлобья долго смотрел им вслед.
Кончился сенокос. Гай отремонтировал комбайны, и они вышли на уборку ржи на поле, раскинувшееся недалеко от речки. Яшка смотрел, как машины, ритмично рокоча моторами, ползали по ржи — один ближе, другой дальше. «Вот это работа! — думал перевозчик. — Не то что день-деньской околачиваться у речки!» Ему очень захотелось стать комбайнером. Яшка все больше думал об этом и однажды, выбрав время, сбегал в правление и попросил, чтобы осенью его направили на курсы. Председатель обещал послать учиться, и Яшка повеселел.
Каждое утро он нетерпеливо ждал, когда придет Зойка, чувствуя все большую привязанность к этой девушке. Однажды он предложил ей:
— Зоя, давай дружить, а?
Зойка вспыхнула, опустила глаза. Ответила сдержанно:
— Как же с тобой дружить? С темна дотемна ты на речке. Ни в кино пойти, ни на гулянье. Ты сам пойми…
— А ты приходи сюда на реку. Покатаемся. Вечером тут хорошо, тихо, красиво.
— А твои пассажиры?
— Они не помешают. Вечерами бывает немного.
Он стал ждать каждый вечер. Зойка не приходила.
Утром, встречая ее, он спрашивал:
— Почему вчера не пришла? Я ждал…
— Не могла. Репетиция была в клубе…
— Приди завтра.
Назавтра она опять забывала о своем обещании, и Яшке становилось тоскливо.
Но наконец она появилась. Было уже поздно. Яшка сидел у костра и пек в золе молодую картошку. Солнце зашло. Над стриженым полем, где неделю назад работали комбайны, розовела заря. На реке тихо. Лодка казалась вплавленной в ее голубое зеркало. Вниз по течению редкими волокнами скользил туман.
Набросив на плечи ватник, Яшка мечтал. Он думал о том, как в конце лета поедет в город учиться на механика-комбайнера. «Там-то я поднажму, по два года сидеть не буду. Там машины, будет интересно. Я машины люблю!»
Яшка достал из золы картофелину, остудил ее и, помяв, разломил. От картошки пахло вкусно, аппетитно. Он стал есть и тут услышал быстрые шаги. Приподнялся, подождал. Из-за кустов вышла Зойка.
— Скучаешь?
Яшка обрадовался.
— Скучновато. Картошку вот пеку. Хочешь картошки? Вкусная. Сейчас принесу на что сесть.
Притащил обрубок бревешка, на него положил ватник. Зойка села, молча посмотрела на реку, на костер, на закат, на туман, плывущий над водой.
— А тут и в самом деле хорошо, — сказала она.
— Хорошо!
— Недаром тебя в деревню калачом не заманишь!
— Скоро освобожусь. Иван, кажется, уж совсем поправился.
— Что ж ты потом будешь делать?
— Поеду учиться.
— Куда?
— В район. На механика-комбайнера.
— Надолго?
— Нет, совсем недолго.
— Потом вернешься?
— Обязательно.
Он протянул ей картофелину. Зойка разломила ее, попробовала:
