Отец (не) моего ребенка (СИ) - Фокс Кира

— Вот, — указала на свою гостью. — Девушке плохо стало на улице. Она, кажется, без сознания опять.

— Опять? — нахмурившись, уточнила женщина. Она поставила свой чемоданчик и наклонилась к незнакомке. Даня начал пищать недовольно, и я снова переключила внимание на него, пытаясь отвлечь малыша. — И давно она так сидит? — услышала я вопрос.

— Наверное, около часа. Я ребенку подгузник меняла — она как раз приходила в себя. А потом снова глаза закрыла.

— Документы ее где?

— Не знаю, — ответила честно.

— То есть как? — опешила врач. — А как вы скорую вызывали?

— Так и объяснила, что девушке плохо на улице стало.

— Черт знает что, — проворчала она. Затем набрала что-то в своем телефоне.

Пока успокаивала ребенка, не сразу поняла, что врач вызвала полицию, чтобы зафиксировать факт смерти…

— Что? — резко обернулась я.

— Что-что… Померла твоя гостья.

— То есть как это? Она же была в сознании? — ошарашенно возразила я. — Вы точно уверены? А из-за чего?

— В морге узнают, — обрубила фельдшер.

Даня жалобно пискнул в моих руках, будто почувствовал, что случилось непоправимое…

А у меня в ушах все стояли слова его матери — “Не бросай моего сыночка”…

2. Евгения

Наши дни

Сигнал микроволновки оповестил о готовности. Достала разогретые сырники и выложила на тарелку.

— Даня! Садись за стол! — крикнула сыну, наливая его любимое какао в кружку.

— Да, мам, — отозвался тот, быстро прошмыгнув ванную. — Я готов! — забежал в кухню неугомонный ребенок и быстро уселся за стол. — О, сырники!

— Давай, пошустрее. А то я на работу опоздаю.

Сын принялся за еду, а я быстро проглядывала новости на планшете — новых заказов было немного, а значит неделя должна быть не сильно напряженной.

— Я все! — заявил сына, убирая тарелку в раковину. — Спасибо!

— Беги, чистить зубы. И одеваться. Одежда на стульчике.

— Ага, мам!

Выглянула в окно — погода обещала быть теплой и солнечной, хотя было только начало апреля. Помыв посуду, пошла одеваться на работу.

— Мам, а ты сегодня поздно заберешь меня? — спросила Даня по дороге.

— Наверное, нет. С прогулки, как обычно.

— А можно попозже?

— Чего это? — удивилась я.

— Маша сказала, что сегодня останется на ужин. Я тоже хочу.

Постаралась сдержать улыбку. Детские увлечения нужно было воспринимать серьезно, и ни в коем случае не показывать пренебрежение.

— Так это она предложила тебе остаться?

— Нет, — замялся сын. — Но она сказала, что тогда мы сможем вместе поиграть в строителей.

— Ну, раз так… — многозначительно подмигнула ребенку. — Конечно, заберу попозже.

— Спасибо, мамуль! — широко улыбнулся малыш.

Прошло столько лет, а я до сих пор испытывала необъяснимое чувство каждый раз, когда он мне улыбался. И пусть многие мои подруги не понимали моего порыва усыновить совершенно незнакомого ребенка, мне было плевать. В тот день, когда у меня дома скончалась мама Дани, я дала себе слово, что этот малыш останется со мной.

Это оказалось не просто — органы опеки, полиция… Да много всяких инстанций пришлось пройти, чтобы с полным правом называть Даню своим сыном. Аня — мама малыша — оказалось скончалась от сердечной недостаточности. Признаться, поначалу я даже подозревала, что она что-то принимала. Но меня заверили, что следов чего-то подобного не было.

Данька очень быстро привязался ко мне, и мы стали настоящей семьей. Моя мама не сразу приняла мой выбор. Я как могла тянула с признанием — боялась за ее больное сердце. Но она хоть и не осудила, все же намекнула, что устроить личную жизнь с ребенком на руках будет куда сложнее.

Но я об этом и не думала, если честно. Для меня куда важнее был этот малыш, который так улыбался мне при встрече, что я просто не могла забыть о нем и жить дальше, словно ничего не случилось.

Поцеловав сына на прощание, вышла из сада и направилась на работу. В офис, где работала последние три года дизайнером. Не сказать, что это была должность моей мечты, но на жизнь хватало. Да и творческому подходу место находилось. Так что я не жаловалась.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Когда вошла в кабинет, там был только Петя — мой коллега.

— Привет, Жень, — бросил тот, не отрываясь от экрана. — Что-то ты рано.

— Привет! Да с погодой повезло.

— Как малой? — поинтересовался Горлачев.

— Да все в порядке. Попросил забрать его позже — чтобы с Машей поиграть.

— Ого! Мой Колька-то тоже такое выдавал!

— Серьезно?

— Ну да, — кивнул коллега. — Знаешь, как-то даже подрался с пацаном из-за Кати какой-то. Не хотела там с ним играть из-за этого одногруппника.

— Какие страсти. Он ведь такой маленький еще, — вздохнула я.

— Время летит очень быстро, — в тон ответил мужчина. — Так что лови момент… Мои вон уже здоровые охламоны — теперь только деньги подавай на игрульки да шмотки.

Петя вздохнул и снова уткнулся в монитор.

Ближе к девяти подтянулись остальные коллеги, и рабочий день начался. Вообще у нас не очень шумный офис — наша небольшая фирма занималась рекламными баннерами, оформлением сайтов и прочим. Дизайнеров в штате было не очень много. Поэтому когда накладывалось много заказов, работать приходится даже по вечерам. Но сейчас было временное затишье.

Ближе к концу дня вспомнила о просьбе сына, и потому не торопилась с завершением проекта. Наконец, когда все было готово, собралась и, попрощавшись с коллегами, вышла из офиса. Приятный вечерний ветерок был весьма кстати. Погода была хорошая, и я решила прогуляться до следующей станции метро — благо запас времени у меня был. Вот только буквально за поворотом дорогу мне преградила темная машина. Мысленно выругавшись на нерадивого водителя, попыталась обойти этого монстра, из которого вдруг вышел высокий темноволосый мужчина в строгом костюме и направился прямо ко мне.

— Евгения Воронцова?

— А если нет? — настороженно спросила я.

— Нет смысла врать, — криво усмехнулся тот, убрав руки в карманы. Он стоял вальяжно и уверенно, будто знал, что я никуда не денусь. И я не сразу поняла почему — лишь когда краем глаза заметила движение сбоку. Оказывается по разные стороны от меня стояло еще двое мужчин.

В груди похолодело от нехорошего предчувствия. Нервно сжала рукой лямку сумки, старясь сохранять спокойствия.

— Что вам надо?

— Сейчас мы поедем в сад, вы заберете ребенка, а после передадите его мне.

— Что?! — изумилась я от его наглости. — Да вы с ума сошли!

— Нет. Все будет именно так, — довольно спокойно возразил незнакомец.

— Вы чокнутый! С чего мне отдавать вам своего сына?! — огрызнулась я, мысленно прикидывая как сбежать из этого окружения.

— Потому что Даниил — мой сын, а не ваш…

3. Евгения

Его слова произвели на меня эффект разорвавшейся бомбы. Наверное, даже если бы в этот момент прогремел гром, я бы не заметила.

— Вы отец? — переспросила я. — Но у Дани нет отца.

— Серьезно? — снисходительно усмехнулся тот. — Как по-вашему он тогда появился на свет?

Я упрямо мотнула головой. Уж что-что, а про потенциального родителя я точно узнавала. Ведь это было важно в вопросе усыновления. Так вот в свидетельстве о рождении малыша совершенно точно стоял прочерк в графе отец.

— Вы лжете.

— И зачем мне это?

— Да я не знаю! — взорвалась я. — Но сына вам не отдам! Ясно?!

Мужчина недовольно прищурился и стал приближаться ко мне. И чем ближе он подходил, чем быстрее билось у меня сердце. Однако я твердо решила, что не стану показывать своей страх перед этим придурком.

— Отдашь. И сегодня же, — негромко произнес он, когда между нами оставалось меньше метра. От вежливого тона не осталось и следа. — Не волнуйся, я заплачу за неудобства.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Что? — опешила я от постановки вопроса. — Да не нужны мне деньги! Вы не имеете права его забирать. Я — его законная мать! — возразила я, продолжая по привычке “выкать”.