Украинская химера. Финал антирусского проекта - Сергей Бунтовский

Стремясь упрочить свое положение, активисты Центральной рады в апреле провели так называемый Всеукраинский национальный конгресс, который должен был продемонстрировать перед Петербургом серьезность позиций Рады, а также доказать всем, что ее деятельность поддерживается общественностью. Согласно заявлениям, в его работе должны были принять участие делегаты от всех областей Украины, хотя на деле это были делегаты от украинских организаций. Если количество членов организации не превышало 50 человек, она имела право направить на конгресс одного делегата с решающим голосом, более 50 — соответственно двух, более 100 — трех, 200 — четырех, 300 — пятерых (но не более). Проверял ли кто-нибудь реальную численность организаций, посылавших своих представителей, неизвестно. С совещательным голосом участие в Конгрессе мог принять любой украинец. Так что это собрание ни в коей мере не представляло всех жителей края. Однако его проведение позволило переизбранной в ходе Конгресса Центральной раде объявить себя законной украинской властью.

Всего в Киев съехалось полторы тысячи делегатов, которые в своем большинстве поддержали идею провозглашения национально-территориальной автономии Украины в составе Федеративной России. Кроме того, собравшиеся поддержали идею созыва Всероссийского учредительного собрания, которое должно было определиться с будущим страны. Однако до созыва Учредительного собрания украинцы постановили активно создавать собственные органы власти и брать в свои руки жизнь в регионе.

Еще спустя месяц прошел украинский военный съезд, собравший около семи сотен участников. Эти люди избрали Генеральный украинский военный комитет из 18 человек во главе с Симоном Петлюрой и приняли решение о необходимости скорейшего заключения мира «без аннексий и контрибуций». Это общее настроение того времени, так как страна устала от трехлетней тяжелой войны. Кроме того, съезд принял решение о создании отдельной украинской армии и украинизации Черноморского флота. Чтобы Петлюре было удобнее заниматься этими вопросами, военный съезд поручил своим представителям войти в состав Центральной рады. И Рада не возражала против такого пополнения. Более того, Петлюра был назначен генеральным секретарем (министром) по военным делам Центральной рады.

Впрочем, очень шумные и активные члены украинских партий и Центральной рады, проводившие массу съездов, заседаний, принимавшие сотни заявлений по любым поводам, в это время вовсе не были любимцами публики. Летом 1917 года в городах прошли всеобщие, прямые, равные, тайные и свободные выборы в органы городского самоуправления. Любая партия могла участвовать в избирательной кампании, свободно агитировать, чтобы провести своих представителей в депутаты, которых тогда называли гласными, городских дум. Итоги этого волеизъявления были разгромными для украинцев. Даже в Киеве, ставшем в 1917 году центром украинства, место городского головы получил русский — Рябцов, его заместителя — еврей Ринцбург.

Между тем смута в стране нарастала. Государственные институты практически перестали существовать, экономика была в жестоком кризисе, Петербург сотрясали волнения, армия стремительно разлагалась, крестьяне громили помещичьи усадьбы и требовали передела земли. Временное правительство с трудом сумело подавить в июле выступление большевиков в Питере, но было понятно, что оно долго у власти не удержится.

А деятели Центральной рады, похоже, считали себя настоящим правительством, хотя опирались на немногочисленных сторонников и контролировали только Киев. В своем первом универсале в июне 1917 года Центральная рада провозгласила автономию Украины и создала правительство — Генеральный секретариат. Но уже через пару недель по требованию Временного правительства был издан второй универсал, в котором Рада фактически отказалась от автономии, отложив ее осуществление до созыва Всероссийского учредительного собрания. Это свидетельствует о том, что Рада воспринималась как в Киеве, так и в Питере исключительно как подчиненная Временному правительству инстанция.

В это же время началось формирование Радой украинских воинских частей. Они носили громкие названия, но по большому счету были лишь иррегулярными объединениями добровольцев под руководством собственных атаманов, а не регулярными соединениями. Так что их боевые и моральные качества были совсем не на высоте. Одновременно Рада добилась от Керенского разрешения украинизировать два армейских корпуса на фронте. Одним из этих корпусов командовал генерал Скоропадский, будущий гетман, обещавший Раде свою поддержку в случае ее конфликтов с Временным правительством. Не довольствуясь этим, Рада стала настойчиво добиваться украинизации 25 % всех российских корпусов, передачи ей всего Черноморского и половины Балтийского флотов. Петлюра, не считаясь с центральной властью, разослал по всем военным округам телеграмму с призывом ко всем малороссам самочинно формировать украинские части. Почему же Временное правительство позволило проводить украинизацию армейских частей? А ларчик просто открывался. Такими действиями Временное правительство пыталось бороться с большевизацией армии. Керенский рассуждал примерно так: «Пусть лучше солдаты слушают лояльных украинствующих, чем откровенных врагов-большевиков».

Всего за лето было украинизировано и присягнуло Центральной раде почти 300 тысяч человек, большинство из которых при первой же возможности дезертировало. Эта сторона деятельности Центральной рады внесла немало сумбура в войсковые части и вместе с большевистской пропагандой сыграла не последнюю роль в разложении фронта.

Поскольку государство рушилось и полиция исчезала, а порядок поддерживать было надо, то на Украине уже с весны началось стихийное создание отрядов самообороны, вскоре получивших название «Вольное казачество». Уже в апреле был написан устав казачества и разработана его организация. Как и положено силам самообороны, казачество было организовано по территориальному принципу: крупные села формировали сотни, которые объединялись в курень (батальон), обороняющий свою волость (район). Все казачьи части губернии составляли кош (дивизию). На командные посты старшина избиралась народом, а оружие приобреталось за счет сбора налогов. К концу 1917 года Вольное казачество существовало в Киевской, Волынской, Херсонской, Полтавской и Черниговской губерниях, а в его рядах числилось до 60 тысяч казаков. Формально они поддерживали Центральную раду, но предпринимать какие-либо действия кроме защиты родных сел от банд дезертиров и мародеров не горели желанием.

Кроме того, под эгидой Центральной рады была сформирована еще одна очень необычная часть. Идея создать в Киеве из пленных галичан и буковинцев (бывших солдат австрийской армии) военный отряд униатов пришла в голову известному украинскому сепаратисту Николаю Михновскому. И уже осенью 1917 года из военнопленных-униатов был сформирован Галицко-Буковинский курень сечевых стрельцов. Возглавил его австрийский прапорщик Евгений Коновалец. Этот человек сыграл немалую роль в развитии украинских организаций, так что стоит остановиться подробнее на его персоне.

Его биограф Михайло Ковальчук очень интересно описывает родителей Коновальца. Мать — из шляхетной польской семьи, а отец был управителем народной школы. Прямо как у незабвенного Владимира Вольфовича Жириновского: мама — русская, папа — юрист. В любом случае и этот деятель украинского национального движения оказывается как минимум полуполяком. Впрочем, уже в студенческие годы Коновалец сделал свой выбор и стал украинцем, принимал участие в создании молодежных военно-спортивных организаций, а затем вступил в Украинскую национально-демократическую партию.

В 1914 году 23-летнего Евгения призвали в армию, и он попал в 19-й полк ландвера, расквартированный во Львове. Затем Коновальца отправили в офицерскую школу, откуда он вышел командиром роты и был переведен в 35-й ландверный полк. В мае 1915 года Коновалец впервые попал на фронт в районе горы Маковка, где его полк был разгромлен[1], а наш герой оказался в плену. Неизвестно, насколько доблестно сражался молодой офицер, но он не был ранен в момент пленения, а значит, добровольно сложил оружие. Так Коновалец оказался в лагере для военнопленных в районе города Царицын на Волге. Сидел австрийский офицер с комфортом, так как активно сотрудничал с лагерной администрацией и даже был назначен переводчиком при начальнике лагеря.

В этом же лагере, помимо Коновальца, находилось немало галичан[2], в том числе и украинских националистов из числа сечевых стрельцов. Например, среди заключенных находился будущий глава ОУН сотник УСС[3] Андрей Мельник. Благодаря контактам с властью, Коновалец умудрился добиться того, чтобы офицеров-сечевиков перевели в лагерь с более комфортными условиями в городке Дубовка. Тут пленные и пробыли до 1917 года, в свободное время обсуждая путь Украины и собственное будущее. После Февральской революции и создания в Киеве Центральной рады Коновалец получил разрешение съездить в Киев и попытаться договориться, чтобы военнопленные галичане были приняты на службу в украинизированные части российской армии.