Дырка для ордена; Билет на ладью Харона; Бремя живых - Василий Звягинцев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В любом случае — это уж их проблема, но, в тактическом смысле, стоит подождать кое–чего интересного.
Перекресток дорог, формально оказавшийся в нейтральной зоне между русским, французским и израильским секторами, — крайне удобное место для прорыва на оперативный простор.
Да и ждать уже нечего, все определилось даже быстрее, чем он думал.
Тарханов отнял от глаз обрезиненные окуляры «Беркута». Далеко пока, километрах в двух, из–за поворота каменистой тропы показалась голова колонны, движущейся именно сюда, к перевалу.
Собственная проницательность его отнюдь не удивила, анализ и оценка обстановки в критической ситуации — часть профессии солдата удачи.
Теперь просто надо принимать окончательное решение. Судьбоносное, если выражаться высоким штилем.
Санитарный «Урал» выполз на площадку и остановился рядом с вездеходом. Военврач Ляхов спрыгнул на землю из высокой кабины. Пока что лицо его выражало лишь некоторое удивление. Он–то считал, что они с Тархановым попрощались надолго. Капитан возвращался в Сайду, где стоял бригадный медсанбат, а майор собирался продолжить объезд блокпостов вдоль сирийско–израильской границы.
— Что случилось? Колесо пробил? — спросил Вадим и лишь в следующие секунды схватил обстановку.
Трупы на площадке и еле слышно похрипывающий ефрейтор на брезенте, в тени машины.
— Вот так, да? Боец живой? — И, не дожидаясь ответа, опустился на колени рядом с ефрейтором.
— Был живой, я сделал, что мог… — ответил Тарханов, как всякий не имеющий отношения к медицине человек, словно бы слегка робея перед носителем высокого знания.
— Пока все правильно, — закончив осмотр, врач разогнулся, застегивая санитарную сумку и вытирая руки клочком смоченной в спирте ваты. — Надо срочно в госпиталь, возможно, и обойдется. Раз пока не умер, приличного внутреннего кровотечения нет. И сердце тикает довольно ровно.
— Вот и вези…
— Повезу, за пару часов доберемся, тем более, что дальше в основном под горку. Капустин, готовь капельницу с физраствором и стимуляторами, Старовойтов, тащи носилки. — Капитан приказывал старшине фельдшеру и водителю–санитару как бы между прочим, сам для себя оценивая не только чисто медицинскую ситуацию.
Пока его подчиненные занимались своим делом, Ляхов вышел на площадку, закурил, предварительно еще раз тщательно вытерев руки, осмотрел позицию и мертвые тела.
— И кого они здесь караулили, неужели персонально тебя?
Тарханов взял сигарету из радушно подставленного портсигара, тоже прикурил. Молча протянул врачу бинокль, движением руки указал, куда смотреть.
— Ого! И куда же господа федаины намылились? Солидная компания. Караван с оружием или очередная террористическая группа?
— Пока не знаю. Грубо говоря, там, на тропе, человек полста. В нынешней обстановке и это много.
— И что ты намереваешься делать? Вызывать нашу маневренную группу? Насколько я знаю, им сюда не меньше часа добираться. Американцев? Еще дальше. Братьев евреев? У них в Кирьят–Шемоне танковый полк стоит. Тоже не успеют. Разве что вертолеты…
Тарханов достал из кармана сотовый телефон. Понажимал разные кнопки, разочарованно показал аппарат доктору.
— Видишь, не берет. Горы. Да и батарейки подсели. А мою «Р–126» пулями разбило, так что даже со своим опервзводом не могу связаться. Как твоя рация?
— Никак, — вроде бы весело развел руками Ляхов. — У меня ее вообще нет. На хрена врачам рация? Начальство так думает. Я тебе с полицейского поста вчера звонил. За две пачки сигарет.
— Нормально. У нас только так и бывает…
Ситуация осложнялась. До этого момента Тарханов рассчитывал именно на то, о чем говорил доктор. Тогда ему оставалось бы задержать отряд террористов не более чем на полчаса, что не слишком сложно при данном рельефе местности.
Без связи же и надежды на скорую помощь солидными силами…
Он быстро прокрутил в голове варианты с учетом фактора времени. Голова колонны выйдет на перевал максимум через сорок минут. Ну, через час, если не станут слишком торопиться.
Очевидно, пулеметной очереди и его трех выстрелов они не услышали или не придали им значения. Поскольку идут медленно и спокойно. Столько же ехать санитарной машине до ближайшего поста. Поднять солдат по тревоге, заставить их погрузиться в броневик и вернуться сюда — тоже час. Даже если они стремительно рванутся со всем молодым азартом на единственном «БТР–80», у которого все время барахлит коробка передач.
А бойцов на блокпосту всего пятнадцать, и отозвать всех он не имеет права, поскольку прорыв возможен и там.
Значит, надежда на одно. Отправить Ляхова вниз, до ближайшего израильского патруля, и оттуда вызвать подмогу, вертолеты огневой поддержки. И десант.
Они, конечно, прилетят тоже не раньше чем через час, в самом лучшем случае. Пока информация пройдет по всем инстанциям, пока соответствующий приказ вернется до аэродромов… Но в этом случае шанс все–таки есть.
— Ну, а хрена ли тебе? — легкомысленно осведомился Ляхов, щелчком отправляя в пропасть окурок и тут же вновь закуривая. — Давай сматываться. Приедем на блокпост, доложим, поднимешь заставу в ружье, выставишь заслоны, и пусть господа командиры принимают решения. Мы что, священные рубежи Родины защищаем? Миротворцы и есть миротворцы. Надо ооновцам, пусть потом протест заявляют сопредельным правителям. Или америкосов в бой шлют. Они навоюют…
Майор испытал приступ раздражения, впрочем, тут же и прошедший. При чем тут доктор? Совершенно правильно рассуждает. Им что, господам миротворцам? Ну, прорвется банда на оперативный простор, убьет пару десятков человек, взорвет что–нибудь. И уйдет восвояси.
Комиссар ООН протест заявит кому положено, иорданский или сирийский представитель на сессии Совбеза выразит сожаление по поводу недоразумения. На том и разойдутся.
— Умный ты парень, Вадим, но не сейчас. — Они с доктором были практически ровесниками, но жизненный опыт Тарханова делал его в реальном времени чуть не вдвое старше. — Во–первых, я на службе, а моя служба здесь как раз и заключается в том, чтобы надежно прикрывать границу от проникновения нарушителей статус–кво. Независимо от целей и убеждений.
Во–вторых, пропусти мы их сейчас, и потом мне же с моими ребятами и придется гоняться за ними по горам, а сколько это займет времени и сколько будет стоить крови — только бог знает. В Чечне после Хасаввюрта нахлебались. Ты молодой, не помнишь. Так что элементарная логика подсказывает…
— Понятно, — кивнул Ляхов. — Тогда все понятно. Государь император Петр Алексеевич еще когда говаривал: «Азардовать[1] не велю и не советую, а деньги брать и не служить — стыдно!»
Быстрым и решительным шагом капитан пошел к своему «Уралу».
Тарханов сплюнул себе под ноги. Жаль.
Неужели так торопится доктор побыстрее отсюда смыться? Вроде на Вадима это не похоже.
Майор взглянул на часы. Время пока есть, но мало. Положив планшет на колено, он быстро набросал короткое донесение на листке полевой книжки.
Взревел мотор «Урала».
Тарханов шагнул навстречу машине, плотно сжал зубы, сдерживая себя, чтобы не обматерить доктора.
Вообще–то он в своем праве, и наличие тяжело раненного бойца, отданного под его попечение, обязывает его уезжать побыстрее, но по–человечески просто неприлично слишком уж спешить. Выслушай, что тебе собираются сказать, попрощайся с однополчанином…
Кроме записки, Сергей собирался передать комбригу полевую сумку, в которой, кроме карт, секретных должностных инструкций и копий приказов, хранились несколько писем от друзей и знакомых женщин, личные фотографии.
«Все свое ношу с собой». Умирать майор, в принципе, не собирался, но на войне бывает всякое.
Санитарный фургон вырулил на середину дороги, притормозил. Ляхов выглянул из боковой двери.
— Держи–ка, командир, — он протянул Тарханову длинный, обтянутый потертой черной кожей ящик. — Осторожней, не урони, оптика. И вот еще… — За ящиком последовал квадратный, весьма тяжелый чемоданчик, туго набитая санитарная сумка. Потом на щебенку спрыгнул и Ляхов.
— Давай, что ты хотел сообщать начальству?
Тарханов только теперь понял, что доктор собрался составить ему компанию.
Что ж, это меняет дело. Он собирался просить Ляхова, чтобы тот оставил с ним водителя, хотя бы на роль подносчика патронов, потому что одному и стрелять, и набивать ленты не совсем сподручно.
А раз так? Вадим — человек взрослый, сам за себя отвечает и по своим личным качествам безусловно полезнее пацана сержанта будет.
Но все же спросил, как бы возвращая вопрос:
— А тебе это на хрена?
— Знаешь, командир, я сам все думаю на именно эту тему. У нас говорили — сапер ошибается только дважды. Первый раз — когда выбирает профессию. Наверное, я тоже.
