Монарх и Узник - Ольга Мехти

Была еще одна интрига, которая подпитывала остроту ненависти российских армейцев. Не в пример советским идеологам, имперские офицеры знали и не скрывали, что туркмены и турки едины в этногенезе, и даже сравнивали: «У нынешних турок есть за Кас пием бедные родичи, которых называют туркменами. Между турками и туркменами большая разница: турки народ мирный, добрый; туркмены народ воинственный, склонный к грабежам и разбоям; турки давно живут как народ оседлый; между туркменами еще много живут кочевниками, которые со своими стадами переходят с места на место, укрываясь от дождя в кибитках». Так было писано в сборнике «Завоевание Туркестана», изданном в 1902 году участником войны К. К. Абаза. Мысли вслух. Может быть, стремление непременно завоевать текинцев — это еще и продолжение политики самодержавия против Османской империи.

Были и сопутствующие причины появления русских в тех краях. Как писали 1870 году «Туркестанские ведомости», а это голос Российской империи в Ташкенте: «… Русская торговля, имея в своем исключительном распоряжении единственно удобный и дешевый путь в Среднюю Азию через Красноводск, находится в более благоприятном расположении…» В тон и сообщение очевидца О’Донована. Сообразительный иностранец сразу понял: «Кроме открытия коммерческого маршрута в Хиву и другие области Центральной Азии, экспедиция имела другую важную цель, а именно — способствовать внедрению российских бумажных денег как международной валюты… Предполагалось, в результате успешного исхода экспедиции, силой ввести здесь бумажный русский рубль». У империи все получилось. В Красноводске закрепились сначала русские, а на запах их денег быстро появились персы, армяне, татары. Они строили не только добротные дома, но и пристани, с которых товар по подземным путям доставлялся прямо в огромные лабазы, ледники для скоропортящегося товара. Рынок быстро набирал обороты. Вывозились в огромных количествах соль, лисий мех, знаменитые ахалтекинцы, визига, рыба, икра. 1873 году империя поделила с Британией сферы влияния, и по заключенному соглашению исконная территория расселения и кочевок туркмен вошла в состав сферы интересов и влияния России. Империя начала межеваться с Персией. Земли Туркменсахры (туркменской степи) — вольницы с городами Гурген, Бендер-Туркмен, Гумбет — отошли Ирану, и на бугре Актепе поставили первый пограничный столб. Даже когда почти вся планета ощетинилась частоколом меж странами, многие народы Азии избегали жестко фиксированных границ, что связано с их кочевым образом жизни и неприятием всяких регламентирующих установок. У туркмен сохранилась сакральная память о далеком прошлом, когда континент был для всех единой землей. Азиаты-то жили под честное слово. Здесь моя земля и здесь… тоже моя, а во-о-н там — твоя. И все помнили, куда указывал сердар.

Генерал-майор Н. П. Ломакин торопился, опасаясь, что вместо него командовать войсками назначат другого генерала, а потому пренебрег необходимой подготовкой. Выслушав молебен и напутственные слова батюшки: «Мы идем на святое дело…» — отряды первой военной экспедиции двинулись на восток от Каспия, на берегу которого уже братья Нобель добывали нефть. Уходили в беспредельную степь, где не было плодородной земли, не было, как уже выяснилось, и золота, обещанного Ходжанепесом, а о туркменском газе тогда никто не ведал. Но все знали, что идут не напрасно. Солдаты в холщовых рубашках, в голубых походных брюках из миткаля, в кепи с накидкой на плечи. Они налегке шагали быстро — сто шагов в минуту. Сначала было хорошо идти. Верблюды еще были сильны, вьюки пригнаны ловко, не было пыльной вьюги. «Соловей, соловей, пташечка, канареечка жалобно поет. Раз! Два! Горе — не беда…» Ночами уставшие животные щипали скудную траву, а служивые на бивуаке, как обычно, разжигали несколько костров для приготовления неизменного чая, без которого ни один человек, будь то местный житель или пришелец русский, не выдержит путешествия в пустыне. А потом, расположившись под открытом небом, даже генерал Ломакин — на куске войлока, наслаждались вечерним бризом и тишиной, ощущая необъятность просторов новой земли, которую, они, конечно же, постараются сделать своей. Оптимизм питали результаты другой, и тоже направленной царем Петром, экспедиции. Прииртышье и Алтай стали владениями России. От колодца к колодцу, от них, как от станций, отсчитывался путь в этих краях, войска стремились к Ахалу, к раздолью племени теке. Но путь, который ныне поезд проходит за несколько часов, армия прошагала за три месяца. Началась жара, трудно доставалась вода, да и то такого качества, которую мог вынести только организм жителя пустыни, притом обозленные ахалцы постоянно партизанили.

На моем веку уже сколько раз правители заставляли своих воинов браться за оружие только потому, что другие люди хотели жить по-иному, чем они. Точно так, как было и тогда, в то далекое время. Туркмены не сразу бросились в бой. После распада Сельджукского государства — великого прошлого туркмен, каждое племя кочевников само управляло своими делами. Но спорные вопросы, особенно в трудные времена, привыкли решать на маслахате — совете старейшин. На этот раз причина была очень важная. Русские идут с запада, чтобы захватить Ахал! В Геок-Тепе собрались влиятельные текинские ханы. Отважный воин, политик с ясной головой и лихой аламанщик, то есть участник набегов с целью грабежа и захвата пленников, Дыкмасердар нервно хлестал камчой свою ногу в старом сапоге, он сильно переживал оттого, что большинство старейшин ратовали за сопротивление.

Войска с ходу попытались взять штурмом стены «Голубой крепости», возведенные под руководством Бердымурад-хана за то время, пока русские к ней пешком добирались. Его отец Нурберды-хан успел привести воинов из Мерва, где тоже жили текинцы. Пришли, объединившись, джигиты других племен. Однако вооружение защитников было несопоставимым. Против батареи конно-казачьей артиллерии, ракетной сотни, артиллерийской бригады, батареи горных орудий туркмены выставили пушку, стреляющую каменными ядрами, которую они захватили в бою с персами. Однако защитники не только не дрогнули на стенах, но и сделали вылазку, чтобы окружить штурмующих. И тогда в русских рядах началась паника. Раздались крики «назад!». Из-за паники имперские войска кинулись прямо на свои же орудия. Когда же дело дошло до рукопашной, царские войска дрогнули и отступили, наутро начали отходить опять к Гизыл арвату.

А текинцы у подножия Денгильдепе похоронили своих воинов. В могилы воткнули повязанные тряпицами палки, по которым они, мусульмане, уверены, что души батыров добрались до райского пристанища. Погибли в этом бою лучшие: Кара-батыр, прославленный своей силой, и Амангельды-гонебек, который был еще и знаменитым бахши-музыкантом, Халмамед-аталык, уважаемый человек, исполнял и посольскую миссию при хивинском хане, смелый Оразмамед-хан и Бердымурад-хан — старший сын Нурберды-хана. Тогда тот вождь текинцев поклялся, что ни одного русского не оставит живым. А кто бы таким непрошеным гостям хлеб-соль подносил? Дыкма-сердар без особого избрания, как-то само собой стал во главе свободолюбивого племени. Русские генералы уверяли императора, что текинцам был внушен страх и теперь они будут вести себя тихо и быстро покорятся. Но джигиты, наоборот, почувствовали свою силу, подняли голову. Текинцы стали появляться в Хиве и Бухаре, хвастали победой и показывали трофейное оружие. Хивинскому хану поднесли несколько ружей и пистолеты: «Берите, у нас много будет». На всех базарах толковали, что если русские вторично нападут, то текинцы непременно их победят и всех освободят. Но вот в чем штука: джигиты сами не понимали, в чем сила и могущество русских. Они думали, что в царстве «Ак падишаха», то есть Белого падишаха, всегда снежная зима и потому русские пробиваются все дальше и дальше на юг к ним, где тепл о.

От неудачи первой экспедиции царь и военные верхи России были в негодовании. Против текинцев направили генерал-адъютанта М. Д. Скобелева. Говорили, что героя, любимца всех славянских народов и важную фигуру на российском военном поле, отослали подальше от трона. Нестыковочка! Поручил-то решать российские проблемы в Закаспии лично сам император. Идея Петра, пожелавшего захватить субконтинент, захватила и Александра II, хотя Индия уже стала британской и англичане начали уже от Инда строить железную дорогу. Ферзя, к которому император относился настороженно, даже с подозрением, и в которого поверил только после Плевны, Шипки, Шейнова, ставил ради многих стратегических целей. Государь был озабочен последствиями ломакинского поражения, желал быстрее восстановить международный авторитет российской армии, помешать английскому вторжению на «их» территорию, при этом расширить пределы, завершить хозяйственные дела, так необходимые для восстановления сил державы. И еще понравился план стратега Скобелева, который предлагал быстро завоевать текинцев, а не идти к цели миролюбиво, медленно, целых четыре года закрепляясь на освоенной территории, как предлагали другие.