Разбойник - Александр Логинов

Неосторожно оброненные слова про казну достигли ушей прохиндея татарина-проводника. Не того, которого звали Игнат, со смешным прозвищем Горох, а другого, из московских татар. Узкоглазый, услышав про казну, плавно нырнул в недра струга и притаился, даже дыша через раз, чтобы не дай бог не заметили его. Татарин зарылся между рогожами с кожами и лежал ни жив ни мертв. Выждав, когда голоса на берегу стихнут, он осторожно выглянул из-за борта, стрельнув глазами вслед удаляющейся повозке, поднялся, сошел по доске на берег, где пошатался чуток, с любопытством оглядывая боярскую усадьбу, стоявшую на высоком мысу за высоким дубовым тыном. Потом поплелся в гору по дороге, выложенной из камня – плитняка, удивляясь богатству здешнего мурзы. Ланись в это же время тут стоял вековой лес, а по осени, когда купец, с которым Саид ходил проводником в Азак, возвращался назад на Москву, тут уже стояла крепкая усадьба, вокруг которой словно грибы выросли многочисленные деревеньки.

Гость-сурожанин к вечеру почтил князя, одарился купчина невеликими подарками.

Отложив отрез алой камки в сторону, Андрей гостеприимно усадил торгового человека за стол, велел налить чарку заморского вина.

– Благодарствую, князь, – гость лихо опрокинул чарку, закусывая горячим пряженцом с зайчатиной.

– Далеко путь держишь, уважаемый? – задал дежурный вопрос хозяин.

– В Тану иду, – степенно отвечал гость.

– Бывал ли ты там раньше? – продолжал расспрашивать Андрей.

– Почитай, кажный год хожу. Да только последний раз иду ноне.

– Что так? – удивился Андрей.

– Пора о душе подумать, – доверительно сообщил Михаил Романович. – Жену и детей бог прибрал, – купец перекрестился на икону в красном углу. – Внук только и остался един. Жаль, не лежит у него душа к купецкому делу. Воин он. Служит московскому князю, за службу верную государь пожаловал его поместьем. А я в монастырь собрался. Грехи отмаливать, – торговый гость вновь осенил себя крестным знамением.

– Что, столь велики грехи? – улыбнулся Андрей.

– Не маленькие. Я не всегда купцом был. А и купцом стал, не раз брал грех на душу.

– Так чего откладываешь? Шел бы сразу в монастырь, – осмелился посоветовать князь.

– Вклад хочу сделать достойный. На богоугодное дело, – Михаил Романович вновь перекрестился.

– Хорошее дело, – согласился Андрей и тут же вернулся к интересующей его теме: – Много хочешь выручить с торговли в Тане? Небось, мед везешь?

– Все, что выручу – мое! – сказал, как отрезал, купец, но все же перечислил свои товары: – Везу товар известный: мед, кожи, рыбий зуб, седла, ножи, доспех полный. Да жита полный паузок.

– Да ты не бойся, – князь постарался успокоить гостя. – Дело хочу предложить тебе, – в голове у Андрея моментально родился дерзкий план. – Ты в Кафу ходил?

– Бывал и в Кафе. А что вызнать хочешь? – москвич внимательно смотрел на князя.

– Давай я куплю жито и мед по ценам Таны. Прямо сейчас куплю. Вместе с корабликом твоим. Серебра отсыплю, сколько скажешь. И еще сверху добавлю. А взамен попрошу тебя об одной услуге.

– Шутить изволишь, князь? – очень удивился торговый человек. Уж больно чудно казалось предложение хозяина. – Чудно это.

– Да нет, не шучу я, – помотал головой Андрей. – Предлагаю тебе со мной отправиться в Кафу. Под видом купца, да ты ведь и есть купец самый настоящий. Тебе все равно в монастырь идти, отмолишь еще один грех. А я заплачу тебе за эту услугу серебра, – Андрей сделал паузу, чтобы собеседник успел прочувствовать свою выгоду, – ровно столько, сколько ты сам весишь.

Москвич чуть дара речи не лишился, долго ловил ртом воздух, выпучив глаза от удивления.

– Ты никак в набег идти удумал, князь? – наконец справившись с переполнявшими его эмоциями, смог вымолвить купец.

– Не совсем, – Андрей вовсе не собирался делиться своими планами, по крайней мере всеми и сразу. – Ну как, по рукам?

– Подумать надобно, – рассудительно ответил гость, но по сумасшедшему блеску глаз видно было, что раздумья окажутся не долгими и явно закончатся положительным ответом. Столько серебра, сколько предложили купцу, на дороге не найдешь.

– Думай, Михайло Романович, думай, – Андрей подлил вина в кубок. – Давай еще по одной, чтобы лучше думалось.

– Чудной ты, князь. Слышать о тебе – слышал, но видеть вот в первый раз пришлось.

– И что обо мне люди сказывают? – вопросил Андрей. А кому не интересно, что про него люди говорят? Князь не был исключением, ибо людская молва в это время значила намного больше, чем в далеком будущем. Если решит народ, что некий князь или боярин – натуральный козел, то есть блондин, то не видать такому «герою» удачи, отвернутся от него люди, а это по нынешним меркам – равносильно смерти.

– Разное говорят. Больше все про удачу твою. За что ни возьмешься, все ладно у тебя получается. И люди, что тебе служат, в большом достатке живут, даже холопы твои одеты, как бояре, – купец кивнул в сторону окна, где как раз проходили Булат с Анфалом, наряженные в дорогие одежды, словно рождественские елки. По закону мужи эти числились холопами князя, только вот никто уже в усадьбе об этом не вспоминал, а вот поди ж ты, люди со стороны все примечали.

– Так что ответишь? – князь упорно дожимал купца. – Согласен на мое предложение?

– Хм… Серебро когда отдашь?

Лед тронулся, господа присяжные! Лед тронулся!

– В долг не дам, извини, – сразу предупредил купчина.

Кто бы сомневался…

Всё! Купец продался с потрохами. Теперь осталось привязать его к себе покрепче – и дело в шляпе. Будет у Андрея еще один купец на Москве. Ивану Андреевичу не разорваться. Интересы князя простирались не только на Новгород и северные территории, но еще неплохо бы наладить торговлю с итальянскими факториями и Ордой. Иран уже попал в разработку, скоро, совсем скоро из Ирана должен прибыть караван. Может быть, даже на будущий год. Инвестиции в торговлю с Ираном и Индией должны как минимум принести пятьсот процентов прибыли. Это очень большие деньги, очень.

– Да прямо сейчас и отдам. Спиридон! – Андрей протянул руку, потянувшись за шелковым шнурком. Где-то вдалеке дома раздался мелодичный звон серебряного колокольчика. На самом деле колокольчик отлит из меди и лишь посеребрен, но выглядит, как настоящий серебряный, что не осталось не замеченным купцом, когда он проходил через залу.

– Звал, кормилец? – Спиридон, княжеский дворецкий, словно ожидал за дверью, а может, и правда ждал?

– Заплати Михайло Романовичу за товар его и за паузки. Я купил жито и мед у купца оптом.

– Как прикажете, батюшка, – Спиридон склонился в поклоне под пристальным взглядом купца.

Внимание москвича к скромной персоне управляющего имело под собой основание: на Спиридоне одет кафтан из дорогого сукна и по традиции украшен золотой вышивкой и россыпью индийского жемчуга, ноги Спиридона обуты в татарские ичеготы, на голенищах которых одних рубинов нашито столько, что можно купить пару-тройку деревенек, а про кафтан уж и говорить нечего – цена ему запредельная. И это простой княжеский холоп так одет! Все дворецкие на Руси – холопы, но не все такие франты.

– Все, ступай, жди купца, – отпустил Андрей управляющего.

Затем достал из сундука чистые листы египетской бумаги и положил кипу на стол, локтем сдвигая посуду, освобождая место.

– Теперь о деле. Начерти мне план Кафы и Таны. Сможешь? – попросил князь.

– Попробую, – согласился купец.

– Давай так поступим, ты иди, получи серебро у Спиридона, а с утра чертить станем.

– А когда отправляемся? – забеспокоился купец.

– А как начертишь, так сразу и отплывем, – ответил Андрей, широко улыбаясь.

На составление планов ушло два дня.

Древний Танаис, а ныне Тана – маленькое поселение, но имеет каменные стены и башни. Раньше город процветал, а сейчас дела в Тане шли ни шатко ни валко. Корабли приходят в Тану из Италии ежегодно, но с каждым годом все меньше. Чахнет торговля, не в последнюю очередь в этом виноваты морские разбойники, особенно османские. Но значение Таны для Руси не изменилось – это ворота на восток и на запад.

За время, пока купец Михаил рисовал планы, Лука загрузил припасы на корабли князя. Два дня вся женская половина усадьбы сушила сухари на дорогу. Непростое, кстати, дело. Путь не близкий, потому сухари трижды просушивали в печи, от чего они стали крепче камня. Но иначе нельзя, испортятся сухарики.

На человека по норме в день полагалось по десятку сухарей, а это граммов семьсот минимум. Солонины несколько бочек, понятное дело, тоже взяли, еще забили кабанчиков, и тушенки бабы сварганили. Чтобы она не испортилась, глиняные кувшины залили сверху воском по самое горлышко. Консервация вполне приемлемая. Когда Андрей увидал, сколько припасов Лука берет с собой в дорогу – ахнул от изум ления. Но аппетит на свежем воздухе у мужиков – дай те бог, да физические нагрузки гребцов на пределе возможного, попробуй-ка помахать веслом с зари до темна – кабана целиком сожрать готов будешь.