Руки Олли - Дин Кунц

Полчаса спустя она уже не пребывала в коме, просто спала.

Осторожно он повернул ее на живот, обработал руками спину, плечи, ягодицы, бедра, завершая начатое. Прошелся по позвоночнику, помассировал затылок, заблокировав восприятие ее красоты, сосредоточившись на перекачке энергии от него к ней.

Пятнадцать минут спустя он не просто снял наркотическую зависимость, но полностью и навсегда излечил ее от пристрастия к наркотикам. Теперь ей становилось бы плохо от одной мысли о том, чтобы уколоться. Он об этом позаботился. Руки позволяли.

Олли откинулся на спинку стула и заснул.

Часом позже вскочил, преследуемый кошмаром, который стерся из памяти. Быстро подошел к двери, обнаружил, что она заперта, выглянул из-за штор в окно. Ожидал, что напорется на чей-то взгляд, но нашел только ночь. Никто не видел, как он использовал свои руки.

Девушка спала.

Укрывая ее простыней, он вдруг понял, что даже не знает имени своей гостьи. В сумочке нашел удостоверение личности: Энни Грайс, двадцать шесть лет, незамужняя. Ничего больше, ни адреса, ни имен родственников.

Взялся на стеклянные бусы, но эти маленькие гладкие шарики ничем его не порадовали. Он решил, что бусы приобретены недавно, поэтому еще не вобрали в себя ауру хозяйки, и отложил их.

А вот потрепанный бумажник принес ему массу образов, дал полную картину последних лет жизни Энни: первое приобретение кокаина, первое использование, последующая зависимость, переход к героину, воровство, работа во все более грязных барах, проституция, которую она называла иначе, чтобы успокоить совесть, наконец, полный отрыв от общества, одиночество и сознательное желание уйти из жизни.

Он бросил бумажник в сумочку.

Пот лился по нему ручьем.

Хотелось вина, но в такой ситуации оно не могло принести забвения. Кроме того, он еще не утолил любопытства. Как вышло, что такая красотка прошла путь, засвидетельствованный бумажником, который находился при Энни Грайс семь последних лет?

Он нашел в сумочке старинное кольцо (семейное наследство?), подержал в руке, позволил образам войти в него. Поначалу они не имели отношения к Энни. Он видел раннюю историю кольца, ее прежних владельцев, поэтому дал команду мозгу перенестись вперед поближе к нынешним временам.

Энни семь лет. Директор сиротского приюта только что передала девочке то немногое, что осталось после пожара, уничтожившего ее дом шестью месяцами раньше. В огне погибли и родители. А потом ее жизнь стала цепочкой печальных событий. Застенчивость сделала ее мишенью более агрессивных сверстников. Робость и скромность в переходном возрасте помешали приобрести друзей. Первый любовный опыт прошел неудачно, и контакта с людьми она стала бояться пуще прежнего. Не имея денег на обучение в колледже, работала продавщицей, переходя из одного магазина в другой, несчастная, замкнутая, одинокая. Одно время пыталась побороть собственную застенчивость отчаянной агрессивностью, но закончилось это знакомством с морально деградировавшим молодым человеком по имени Бенни. С ним она прожила год и впервые нюхнула кокаин. Собственно, одиночество и жизнь без любви и привели ее к наркотикам. Все это Олли чувствовал, знакомясь с образами, источниками которых был потрепанный бумажник.

Кольцо вернулось в сумочку, а Олли схватил бутыль с вином. Он пил долго и жадно, пока не избавился от депрессии: не своей — Энни. Потом заснул.

Разбудила его девушка. Она сидела на кровати, смотрела на него, привалившегося к стене, и кричала.

Олли поднялся, его качнуло, он заморгал, сонно, туго соображая, что к чему.

 — Где я? — в голосе девушки слышался испуг. — Что ты со мной сделал?

Олли не ответил. Молчание было его спасением. Он давно уже выяснил, что ни с кем не может говорить. То ли был немым, то ли боялся слов. Руки дрожали, потные, розовые. Он покачал головой и нервно улыбнулся, надеясь, что она поймет главное: он только хотел ей помочь.

Вероятно, она осознала невинность его намерений, потому что лицо стало не таким испуганным. Хмурясь, девушка натянула простыню до шеи, чтобы прикрыть наготу.

 — Я не мертва, хотя вколола себе передозу.

Олли улыбнулся, кивнул и вытер ладони о рубашку.

Ее глаза раскрылись от неподдельного ужаса, когда она смотрела на исколотые иглой вены на руках. То был ужас перед жизнью, перед самим существованием. Окончательно убедившись, что попытка самоубийства провалилась, она зарыдала, завыла, мотая головой, золотые волосы то и дело закрывали бледное лицо.

Олли быстро подскочил к ней, прикоснулся, и снова усыпил. После чего, окончательно протрезвев, направился к окну, выглянул в свет раннего утра, коснувшийся бетонных ступеней, ведущих к двери, вновь задернул штору и облегченно вздохнул: ее крики никого не встревожили, не привели к его порогу.

В ванной он плеснул в лицо холодной водой, думая, что делать дальше. Мелькнула мысль, а не отнести ли девушку в проулок, где он ее и нашел, и расстаться с ней навсегда. Но так поступить он не мог. Почему — не понимал, да и не пытался найти логическое объяснение своему поведению: боялся ответа, который мог получить.

Вытирая лицо грязным полотенцем. Олли вдруг осознал, какое жалкое представляет из себя зрелище. Принял ванну, побрился, переоделся в чистое. Он по-прежнему выглядел, как бродяга, но уже бродягой по выбору, а не по случаю. К примеру, разочаровавшимся в жизни художником. Или, как в некоторых старых фильмах, богачом, удравшим от наскучивших обязанностей, которые налагали богатство и положение в обществе.

Его удивил столь забавный ход собственных мыслей. Он считал себя человеком заведенного порядка и не жаловал фантазий.

Встревоженный, Олли отвернулся от своего отражения в зеркале и прошел в большую комнату, чтобы проверить, как там девушка. Во сне она выглядела такой чистой, такой невинной.

Тремя часами позже, прибравшись в обеих комнатах, Олли сменил на кровати простыни. Даже зная, что это невозможно, подумал о том, чтобы и дальше не будить ее, а ухаживать из года в год, словно она в коматозном состоянии, а он — медицинская сестра. Это было бы счастьем, какого он еще не знал в жизни.

Но он уже проголодался и знал, что, когда она проснется, тоже захочет есть. Поэтому покинул квартиру, заперев за собой дверь. В двух кварталах, в маленьком продуктовом магазине покидал в тележку все необходимое. Так много еды за один раз он не покупал никогда.

 — Тридцать восемь долларов двенадцать центов, — назвал сумму кассир, не скрывая своего пренебрежения — чувствовал, что Олли не сможет заплатить.

Олли поднял руку, коснулся лба и пристально посмотрел на кассира.