Драгоценная ночь - Эми Эндрюс

Блэйк понимал, что именно благотворительность позволила Джоанне снова поставить его на ноги. Благотворительность стала смыслом ее жизни. И Блэйк, как никто другой, понимал, каково ей теперь.

– Учитывая, что бизнес идет в гору, полагаю, мы справимся одни, – ответил он.

– Блэйк!

Мышцы на его шее напряглись. Из трубки доносился голос брата.

– Мы не можем позволить себе вложить миллион фунтов, которого они лишились, – сказал Чарли.

В этот момент в комнату вошла Эва. Она собиралась было открыть рот, но Блэйка так шокировала услышанная сумма, что он поднял указательный палец, жестом давая понять, чтобы она остановилась, прежде чем сообразил, что делает.

– Джоанне нужен миллион фунтов?

Он отстраненно смотрел перед собой, пока Чарли вводил его в курс дела. Эва, судя по ее лицу и позе, не привыкла к тому, чтобы ее заставляли ждать. Но, черт возьми, миллион фунтов?!

– Мне нужно, чтобы ты убрал машину, – сказала Эва, пытаясь отвлечь его от разговора. Ждать она явно не собиралась, а голос Чарли по-прежнему трещал в трубке. – Я жду фотографа из журнала, и твоя развалюха здорово портит вид.

Блэйк в ответ лишь моргнул. Никогда она не вела себя с ним более вольно и грубо, и он был несказанно рад, что сегодня видит ее в последний раз. Да, она была сексуальна, и в параллельной вселенной, где она не была бы элитной супермоделью, а он высокооплачиваемым строителем, возможно, он даже и сделал бы ход конем – прощупал почву.

Но красота, за которой ничего не стоит, оставляла его равнодушным.

Он удивленно приподнял бровь, но ничего не ответил, говоря с Чарли:

– Прости, нужно пойти убрать мою дерьмовую тачку. – При этом он не сводил с нее глаз. – Мы что-нибудь придумаем для Джоанны. Я позвоню тебе вечером после работы.

– Кто такая Джоанна? – спросила Эва, когда Чарли прервал разговор.

Блэйк напрягся. Он вовсе не хотел выкладывать подробности своей частной жизни перед мисс Домашняя Фотосессия. Но ответить ей, чтобы не лезла не в свое дело, также не мог.

– Наша сестра, – ответил он, поджав губы.

– С ней все в порядке?

Блэйк выпрямился от изумления. Не только потому, что она справилась о благополучии другого человека, но и оттого, что услышал в ее голосе нотки искреннего беспокойства.

– Все хорошо, – ответил он. – У ее благотворительного общества возникли трудности, вот и все. Все образуется.

Сказав это, он пошел и переставил машину так, чтобы не портить вида а-ля Хэмпстэд-Вилледж. В тысячный раз папарацци ослепили его вспышками.

Было почти девять вечера, когда Блэйк и дива сошлись во мнении, что работа его наконец завершена. Вечер выдался тихим и теплым. Оранжевые лучи заходящего солнца нежно ласкали вечернее небо над стеклянным куполом внутреннего дворика. Блэйка радовало, что метеорологи прогнозировали такую же погоду на весь сентябрь. Идеальная погода для выходов в море.

Даги и двое других рабочих уже ушли домой; фотограф удалился, и папарацци тоже. Остались только они с Эвой и теперь подписывали бумаги.

Они вновь расположились за кухонным столом – он на одной стороне, она на другой. Эва то и дело подносила к губам бокал белого вина. Она предложила ему пива, но он отказался. Она предложила поесть, но он отказался и от этого. Ни секунды лишнего времени с Эвой он проводить бы не стал.

Теперь же за его спиной на плите готовилось нечто очень вкусное. Благодаря аромату чеснока и базилика, витавшему в воздухе, он понимал, что его желудок пуст, и холодильник дома, кстати, тоже.

Еще он понимал, что рядом Эва. Поверх своего бикини она надела короткие шорты и толстовку с капюшоном и короткими рукавами. Молния была застегнута лишь частично, что позволяло ему видеть ее бюст. Но дело было даже не в ее одежде. В последние три месяца она ходила по дому в самых разных и весьма откровенных нарядах.

Сейчас внимание его привлекало то, как она поглаживала стол. Пока он показывал ей документы, ее ладонь непроизвольно гладила до блеска отполированный клен. Он успел понять: эта девушка знала, чего хочет, и, хотя он ее не любил, ему это нравилось.

Она передала решение вопросов по отделке высокооплачиваемому консультанту, который избрал типичный, минималистский, но жутко дорогой декор дома и сада. Но аксессуары, которые выбрала сама Эва, лишний раз демонстрировали ее любовь к роскоши. Ковры с длинным ворсом, предметы современного искусства, половики ярко-зеленых, красных и розовых оттенков для гостиных, ковры и ткани ручной работы для стен, коллекция декоративных ламп и многослойные, разноцветные тюли, нависающие над ее большой кроватью с шикарным балдахином.

Даже тот факт, что она предпочла деревянную кухню вопреки моде на стекло и металл, говорил о многом. Он полагал, что она предпочтет мрамор и нержавеющую сталь, однако, судя по запаху, Эва любила готовить и проводила на кухне много времени.

Блэйк готовил скверно, но любил дерево. Их семейным бизнесом до недавних пор являлась лесопилка, и самые ранние воспоминания его детства были связаны с ароматом свежей древесины. Их дед, построивший пятьдесят лет назад лесопилку, с ранних лет научил и его, и Чарли пользоваться станком, и Блэйк полюбил этот запах. Он работал на лесопилке в выходные и праздники, пока не стал полноправным сотрудником.

Он лично спроектировал, построил и установил кухню, в которой они сейчас находились, и ему было не по себе, когда он смотрел на ее руку, ласкавшую его творение, как тело любовника.

– Итак, – сказал он, стараясь думать о деле. – Если вся проделанная работа вас устраивает, подпишите здесь и здесь.

Блэйк протянул ей ручку, указывая на места в документе. Затем затаил дыхание. Пусть она знала, чего хочет, но он знал, что Эва Келли требовательна и непредсказуема. Он бы и не подумал подсчитывать прибыль, не получив ее подписи.

Эва смотрела на загадочного Блэйка Уокера сквозь падающую на глаза челку. Она никогда не встречала мужчины, который хоть немного не восхищался бы ею. Не флиртовал бы с ней или, по крайней мере, не предпринимал бы подобных попыток.

Но только не Блэйк. Он был вежлив и невозмутим, даже когда она вела себя наихудшим образом. А она знала, что наихудшим образом вела себя нередко. Просто чтобы хоть раз увидеть реакцию человека, а не бизнесмена – собранного, спокойного и вежливого.

Она почти добилась своего сегодня днем, когда он говорил по телефону, а она потребовала, чтобы он убрал машину. Его поджатые губы и приподнятые брови говорили о многом. Но ему удалось потушить в себе пламя, искорки которого вспыхнули было в его темно-голубых глазах, и ее это жутко разочаровало. Что-то подсказывало ей, что Блэйк Уокер был бы великолепен, приди он в бешенство.