Дерево - Александр Бирюк

Однако ушибленный палец продолжал болеть и утром, и Аркаша вдруг обнаружил, что и на самом деле склонен к злопамятству. Поэтому, перед тем как уйти в школу, он взял пилу и отправился к дереву, чтобы спилить злополучный корень и сжечь его в костре.

Увидав корень при свете солнца, Аркаша слегка удивился. Потому что ему казалось, что вчера тот был гораздо больше. Но удивление быстро прошло, уступив место чувству удовлетворения, когда он схватил отпиленный кусок дерева и зашвырнул его подальше.

... После школы работа продолжалась. Только теперь Аркаша решил на время бросить углубление орнамента и разрисовать верхнюю часть ствола. Для этого он приволок тайком унесенный из гастронома деревянный ящик из-под бутылок. Стоять на ящике было неудобно - ствол дерева уходил в землю не отвесно, а под наклоном, и поэтому близко к стволу ящик поставить никак не удавалось. Промучившись битый час, Аркаша решил возвратиться домой за пилой и исправить этот недостаток, выровняв ствол у основания. Он соскочил с ящика, и тут же с ним приключилась новая неприятность - в спешке он не рассчитал, и одна из усохших веточек внезапно выросла у него перед лицом и острым концом воткнулась прямо в глаз...

Боль была ужасной. Аркаша взвыл так, что наверняка было слышно на ближайшей трамвайной остановке. К счастью, он инстинктивно успел моргнуть, и потому веко спасительно прикрыло сам глаз. Приковыляв домой, Аркаша осмотрел себя в зеркало и содрогнулся при мысли о том, ЧТО могло бы быть, не успей он моргнуть в тот трагический момент. Промыв глаз холодной водой, он повалился на диван, страдая от боли, и в его голове стали возникать планы отмщения один страшнее другого.

В другой момент Аркаше стало бы смешно при мысли о том, что он собирается мстить какому-то дереву, которое даже и пошевелиться самостоятельно не может. Другое дело - кошка или собака. Если бы его укусила собака, Аркаша моментально нашел бы тысячу способов, как ей отомстить. Он заставил бы несчастное животное каяться в своем поступке до тех пор, пока дышит. Оно просто обязано было бы выстрадать всю ту боль, которую причинило Аркаше.

Но дерево!

Вроде бы и живое, но ведь не существо, а черт знает что такое! Не визжит, не брыкается... Что внутри него делается - можно только догадываться. От чего оно испытывает удовольствие, а от чего ужас и боль непонятно. Человек подходит к дереву со своими человеческими мерками, а о мерках дерева и не помышляет, потому что дерево не делится с ним своими впечатлениями и переживаниями. Если человека перерубить пополам, то он не будет жить ни минуты. Если же такое проделать с деревом - оно после этого будет цвести еще сто лет. Так какую же месть применить к дереву, чтобы было видно или слышно, как оно страдает?

Аркаша долго раздумывать не стал. Степень страдания дерева он решил соразмерить со степенью своего удовольствия при применении к нему своих приемов экзекуции. Аркаша, например, не имел представления о том, какое "блаженство" будет испытывать дерево без коры, однако он прекрасно знал, что сам лично при виде того, что сделает, будет пребывать в таком блаженстве, которое надолго удовлетворит его жажду мести.

Ради этого дела Аркаша даже не пошел в школу. Он взял топор, пилу и самый большой садовый нож, какой ему только удалось отыскать в богатом дедовском арсенале в сарае.

... Тяга к искусству в Аркаше больше не шевелилась. Он решил отпилить все ветви, до которых мог дотянуться, а потом содрать с обрубков кору. Но через некоторое время он передумал и решил сперва заняться стволом. Он захотел проделать в нем сквозную дыру и добраться таким образом до самого сердца дерева. Он смутно понимал, что сердце дерева находится вовсе не в его стволе, ног Аркаше важно было не убить дерево, а заставить его мучиться и влачить жалкое существование до конца дней своих.

Аркаша взялся за работу весьма рано, и через некоторое время к вящему удовольствию добился кое-каких результатов. Дерево поддавалось неохотно, но жажда испытать истинное чувство удовлетворения удесятеряла его силы. Скоро вся кора, которая до этого еще держалась на стволе, была с него сорвана и мокрыми клочьями валялась вокруг вперемешку с раскромсанными кусками древесины. В голову Аркаши залетела шальная мысль о том, чтобы вообще срубить дерево и тем самым завершить акт возмездия, но трезвый расчет тут же отогнал ее прочь. Дерево должно умереть САМО, лишь пройдя через тяжкие муки и до конца осознав всю тяжесть совершенного по отношению к Аркаше преступления. Убить его сейчас - значит совершить акт милосердия, против которого восставала вся Аркашина душа. Аркаша знал, что достигнуть цели своей он сможет лишь в том случае, когда по капле выпустит из живого дерева все соки, заменявшие ему кровь, и своими глазами убедится в том, что выполнил это в совершенстве.

К обеду Аркаша отделал бедное дерево так, что ему самому стало жутко при виде своей работы. Решив, что на сегодня хватит, он отправился домой, оставив дерево наедине со своими горестями и страданиями.

... В эту ночь Аркаше приснился страшный, но вместе с тем, очень приятный сон. Он увидел извивающееся в судорогах дерево. Оно протягивало свои искалеченные ветви к Аркаше, пытаясь его схватить и сделать с ним что-то ужасное. Но Аркаша ловко увертывался, отсекая ветви своим острым, как лезвие, топором. Дереву ничего не оставалось, как осыпать своего мучителя листьями в надежде сбить его с ног. Но Аркаша обладал удивительной способностью уничтожать листья на расстоянии, и потому, сколько дерево ни старалось, поделать с ним ничего не могло.

На следующий день в школу идти все же пришлось. Глаз уже почти не беспокоил, и жажда мести стала понемногу проходить. Возвращался он из школы опять через пустырь. Дерево встретило его угрожающим шелестом листьев. Сейчас оно внушало Аркаше некоторый страх, к которому примешивалась какая-то доля жалости. Но жалость показалась вдруг Аркаше делом последним, и, чтобы подавить в себе эту неуместную сейчас слабость, он решил поскорее продолжить свое сугубо принципиальное дело.

Когда через десять минут он возвращался к дереву с полным набором столярно-пыточных инструментов, то заметил в его ветвях что-то не совсем обычное. Что именно это было, разглядеть снизу не удалось. Несколько веточек на высоте третьего этажа неестественно подергивались, и создавалось впечатление, что там затеяла возню какая-то птица или кошка. Взобраться по стволу на крону было минутным делом, немного сложнее было пробиться в густом переплетении ветвей, веток и веточек, но Аркаша в конце концов преодолел и это препятствие. Листья шелестели уже совсем рядом, нужно было лишь немного пройти по ровной толстой ветке. Ветка была упругой и заметно прогибалась под тяжестью человеческого тела, но Аркаша знал, что такие ветви никогда не ломаются. Он быстро и спокойно ступил на нее и, сделав несколько шагов, увидел необычную картину.