Дело о бледном вампире - Наталия Кузнецова

— Очень может быть. — Щеки у Ромки раскраснелись, глаза разгорелись, он больше не считал предстоящие каникулы пропавшими. — Лучше клад искать, чем ничего не делать. Согласен?

— Вполне. Давай я тебе это письмо сканирую.

Андрей отправился к компьютеру, а Дарья Кирилловна, убирая со стола посуду, спросила с хитрецой в голосе:

— Ну как, тебе уже захотелось в Воронеж?

Ромка спрятал копию письма в сумку и степенно кивнул.

— Пожалуй, что да.

— Только бы мама не забыла купить билеты, — добавила Лешка.

Дома Ромка несколько раз внимательно прочитал письмо и спрятал его в толстую книгу в черном переплете с изречениями великих философов. Из нее он черпал умные мысли, заучивал их наизусть и наряду с любимыми «Законами Мэрфи» цитировал по всякому поводу.

Книгу он таскал с лета и решил взять с собой, чтобы и в Воронеже постигать мировую мудрость.

А пока ему было не до философов. Дел перед отъездом было невпроворот.

Сначала они с Лешкой составили памятку для отца, в которой подробно расписали, когда выводить на улицу Дика, Лешкину кавказскую овчарку, и как готовить ему еду; сколько корма сыпать Ромкиному волнистому попугайчику и как часто менять ему воду. Эту памятку они прикрепили скотчем к стенке на кухне таким образом, чтобы Олег Викторович, садясь за стол, неизбежно попадал на нее взглядом и не забывал выполнять свои обязанности. Затем Лешка пошла гулять с Диком, а Ромка побежал во двор прощаться с друзьями, будто уезжал из Москвы не на какие-нибудь шесть дней, а по крайней мере на несколько месяцев. А потом еще обзвонил всех, с кем не сумел встретиться, и тоже сообщил им о своем отъезде.

А когда наступил вечер, и с работы пришла мама, то выяснилось, что железнодорожные билеты она все еще не купила.

— Как же так? — вскричал Ромка.

— Ничего страшного, — ответила она. — Билеты не убегут, сходим за ними завтра, а сегодня я очень устала. С этой дурацкой работой все приходится откладывать на самый последний день.

Валерия Михайловна занимала должность начальника рекламного отдела в одной из московских газет, и работы, понятно, у нее было по горло, а на домашние дела времени не хватало.

Вот почему на другой день, в субботу, она рано-ранешенько подошла к дивану, на котором спала Лешка, и принялась ее будить.

— Вставай. Твой Дик уже заждался.

Дик стоял рядом. Пес со значением громко дышал и зевал, давая понять, что давно пора отправляться на прогулку.

— Ничего страшного, подождет. — Лешка отодвинула от себя лохматую собачью морду и повернулась на другой бок.

Но мама не уходила.

— Вставай-вставай, — повторила она. — Сходим за билетами, а потом будем укладывать вещи.

— А сама сходить не можешь? — недовольно пробурчала Лешка.

— Могу, если ты не хочешь зайти в магазин и приодеться в дорогу. Или мне самой выбрать тебе одежду?

Этого Лешка допустить не могла, а потому вскочила с постели и принялась одеваться. А Валерия Михайловна взялась за Ромку.

Времени на то, чтобы его поднять, понадобилось куда больше, чем на Лешку, и когда все трое пришли на Рижский вокзал — они жили от него неподалеку, — то у билетных касс увидели огромную очередь. Постояв немного, они заметили, что очередь эта не движется.

— Компьютер завис, — объяснила кассирша, а на вопросы людей, когда же он заработает, пожала плечами: — Кто ж его знает? Может, через двадцать минут, а может, и через час.

— Поедем на Павелецкий, — решила Валерия Михайловна. — Нам в любом случае желательно побывать в том районе. Заодно и Лешке куртку купим.

На Павелецком вокзале народу оказалось еще больше, чем на Рижском, зато здесь работали все кассы. Тоскливыми глазами Ромка оглядел очередь, в конец которой пристроилась их мама, вздохнул, отошел к окну, присел на бордюр и, чтобы не тратить даром драгоценное время, извлек из сумки книжку в черном переплете и погрузился в мудрые мысли.

Отвлекли его веселые возгласы. В зал вошла колоритная группа молодых людей. Ромка приподнял голову и, сам того не желая, загляделся на девушку в блестящей куртке и темной юбке. Она была само совершенство: стройная, гибкая, длинноногая, волнистые темно-каштановые волосы красиво обрамляли ее точеное лицо. Одна прядь упала на лоб, и мягким движением руки девушка отвела ее назад.

«Прям кинозвезда», — подумал Ромка, не сводя с нее восхищенных глаз.

Лешка тоже обратила внимание на вошедших. Несложно было узнать, кто они такие.

— Это актеры, — подбежав к брату, пояснила она. — Потому что они о гастролях и о каком-то спектакле говорят. И, кажется, тоже в Воронеж едут. Курточка у нее классная, да? И сама очень красивая. — Лешка указала на ту самую темноволосую девушку, которая приглянулась Ромке.

С еще большим интересом он стал наблюдать за актрисой, теперь ему казалось, что очередь у кассы продвигается слишком быстро. А когда Валерия Михайловна подошла к нему с билетами, нехотя поднялся с бордюра, сунул, не глядя, философию обратно в сумку и не заметил, как из нее выскользнула копия письма, которое почти шестьдесят лет назад прислала маме Дарьи Кирилловны ее воронежская родственница. Они покинули зал, а листок плавно приземлился на пол и остался лежать…

Глава II ПРОИСШЕСТВИЕ В ПОЕЗДЕ

Подбежав к матери, Ромка дернул ее за рукав.

— Ты курицу пожарить не забыла?

Свои вещи он уложил давным-давно и теперь слонялся по квартире и мешал Лешке и Валерии Михайловне собираться в дорогу. В его сумку кроме неизменно философии вошли еще несколько книг, тетрадка с ручкой, диктофон, бинокль, лупа и прочие столь же необходимые предметы. Он потряс своей поклажей и прокомментировал: «Все свое ношу с собой». Так говорил один из семи великих мудрецов, а звали его, к вашему сведению, Биант из Приены.

Лешка аккуратно сложила в сумку только что приобретенный красивый светло-серый свитер и подняла голову.

— Рома, зачем тебе курица?

Ромка вытаращил глаза.

— А как же без нее? Каждый пассажир берет с собой жареную курицу и, как только поезд трогается, начинает ее есть.

— Ну, ты даешь! Так делают люди невоспитанные и некультурные. Лично я никакую курицу есть в поезде не собираюсь.

На это брат только плечами пожал.

— Ну и не ешь, если не хочешь, мне больше достанется. Когда я был маленький, мы с бабушкой всегда в дорогу курицу брали. Иначе не поеду, — объявил он матери.

— Пожарю, только отстань, — отмахнулась Валерия Михайловна.

— Только это будет твоя персональная еда, — сказала Лешка, снова склоняясь над сумкой. — А я буду делать вид, что тебя не знаю.

— Делай что хочешь, — удовлетворенно ответил Ромка и снова задергал мать. — А эта Катька, к какой мы едем, — она какая? Хуже Лешки или лучше? У нее хоть компьютер есть?

Валерия Михайловна наморщила лоб.

— Конечно, есть. Саша, ее мама, мне как-то жаловалась, что она от него не отходит, уроки совсем забросила. Но это в прошлом году было, а теперь Катюша исправилась, взялась за ум.

— Жаль. Ну ладно, поглядим, что там за Катька такая.

— Она вас в театр сводит.

— В театр? Мало нам в Москве театров… А хотя… — Ромка внезапно вспомнил девушку с вокзала. — Ладно, пуская ведет.

Каково же было Ромкино изумление, когда в своем купе он увидел ту самую девушку, — она оказалась их попутчицей. Девушка сидела, положив ногу на ногу, немного наклонив голову набок, и во всем ее облике чувствовалась какая-то трогательная беззащитность. Так и хотелось сделать ей что-нибудь хорошее. Когда она с ними поздоровалась, Ромка отметил длинные пушистые ресницы, которые придавали ее взгляду особую мягкость.

Перед тем как спрятать сумку под сиденье, Валерия Михайловна стала выгружать из нее вещи и продукты, которые могли понадобиться им в дороге. Когда настала очередь курицы, Ромка схватил ее руку.

— Я есть не хочу, — торопливо проговорил он. — Ты, это, ничего не доставай.

— Как хочешь.

Мама оставила курицу в покое, а Ромка положил на стол свою толстую книгу и с умным видом принялся за чтение. А спустя короткое время обратился к сестре:

— Эй, а ты знаешь, как на самом деле звали древнегреческого философа Платона?

Лешка пожала плечами.

— Понятия не имею.

— Его настоящее имя было Аристокл, — объявил Ромка и покосился на девушку. Она в ответ улыбнулась и стала еще красивее.

Смутившись, Ромка снова уткнулся в книгу, но читать в вагоне было нелегко, так как свет в купе еще не включили, и пока его освещали лишь перронные фонари.

— Поезд тронется, тогда и светло станет, — заметив устремленный на потолок Ромкин взгляд, объяснила Валерия Михайловна.

Открылась дверь, и к ним заглянула светловолосая девушка.

— Мариночка, вот ты где! Одна совсем. Как же так вышло? Не волнуйся, сейчас мы что-нибудь предпримем.