Победа под водой - Уильям Холмс

На следующее утро, за час до рассвета, оставив за кормой остров Кауаи, "Гаджон" продолжал идти на запад. И на этот раз моряки остались верны обычаю: лучше встретить рассвет под водой и увидеть рождение нового дня в перископ, чем подвергать себя риску.

- Сигнальщики, вниз! - скомандовал Гренфелл.

Те быстро скрылись в люке. Некоторое время командир оставался на мостике один. Он осмотрел палубу, сначала в носовой части, потом в кормовой.

Затем Гренфелл захлопнул за собой рубочный люк и трижды нажал кнопку сигнала погружения.

Погружение. Погружение. Погружение.

Скорее по привычке, чем по необходимости, Гренфелл через заполненную до отказа людьми и приборами боевую рубку прошел к перископу и протянул руку к кнопке включения подъемного механизма. Сверкающий стальной корпус перископа скользнул вверх, и из глубокой шахты показался окуляр. Командир заметил, что старшина-рулевой уже задраил рубочный люк, а вахтенный рулевой занял свое место на посту в носовой части боевой рубки.

- На румбе? - спросил Гренфелл.

- На румбе триста, сэр, - ответил рулевой.

Поворачивая перископ, командир отметил, что рассвет еще не наступил и в перископ мало что можно увидеть. Поэтому он быстро поставил рукоятки на свое место и опустил перископ в шахту.

В кормовой части боевой рубки управляющий огнем Дорнин стоял у торпедного автомата стрельбы{3}. Рядом с ним был Лайон, на шее у которого висел построитель боевого курса - прибор, напоминающий круглую логарифмическую линейку и известный подводникам под названием "Из-Уоз" (есть - был). С помощью этого прибора можно вычислить курс и скорость цели в случае выхода из строя торпедного автомата стрельбы. Старший торпедист стоял у щитка с залповыми кнопками торпедной стрельбы, а гидроакустик с надетыми на голову наушниками внимательно прослушивал шумы моря. Всего в небольшой боевой рубке, и без того заполненной приборами и индикаторными устройствами, скопилось одиннадцать человек. Феррел, командир электромеханической боевой части, находясь на посту погружения и всплытия, отдавал распоряжения вахтенному у клапанной коробки дифферентовочной системы. Его голос можно было слышать через нижний люк боевой рубки.

Утреннее погружение, помимо всего прочего, предназначалось для дифферентовки подводной лодки, то есть для придания ей такой плавучести и дифферента, чтобы потом можно было в любое время быстро погрузиться, и не более чем через 50-60 секунд, которые необходимы для заполнения балластных цистерн. Вскоре командир поста погружения и всплытия доложил по переговорной трубе:

- Корабль удифферентован, сэр!

- Отлично, - ответил Гренфелл. - Обе малый вперед! Глубина - тридцать метров.

В это утро командир намеревался осмотреть лодку от носа до кормы, пока весь экипаж будет находиться на своих боевых постах. В бою только командир видит противника в перископ, и от его опытности и умения оценивать обстановку больше, чем от опыта других, зависит успех или неудача. Однако на любом боевом посту корабля неправильное переключение прибора, нечетко исполненный приказ или недостаточно быстрые действия в случае аварии могут привести к катастрофе. На подводной лодке в большей степени, чем на любом другом корабле, командир, экипаж и корабль образуют единую систему, каждый элемент которой должен функционировать без малейшей ошибки, и только при этом условии лодка сможет успешно выполнить поставленную задачу и благополучно возвратиться на базу.

Удовлетворенный осмотром корабля, Гренфелл вернулся в боевую рубку и приказал всплыть на глубину 15 метров. В перископ командир тщательно осмотрел поверхность моря.

"Всплывать. Всплывать. Всплывать", - прозвучал сигнал ревуна.

Гренфелл видел в перископ, как нос "Гаджона" показался над поверхностью моря. Затем, опустив перископ, он стал наблюдать за шкалой глубомера, пока, согласно его показаниям, ходовой мостик не вышел из воды.

- Открыть рубочный люк!

Шипение устремившегося в люк воздуха и уменьшение давления на уши подсказали подводникам, что чрево их "Гаджона" снова связано с атмосферой. Оставив перископ, Гренфелл первым поднялся на мостик. Такова традиция: командир последним покидает мостик при погружении лодки и первым выходит на него при всплытии. Волны вздымались и бились о корабль. Снизу через открытый люк доносилось шипение системы воздуха низкого давления, которым продувались балластные цистерны.

- Сигнальщики, наверх.{1} Обе средний вперед! - приказал командир.

В течение нескольких дней лодка могла идти в надводном положении и днем и ночью, не подвергаясь особой опасности и непрерывно приближаясь к назначенному ей отдаленному району боевых действий; однако по мере приближения к японским водам наверняка потребуется соблюдать все большую осторожность. "Гаджон" пересек демаркационную линию времени{4} и перешел в Восточное полушарие.

Войдя в воды, расположенные в радиусе 500 миль от японской военно-воздушной базы, "Гаджон", согласно приказанию командующего подводными силами, должен был погружаться на рассвете и идти в подводном положении до полного наступления темноты, чтобы противник не смог обнаружить его. Считалось, что остров Маркус, находящийся на расстоянии 1000 миль от Японии, является японской военно-воздушной базой. Чтобы достигнуть назначенного района патрулирования, "Гаджон" должен был пройти 1500 миль через воды, над которыми патрулировали японские самолеты.

Рождественским утром "Гаджон" достиг, судя по карте, границы этой опасной зоны. Чтобы отпраздновать рождество, Гренфелл, погрузившись на рассвете на глубину 30 метров, оставался на ней в течение всего светлого времени суток.

Такой режим перехода - ночью в надводном положении, а днем под водой, на большой глубине, - значительно замедлил продвижение лодки к берегам Японии. В дневное время, когда для движения использовалась энергия аккумуляторной батареи, подводная скорость составляла два-три узла, и только ночью можно было набирать потерянные мили. Даже в ночное время один дизель должен был работать на зарядку батареи, разряженной во время дневного плавания под водой. При благоприятных условиях "Гаджон" проходил 150 миль в сутки, но часто значительно меньше.

Монотонность подводного плавания в дневное время утомляла экипаж. Лодка была удифферентована и прекрасно управлялась; носовые и кормовые горизонтальные рули почти никогда не приходилось перекладывать, а глубина погружения удерживалась настолько неизменной, что указатель глубомера, казалось, был начерчен на шкале. Экипаж разбили на три боевые смены: одна смена стояла на вахте, две другие отдыхали, занимались мелким ремонтом, регулировали механизмы торпед, читали или работали с документами. Даже обязанности вахтенных, за исключением вахтенного на посту погружения и всплытия, вахтенного офицера, носового и кормового рулевых-горизонталыциков, вахтенных у пультов управления и рулевого-вертикалыцика, заключались только в том, чтобы быть готовыми к действиям в случае необходимости. Пища во время дневного подводного плавания готовилась по обычному распорядку, хотя на других лодках в подобных обстоятельствах иногда меняли ночь на день, чтобы сократить работы по приготовлению пищи во время плавания под водой. На "Гаджоне" ночью производилась лишь выпечка хлеба, что позволяло уменьшить жару в отсеках в подводном положении.