Все оттенки черного - Вадим Панов

– Он обиделся?

– Расстроился, – сухо подтвердила жена.

– Ты могла мне позвонить!

– Я звонила.

Куприянов вспомнил проигнорированную трель мобильного телефона в начале первого тайма.

«Могла бы быть и настойчивее!»

Он знал, что виноват, но признаваться в этом не хотелось. В бокал полетела следующая порция виски. Надо было отключиться, выбросить все из головы и отдохнуть.

«Завтра куплю Косте какой-нибудь подарок и восстановлю мир».

– Ты не так много времени проводишь с ним, – негромко продолжила Вера. – Костик все понимает, он взрослый, но, когда ты обещаешь и забываешь об этом, он, разумеется…

– Хватит читать мне мораль!

– Я просто хотела… – Вера удивленно посмотрела на мужа.

– Да, я забыл, мне стыдно! – рявкнул Куприянов. – Все? Может быть, хватит об этом?

– Почему ты так говоришь со мной? – вспыхнула Вера. – В конце концов, это ты обманул сына.

– Никого я не обманывал!

Куприянов резко поставил бокал и направился к выходу из гостиной. Выслушивать претензии жены было выше его сил.

– Костя…

– Я поеду искупаюсь, – не оборачиваясь, бросил Куприянов. – И сразу вернусь!

– Может, это тебя остудит!

Вера откинулась на спинку дивана, закусила губу и тыльной стороной ладони вытерла выступившие на глазах слезы.

Что такого она сказала? Почему он так среагировал? Ведь она просто хотела заметить мужу, что он неправильно поступил, нарушив данное сыну слово, а в результате – скандал. Неужели он действительно так злится из-за какого-то поганого «Спартака»? Неужели это действительно настолько важно? Важнее, чем сын?

Этого Вера понять не могла.

«Ладно. – Она взяла себя в руки. – Кот вернется через час».

Вера знала, что муж обожал купаться по ночам и, какое бы настроение у него ни было до этого, всегда возвращался довольным и добрым. А в том, что он поехал один, не было ничего странного: она не всегда соглашалась сопровождать его на озеро, предпочитая бассейн или ванну.

«Дождусь его, и тогда поговорим».

Куприянов, как был, в брюках от костюма, дорогих туфлях и белоснежной рубашке, выскочил из дома и решительно направился в гараж за открытым «Рэнглером», специально приобретенным для летних прогулок.

– Константин Федорович, мне поехать с вами? – Массивная фигура Володи мгновенно выросла около шефа.

– Нет! – сначала Куприянов ответил резко, но затем, оценив предупредительность телохранителя, сбавил обороты: – Спасибо, Володя, я просто поеду искупаюсь. Ты знаешь куда. Там вряд ли будет кто-нибудь еще.

Шеф поругался с женой и хочет побыть один. Телохранитель прекрасно знал глухой уголок на берегу озера, который Куприянов любил больше всего. Ехать до него всего ничего, и там действительно вряд ли будут другие люди.

– Я подгоню ваш джип, Константин Федорович, – кивнул Володя, – и возьмите, пожалуйста, телефон. – Он протянул Куприянову мобильную трубку. – Я буду ждать вашего возвращения.

– Конечно.

Это действительно был не его день. Без всякого сомнения.

Когда слегка успокоившийся Куприянов подъехал к озеру, он с неприязненным удивлением обнаружил на «своем» месте черный «Мустанг», нахально блестевший под круглым ночным светилом. Это было настолько неожиданно, что сначала Константин даже не поверил собственным глазам: Куприянов был уверен, что дорогу в этот уединенный уголок знают только он и лесник. Вот уже три года он не видел здесь не то чтобы чужую машину, а даже туристов-палаточников или просто отдыхающих, это было секретное место, «его» место, и вот – здрасьте! Мало того что черный жеребец оказался в этом уголке, так его еще и поставили именно там, где обычно ставил свою машину Куприянов: прямо посреди узкой дороги, носом в обратную сторону, не оставляя никому шансов проехать дальше.

Константин тихонько выругался, выключил двигатель и задумался. Уехать? Оставить «свое» место неведомым захватчикам? Разум подсказывал, что это будет самым правильным решением. Одинокая машина в тихом лесном уголке, наверняка ее пассажиры не случайно заехали в такую глушь. Скорее всего у них вполне определенные планы, и появление Куприянова придется совсем некстати. Ну, не успел. День сегодня такой.

Константин выбрался из «Рэнглера» и подошел к «Мустангу». Его догадка оказалась верна: в незапертом салоне автомобиля была беспорядочно разбросана одежда. Мужская и женская. Куприянов скривился и посмотрел на номер «Мустанга»: «АННА». Ни у кого в округе, Константин знал это точно, не было «Мустанга» с такими номерами.

Анна. Куприянов задумчиво покрутил на пальце ключи от джипа. Злость постепенно уходила, оставляя после себя лишь легкое чувство досады.

Анна Каренина. Аннушка разлила масло. Анка-пулеметчица. Глупые ассоциации. Константин вздохнул. Ладно, Анна Болейн, не буду тебе мешать, в конце концов, искупаться можно и в любом другом месте.

Куприянов сделал шаг к «Рэнглеру», когда со стороны озера послышались заливистый женский смех и плеск воды. Что и требовалось доказать.

Еще один шаг.

Смех стал чуть громче.

Очень приятный тембр. Константин давно заметил, что лишь немногие люди могли похвастаться красивым смехом. Обычно он звучал либо слишком громко, либо слишком тонко, либо это были вообще непонятные каркающие звуки, доставляющие удовольствие исключительно своему обладателю. Смех, доносящийся с озера, был редким исключением. Он звучал радостно, заразительно и очень приятно на слух.

Куприянов помедлил и непроизвольно улыбнулся. Чертова русалка.

Послышались невнятные голоса и снова удивительный и озорной смех. Он должен увидеть его обладательницу. Константин сунул ключи в карман и осторожно направился к берегу озера.

Огромный диск полной луны нависал над ровной, как сковорода, поверхностью озера, заливая ее волшебным серебряным светом. Деревья, контуры которых были едва различимы на фоне усыпанного звездами неба, молчаливой стражей окружали берега, периодически напоминая о себе легким шелестом листьев. Где-то далеко-далеко по-хозяйски ухали совы, но их перекличка лишь подчеркивала удивительную тишину, царящую в этом чудном уголке.

Женщина, чей смех привлек Константина, медленно шла по искрящейся в лунном свете воде. Куприянов прекрасно знал, что в этом месте песчаная отмель далеко вдается в озеро, но все равно ему показалось, что незнакомка ступает прямо по звездам, отражающимся на спокойной поверхности. Настолько грациозны и легки были ее движения, настолько волшебно выглядела она, закутанная лишь в призрачные лучи ночного светила.

«Ты увидел, что хотел? Теперь уходи».

«Еще чуть-чуть. Я хочу увидеть ее лицо».

Больше в этот вечер голос разума Константина не тревожил.

– Ты прекрасна!

Куприянов даже вздрогнул, когда громкий мужской голос грубо вторгся в чудную картину, открывшуюся перед его глазами. Он совсем забыл, что женщина была не одна.

– Ты сводишь меня с ума!

С этим заявлением трудно было не согласиться. Пышные черные волосы красавицы густой волной спадали на плечи, оттеняя стройную шею и лицо, которое Константин пока не мог разглядеть. Зато он видел крепкие полушария груди, игриво поблескивающие в лунном свете, ладный, подтянутый животик, тонкую талию и упругие, округлые бедра, способные свести с ума любого мужчину.

Русалка остановилась и медленно подняла вверх свои прекрасные волосы.

– На кого я похожа?

– На королеву Луны!

Над озером вновь зажурчал ее задорный смех. Красавица томно изогнулась, лаская тело в свете блекнущих на ее фоне звезд. Черные волосы вновь рассыпались по плечам, а ладони скользнули по бедрам. Мужчина на берегу застонал.

– Иди ко мне, моя королева!

Куприянов в бешенстве прикусил травинку: голос мужчины вырвал его из сладкого забытья, на мгновение ему показалось, что восхитительная русалка приближается к нему.

Только к нему.

– Я – королева Луны! Я – повелительница ночи! – Голос у черноволосой красавицы был грудным, с легкой хрипотцой, придающей ему дополнительное очарование. – Я – хозяйка твоих грез!

Роскошный танец удивительной незнакомки ничем не напоминал заученные движения дешевой стриптизерши. В нем чувствовалась настоящая вулканическая страсть, в которой могли бы сгореть даже звезды. В нем причудливо сплелись первобытный огонь, губительный для доверчивых мотыльков, и томная нега, заставляющая забыть обо всем на свете, грациозность пантеры, играющей со своей жертвой, и беззащитная, манящая мягкость влюбленной русалки. Он очаровывал и пугал одновременно. Он наполнял желанием. Гипнотизировал.

Куприянов не сводил с незнакомки глаз, жадно фиксируя каждый изгиб, каждую линию ее роскошного тела, каждый жест и поворот головы. И в тот момент, когда он снова забылся и ему стало казаться, что пылающий танец русалки предназначен только для него, призрачная фея сделала несколько шагов, вышла из воды и скрылась из виду.