Минная гавань - Юрий Александрович Баранов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но вот старшина приложил руку к бескозырке и предупредительно распахнул дверь, за которой начиналась березовая аллея. Сказал с акцентом:
— Пра-ашу вас, та-аварищ ка-апытан-лейтенант.
Ледорубов благодарно улыбнулся старшине и пошел к зданию штаба, соображая, где бы ему оставить свой увесистый чемодан, чтобы не таскаться с ним по всей территории. Вспомнил, что на первом этаже прежде размещалась комната дежурного офицера.
Навстречу Захару из-за стола поднялся молоденький, сухощавый лейтенант с бело-голубой повязкой на рукаве.
— Кому и как прикажете о вас доложить? — спросил он серьезно и строго, стараясь скрыть свою застенчивость.
«Зеленый, видно, только из училища», — определил Захар, и губы его невольно дрогнули. Он вспомнил себя таким же неловким и «новеньким», недавно вышедшим из ателье спецпошива…
Пришлось снова лезть в карман за документами.
Пока лейтенант созванивался с начальством, Ледорубов снял намокший плащ, причесался перед зеркалом, критически оглядывая свою начавшую лысеть голову. Мимо него то и дело проходили офицеры, мичманы, матросы. Мелькали лица — озабоченные и бесстрастные, открытые и непроницаемые, привлекательные и постные. И не было среди них ни одного, которое мог бы Захар вспомнить…
«Не может быть, чтобы здесь не было тех, с кем я прежде служил, — размышлял Захар. — Или все переменились, или сам я настолько стал другим, что никто не узнает?..»
И отчего-то нестерпимо захотелось встретить старых друзей, хотя бы с одним из них от души поговорить, выкурить сигарету… Только б не представляться проходившим мимо него людям, таким чужим и безразличным…
«Стареешь, Захар, — тоскливо подумалось, — все течет, все изменяется, а ты надеешься вернуть прошлое…»
— Капитан первого ранга Буторин ждет вас, — прервал размышления Захара лейтенант.
Ледорубов, как когда-то в прошлом, легко взбежал по лестнице на второй этаж и пошел по коридору, читая на дверях таблички. На них четко была обозначена вся служебная иерархия бригады.
Прежде комбригом был капитан второго ранга Сливин, человек безупречно справедливый, прямой, обладавший широкой эрудицией и большой флотской культурой. Многие лейтенанты в то время считали его своим кумиром.
«Теперь поглядим, каков этот капраз Буторин», — невольно промелькнуло в голове, когда Захар открывал дверь комбриговского кабинета.
За столом возвышался крупный, черноволосый человек о решительным выражением лица. Около него в почтительном полупоклоне стоял высокий, тощий мичман и одну за другой подавал на подпись какие-то бумаги, которые выдергивал из красной папки.
— Ледорубов? — спросил капитан первого ранга и, не дожидаясь утвердительного ответа, кивнул, — мол, присаживайтесь пока…
Захар сел с краю длинного, покрытого зеленым сукном стола, который торцом был придвинут к комбриговскому столу.
— Прошу поближе, — не отрываясь от бумаг, сказал Буторин каким-то недовольным, жестяным голосом.
Ледорубов пересел. Но в душе шевельнулось неприятное чувство, будто ему указывали на то, что он не успел войти, а уже сделал что-то не так…
Пока продолжалась канцелярская процедура, Захар о интересом осматривал кабинет. При Сливине это помещение выглядело куда скромнее, теперь же стало более комфортабельным и вполне современным. Мебель новая, стены отделаны темным деревом, на полу — огромный ковер. А в углу, на специальном столике, красовался дорогой кофейный сервиз.
«Неплохо устроился, — решил Захар, — директор нашего завода и тот бы позавидовал ему…»
Отпустив мичмана, комбриг перевел на Захара колючий, оценивающий взгляд.
— Итак, Ледорубов, Захар Никитич, родился в Ленинграде… — заговорил он отрывисто и громко, перечисляя по порядку анкетные данные.
«Зачем это он?.. — недоумевал Захар. — Хочет блеснуть феноменальной памятью?..»
— Я ничего не напутал? — осведомился наконец комбриг.
— Все верно, — подтвердил Захар настороженно.
— Но мне хотелось бы знать другое, что не отражено в вашем личном деле. Как вы, опытный офицер, допустили в своей прежней работе такую непростительную оплошность. Я имею в виду…
— Прошу прощения, — не совсем учтиво перебил комбрига Захар. — Мне бы не хотелось начинать службу с воспоминаний, не очень для меня приятных. Я н-наказан в-вполне справедливо и в-выводы для с-себя сделал. Впредь ничего подобного со мной не п-произойдет.
От сильного волнения, как и всегда в таких случаях, он начал заикаться.
— Пусть будет так, — согласился комбриг. — Тогда еще вопрос: вы прибыли сюда исправляться или по твердому убеждению, что именно здесь ваше место?
— Вы мне не доверяете?
— Не в этом дело. Просто я не совсем что-то понимаю: как вы, кандидат наук, напросились на ту должность, с которой, собственно, начинали службу? Ведь большего мы пока что предложить вам не сможем.
— Что ж тут удивительного? — пожимая плечами, горько усмехнулся Захар. — Как блудный сын возвратился в родные пенаты и обиженным себя не считаю. Я просился именно в эту бригаду, а не в какую-то другую. Думал, что меня здесь помнят…
— Похвальная приверженность. Вас действительно здесь помнят многие. Если хотите знать, за вас даже ручались мне… А на будущее учтите: временщиков я не люблю, я их просто ненавижу. Если же вы любите море, преданы кораблю, мы сработаемся. Хотя это будет непросто: человек я неудобный, требовательный…
«Меня на испуг не возьмешь…» — подумал Захар, отмечая про себя, что отношения с комбригом складываются у него далеко не теплые.
— И наконец главное, — все так же громко и напористо продолжал капитан первого ранга, — пойдете на бортовой три сотни полста четыре. Корабль неплохой, третий год кряду удерживает на бригаде второе место. Командиром там человек толковый, знающий, хотя звезд с неба и не хватает… — При этом комбриг выразительно повел рукой, как бы очертив тот предел, который самой судьбой отпущен тому командиру.
Захар насторожился. Ему вообще не нравилось, когда с пренебрежением говорили о людях, с которыми ему только еще предстояло познакомиться.
— Впрочем, обольщаться не советую, — назидательно сказал комбриг, — с ходу приступайте к делу: работы невпроворот. Экипаж почти полностью обновился. Делайте отсюда
