Хищники - Гарольд Роббинс

— Иду, дядя Гарри! — крикнул я, вновь затушил недокуренную сигарету и выбросил ее в окно.

— Это я, — раздался из-за двери голос Китти. — Открывай скорей, а то кто-нибудь может увидеть меня.

Я распахнул дверь, и Китти в тонком розовом халатике проскочила мимо меня. Я закрыл за ней дверь.

— Ты рехнулась? — прошипел я, — Твой отец убьет меня, если найдет тебя в моей квартире в таком наряде.

— Мой отец крепко спит и думает, что его дочке снится сказочный сон. — Она улыбнулась. — Я поднялась по пожарной лестнице и залезла в коридор через окно.

— Китти, я думаю...

Но она тараторила как пулемет.

— Твои дядя и тетя появились, когда я уже подбиралась к кухонному окну, чтобы удивить тебя. Мне пришлось подниматься наверх и ждать, пока они уйдут.

— Китти... — Тут слова у меня закончились.

— Сначала я подумала, что это твои родители, которые всегда появляются некстати, но потом увидела, что это не они... — Китти наконец-то посмотрела на меня. — Эй, что-нибудь случилось?

Дар речи все еще не вернулся ко мне. Я потер рукавом щеку, чтобы остановить слезы.

— Что случилось, Джерри? — В голосе Китти слышалась неподдельная тревога.

— Они... — Я потянулся к кухонному полотенцу и вытер слезы. — Сегодня ночью они погибли в автокатастрофе, возвращаясь из Атлантик-Сити. — Вот тут слезы полились ручьем.

— Боже мой!.. — Китти прижала меня к себе. — Бедненький ты мой ребенок.

— Я не ребенок... Ты только на два года старше меня. — От рыданий сотрясалось все мое тело. Я, однако, попытался взять себя в руки. — Я выкарабкаюсь, Я попытался отстраниться, но Китти крепко держала меня. Тут я заметил, что под халатиком у нее ничего нет.

— И что ты собираешься делать? — спросила Кити. — Один ты здесь жить не сможешь.

— Не знаю. Наверное, придется переехать к дяде. — Я попытался взять со стола пачку сигарет, но рукой неловко задел за халатик и он распахнулся. — Черт! Что это ты придумала, Китти? Я же вижу все твои прелести! — И действительно, я не мог оторвать глаз от ее набухающих сосков.

— Это и есть мой сюрприз. Поэтому я и прокралась сюда, — ответила она.

— Черт, мы до обеда занимались этим дважды.

— Вот я и подумала, что Бог любит троицу. В конце концов не так уж часто нам выпадает возможность побыть вдвоем и не вздрагивать при каждом шорохе. — И Китти прошлась рукой по моей ширинке.

— Прекрати! — прорычал я. Не убирая руки, она ткнулась носом мне в щеку и прошептала:

— Ты растерян и нервничаешь. Может, тебе станет лучше, если ты немного расслабишься. Я оттолкнул ее.

— За кого ты меня принимаешь? Или ты чего-то не поняла? Мои родители только что погибли в автокатастрофе!

Но Китти уже справилась с ширинкой, просунула в нее руку и крепко ухватилась за моего «молодца».

— Лучше объясни все это ему. Он уже стоит по стойке «смирно».

Она вытащила из ширинки мой член, стоящий столбом.

— Это от нервов.

— Что ты говоришь? — Она закатила глаза. — А я вот думаю, что у тебя все встало от близости моей «киски», которой, кстати, очень хочется.

Я оторвал ее руку.

— Это нехорошо. К тому же сейчас у меня ничего не выйдет Китти прищурилась.

— Не дури, — зло бросила она. — Как, по-твоему, мы сможем заниматься этим делом, если ты будешь жить с тетей и дядей? Не разбивай мне сердце. Возможно, это наш последний шанс.

Я покачал головой и убрал член в штаны, чувствуя себя круглым идиотом. Природа требовала своего.

Китти заплакала.

— Я просто хотела тебе помочь. Слушай, возьми «рэмс»[2] из верхнего ящика комода.

Я взял ее за руку и подвел к кухонному столу.

— Давай немного посидим. Мне как-то нехорошо. Но Китти вновь ухватилась за мой конец.

— Я знаю, что с моей помощью тебе полегчает.

— Ты можешь помочь мне только одним — убрать руку. Дай мне несколько минут, чтобы сообразить, что к чему. Я должен понять, как жить дальше.

Китти запахнула халатик и села напротив меня за кухонный столик. Я взял сигарету, другую предложил ей. Она поднесла сигарету к губам, я чиркнул спичкой. Китти затянулась и скорчила гримаску.

— Не понимаю, как ты можешь курить такие дешевые сигареты.

Я выпустил дым через нос.

— Мне они нравятся. А кроме того, — я взял со стола пачку сигарет, показал ее Китти, — мне нравится эта лошадка.

Мы оба рассмеялись. И сразу мне полегчало.

— Что ты собираешься делать? — спросила Китти. — Старики оставили тебе деньги?

— Отец перед отъездом дал мне пятерку, — ответил я. — Он оставил свой брифкейс, но дядя Гарри попросил меня принести его и взял с собой.

— А что в нем было? — спросила она.

— Деньги и расписки.

Китти смотрела на меня. Умная девочка. Девятнадцать лет, на два года старше меня. Училась она на втором курсе Хантеровского бизнес-колледжа[3], а я заканчивал среднюю школу. Буквально с того дня, как мы поселились в этой квартире, я заметил, что в «киске» у нее так и свербит.

Год назад, когда я поднимался по лестнице еле" дом за ней, Китти задрала юбку выше трусов, обернулась и с милой улыбкой спросила: «Тебе нравится черный курчавый ежик?»

Я чуть не свалился с лестницы. Не мог поверить, что Китти это сказала. Мне тогда было только шестнадцать, и я разве что гонял шкурку, а о женщинах даже не помышлял.

— Для своего возраста ты парень крупный, — продолжала она. — Мне бы хотелось заняться с тобой этим делом. Я надеюсь, у тебя все большое. — Тут она прикоснулась к моей ширинке, засмеялась и двинулась вверх. — Я чувствую, что прибор у тебя лучше некуда, Джерри. Когда мы сможем его опробовать?

Я лишь таращился на нее.

— Откуда ты знаешь мое имя? — наконец выдавил я.

Она этот вопрос проигнорировала.

— Меня зовут Китти. В этом доме для меня тайн нет. Дом принадлежит моему отцу.

Прежде чем я успел произнести хоть слово, Китти вошла в свою квартиру, находившуюся этажом ниже, чем наша. Но тут же высунулась из двери.

— Только не забудь запастись резинками, — прошептала она. — Беременеть мне незачем, Дверь закрылась, и я зашагал вверх по лестнице. Мне не составило труда выяснить, что ее отец приобрел квартиру в этом доме за месяц до нашего переезда. Потом я узнал, что он целыми днями пропадает в своей риэлтерской конторе. Два дня спустя Китти зазвала меня к себе и в буквальном смысле затрахала.

Я курил и все смотрел на нее. Просто не верилось, что я уже с год трахаю эту девицу. Мысль эта вернула меня к реальности. Точно так же я все не мог поверить, что родителей нет. Они умерли, я остался один и понятия не имел, что делать. Мой мир рухнул.

— О чем ты думаешь? — спросила Китти.

— О многом. Столько всего навалилось. Мне надо найти одежду, в которой завтра будут хоронить родителей. Выложить ее на кровать. Потом достать свой костюм.

— Я тебе помогу, — пообещала Китти. — Не волнуйся.

— Спасибо, — кивнул я. — Тогда начнем. У меня перехватило дыхание, когда я вошел в родительскую спальню. Закружилась голова. Но Китти крепко сжала мне руку.

— Не волнуйся. Все будет хорошо. Если не возражаешь, я подберу одежду для твоей матери.

Я посмотрел на Китти. Ее уверенность подбадривала меня.

— Спасибо тебе. — Я указал на стенной шкаф у туалетного столика. — Мама держала свою одежду там. — Сам я направился ко второму стенному шкафу. — А я достану одежду отца.

Китти кивнула и распахнула дверцы. Я решил взять выходной костюм отца, в котором тот ходил по праздникам в синагогу. Повесил его на лучшую вешалку, положил на кровать. Потом заглянул на верхнюю полку, где отец держал шляпы, и увидел там коробку из-под обуви. Я достал ее, решив, что в ней кожаные туфли. И ошибся. В коробке лежали деньги. Толстые пачки пятерок и десяток, потоньше — двадцаток, несколько сотенных.

— Откуда у твоего отца такие деньги? — удивленно спросила Китти.

— Не знаю, — честно признался я. — Отец давно работал у дяди Гарри. Но он лишь собирал ставки, Дядя Гарри — крупный букмекер. Все контакты с Френком Эриксоном шли через него.

— И сколько же тут денег?

— Понятия не имею, — я все пытался сообразить, откуда у отца могли взяться такие деньги. — Давай посчитаем.

Мы разделили пачки. Когда закончили считать, я посмотрел на Китти.

— Сколько у тебя?

— Две тысячи четыреста. А у тебя?

— Три тысячи.

— И что ты собираешься делать с этими деньгами?

— Не знаю. Наверное, отдам дяде Гарри, чтобы они хранились у него.

— Не дури. Он заявит тебе, что это его деньги, которые твой отец утаил от него.

— Мой отец никогда такого не делал, — с негодованием ответил я.

— Теперь это не важно. Речь идет о конкретных деньгах, не так ли? Готова спорить, твой отец хотел бы, чтобы они достались тебе. Если ты отдашь их дяде Гарри, можешь распрощаться с ними навсегда. Он букмекер, а мой отец много чего рассказывал мне о букмекерах. Эти люди вцепляются в каждый доллар, который попадает к ним в руки. Отдав эти деньги дяде, обратно ты их не получишь.