Невозвращение Короля - Александра Баркова

– Ох, Ян, не приведи судьба…

– Не тревжьтесь, говорю. Война, опять же, позади, так что это я так, на всякий-разный случай. Положитесь на меня, хозяин, и езжайте себе спокойненько. Вы ж Яна с тех пор знаете, как мы не то что умещались под одним столом оба, а нам еще и места подраться хватало…

Хоббиты переглянулись – и рассмеялись. Тихонько, чтобы не разбудить спящий дом.

– Помню, как не помнить, – сказал Дрого. – Меня тогда еще обижало, что отец мой тебя вытаскивал за шиворот, а меня – не иначе как за ухо.

– А теперь вы с Улти и Перри так же…

Продолжая разговор, хоббиты пошли грузить телегу.

– Что тебе привезти из Брыля, Ян? Сейчас шмотки против еды гроши стоят. Против курева – тем паче.

– Мне? Да мне ничего, хозяин, не надо. Вот жене да девчонкам – им каждая тряпка праздник; так уж лучше вы им что присмотрите…

– Присмотрю, будь уверен, – отвечал Дрого. Про себя он давно решил, что Яну нужна новая куртка.

Что бы тот ни говорил.

* * *

До Брыля добрались почти ночью. Обоз вышел здоровенный, не меньше тридцати лучников. Перри, например, всю дорогу просидел с луком в руках, да и не он один.

Странной была она, дорога. Мир словно затаился в испуге: войны уже нет, а все еще прячутся. И неясно, где же этот самый победитель. Ежели Арнор, как говорят, поражение потерпел, а Ангмар взял верх, то где, я вас спрашиваю, хоть один ангмарец?

Как они, ангмарцы, выглядят хоть?

Никого.

Уток бьют хоббиты, потому что вторую неделю сидеть со стрелой на тетиве сил никаких нет. Опять же – вкусные они, эти утки…

К "Гарцующему Пони" подъехали затемно. Подсолнух – так звали тогдашнего хозяина…

Что?

Вы спрашиваете, а где же имя? Где фамилия? Почему просто – Подсолнух?

А вы гляньте на него.

Лицо от жара очагов почернело, а воломы – ну совсем белобрысые. Вот и прозвали. А имя, фамилия… хорошо, если сам Подсолнух их помнил. Может, и он успел позабыть.

Итак, Подсолнух быстренько всё устроил. Пони в конюшню, телеги под замок, хоббитов – по норкам, сиречь на первый этаж.

Кормежку им – по комнатам.

Один только Мышекорь в общей зале устроился ужинать. То есть, ясно дело, не один, а с Перри и Улти. Свой рассчет был у Мышекоря: как ни мало народу в трактире, а угостить кого табачком найдется. Вечером за пинтой пива угостишь – утром сделка будет.

Да по военным ценам!

Нет, пусть другие в постели свой ужин жуют, спя одним глазом. А почтенный господин Мышекорь степенно в общей зале откушать изволит…

В зале было немного народу, но новость о прибытии хоббичьего обоза взбудоражила всех. Почтеннейший господин Мышекорь предвкушал завтрашнюю торговлю…

Перри и Улти медленно пили пиво.

– А я тебе говорю, – продолжал доказывать Улти, – скукотища была эта дорога! Я-то думал: раз война была, то встретим кого-нибудь… ну, не отряд эльфов, так хоть гномов… хоть дракона убитого… А что увидели – да ничего.

– И славно, что ничего! – возражал Перри. – Не хочу я видеть драконов, ни убитых, ни живых. Тихо всё… и большего нам не надо!

Не вслушиваясь в разговор доростков, господин Мышекорь цепким взглядом перебирал народ в зале. Можно ли идти спать – или еще кого забыл табачком угостить?

Уже думая об уютных постелях, которые наверняка приготовил им Подсолнух, господин Мышекорь вдруг заметил странную троицу Верзил, устроившихся рядом с очагом.

Неудивительно, что он их заметил только что. Удивительно, что он их вообще заметил!

Эти трое сидели сбоку от очага, облюбовав себе самый темный и самый теплый угол. И было в них что-то… странное. Не пойми что. Один сидел, не снимая плаща, и капюшон бросал тень на его и так не видное лицо.

Впрочем, лицо этого Верзилы совершенно не интересовало почтеннейшего господина Мышекоря. Этот человек вытянул к огню ноги, так что пламя ярко освещало его сапоги.

Сапоги! Лицо мужчине дает судьба, а вот сапоги он выбирает сам. Мужчина может пренебречь одеждой, но обувью – ни за что!

Так вот, этот, который прятал лицо, был обут в сапоги для верховой езды. "Не привык, стал-быть, ходить пешком!". Кожа была… господин Мышекорь присмотрелся, оценил стоимость такой выделки… даже по довоенным ценам…

Сапог двух других Верзил он не видел, но это было уже неважно. В добавок – на их столе лежала трубка. Кого из троих – тоже неважно.

Господин Мышекорь был готов подбежать к ним – но он героически подошел неторопливым шагом.

– Прощения прошу, благородные господа. Не сочтите за обиду, позвольте табачком вас угостить.

При приближении хоббита те двое, что были без капюшонов, встали. И вряд ли от почтения.

Под плащами блеснули рукояти мечей.

Мышекорь тихо охнул.

– Успокойтесь, друзья мои, – тихо проговорил человек в капюшоне, и его голос был доброжелательным и ласковым. – Добрый хоббит всего лишь хочет угостить нас табаком. И, возможно, рассчитывает, что мы табак у него купим. Так, друг мой? – обратился он к Мышекорю.

– Ну… – замялся тот.

– Присядьте, прошу вас. Или, если хотите, позовите сюда ваших спутников. Они, как я вижу, любители полуночных разговоров. Мы – тоже.

Мышекорь обернулся, посмотрел на своих мальчишек: они жадно впились глазами в таинственных людей. Он пошел позвать ребят.

Пока хоббита не было, один из двух, шрамолицый, едва слышно спросил человека в капюшоне:

– Зачем вам это нужно?

– Я люблю этот народ, – так же тихо отвечал тот. – Он добр нравом и стоек духом. Разреши, прошу, мне поговорить с ними часок-другой.

– Но не позже полуночи…

Хоббиты уже подошли, и человек в капюшоне перебил спутника коротким кивком.

– Садитесь, друзья мои, – приветливо сказал он хоббитам. Трубку он уже успел набить, и второй спутник, русоволосый, поднес ему уголек.

Хоббиты уселись, робея. Человек в капюшоне сделал несколько затяжек, блаженно сощурился, откинулся на спинку высокого стула.

– Чудный табак! Последний раз я курил такой годы тому назад. Еще до войны… Нголмег, попробуй – и после этого ты непременно найдешь свободную суму, чтобы набить ее этим табаком под завязку.

Шрамолицый достал трубку, закурил.

– Как тебя зовут, почтенный хоббит? – голос человека в капюшоне был удивительно располагающим.

– Дрого Мышекорь, к вашим услугам. А это мой сын Перри и Улти Хренкель, сын моего… э-э… товарища.

– Перри? Странное имя.

– С вашего позволения, сударь, – заговорил Перри, которому ужасно хотелось побеседовать с этим человеком самому, а не слушать разговор отца, – меня зовут Передур. Отец говорит, что вычитал это имя в какой-то старой книге…

– Верно, – кивнул человек в капюшоне. – Это был герой одного из сказаний людей1.