Проект «Отступник». Испания. Кровь и вино - Игорь Райбан

Душа Черного Сталкера затерялась во временном континууме исторической эпохи Земли, при испытании в работе специального устройства, «перемещателя» во времени.

Изобретено российскими учеными, потом доведено до ума «прототипом» под руководством Хозяина.

Зона Отчуждения представляла растущую угрозу для всего живого на планете в связи с далеко идущими, секретными планами и технологиями некоторых государственных деятелей.

В качестве сдерживающего фактора, в случае наступившей реальной угрозы для человечества, Черный Сталкер вместе Хозяином решили кардинально исправить историю Зоны: попробовать переместиться в 1986 год, предотвратив взрыв на ЧАЭС.

Черный Сталкер, остался единственным из выживших сотрудников атомной станции, знающим как это сделать.

Да, они оба понимали, что могут исчезнуть с лица Земли, но зато человечество будет спасено от власти киборгов – людей.

И тут произошел сбой, при первом начальном испытании этого аппарата.

…Я снова напряг мозг, вспоминая детали той знаменательной встречи, более подробней.

Перед моим мысленным взором разворачивалась история событий, происходивших в заброшенной лаборатории Х-16.

И тут вспомнил все…

Восстановленная память, вернувшись, вновь поставила передо мной ряд неразрешенных вопросов. Имеется неизвестная примета, по которой можно определить нужного человека, некая инструкция. К тому же, Анна, наверное, переместилась сюда или немного подальше от меня, сместившись во времени.

Ее следы нахождения я хотел отыскать в этом мире, надеясь в душе, что ей повезло.

Я – сталкер-проводник. Поэтому должен узнать о судьбах членов своей команды, где и что с ними случилось, где нашли они свой последний приют.

Да и оставались вопросы: куда нас занесло, в какое конкретно время и так далее.

Ясно, снова начнем выживать.

Представим себе, что это Зона Отчуждения, со своими законами и понятиями.

Отступление по оружию, которое оказалось у Джоника.

Небольшой экскурс в историю холодного оружия средних веков.

Рапира с чашеобразной гардой, так называемая бретта, из Испании.

Это новый тип гарды, представляющий собой сплошную полусферу или «чашку».

Как правило, чашеобразную гарду использовали с клинками рапирного типа.

Оружие с такой гардой получает название «бретта».

От названия оружия происходит знаменитое выражение «бретер»: дуэлянт, наемный убийца.

Шпага – разновидность меча, отличающаяся от него узким клинком, рассчитанным на укол, чем на рубящий удар.

Название шпаги по-немецки – «Degen», как у глефы (испанское копье) и других видов оружия, перенесено с другого колющего оружия, которое с течением времени получило иное наименование. С XII века в Германии под названием «Degen» появляется длинный кинжал, который носили дворяне.

Раньше и сегодня кинжал по-французски называют «dague», по-итальянски и по-испански «daga».

Ни в одном из западных языков, кроме немецкого, для этого вида оружия – особой формы колющей шпаги – не существует особого термина. Его повсюду называют мечом.

Исключая французский термин: «estoc – длинная шпага, итальянское название stocco – кинжал», не существует особого термина для шпаг, рапир и даги.

Поэтому остается как бы предположить, что немцы, воспринявшие это оружие только в начале XVI века из Испании, переняли вместе с ним провинциальное слово «dagon», что означает «длинный кинжал».

Постепенно, когда колющие удары стали все больше преобладать в арсенале технических действий бойцов, появился тип оружия, предназначенный исключительно для укола. В дальнейшем он будет называться рапирой, чтобы подчеркнуть разницу с колюще-рубящей шпагой. Клинок рапиры в сечении представлял собой уплощенный ромб и не был приспособлен для рубящих ударов.

Рапира представляет собой разновидность одноручного меча.

Первоначальное название «Espadas roperas» – переводится с испанского языка, как меч для одежды.

Существовало большое количество разновидностей фехтовальных кинжалов. Первые образцы аналогичны по строению средневековому «квилону».

Постепенно конструкция фехтовальных кинжалов все более усложнялась.

Появился фехтовальный кинжал, называемый «дагой».

Со временем клинок даги удлинился, став исключительно колющим, у его основания могли располагаться ловушки-шпаголомы для вражеского клинка.

Перевод с испанского языка: «daga» – палаш, кинжал

Во Франции даги также назывались – Мен-Гош (от французского термина «main-gauche» – левая рука). Также назывался стиль поединка с оружием в обеих руках.

Отдельного упоминания заслуживают фехтовальные кинжалы, наподобие испанского «ломателя клинков» снабженные различными приспособлениями для захвата вражеской шпаги. Клинок таких кинжалов имеет глубокие прорези, образующие ряд зубьев.

На их концах закреплены подвижные зубцы меньшего размера, не дающие шпаге противника при попадании в прорезь выскочить из нее.

Существовали кинжалы с двумя или тремя разбрасывающимися в разные стороны, под воздействием пружины, клинками.

Дага имеет вид короткой, не превышающей в длину пятидесяти сантиметров, колюще-режущей шпаги с узким клинком и усиленной гардой.

Клинок имеет плоскую, шириной от полутора до двух с половиной сантиметров, или четырёхгранную форму с шириной грани, равной одному сантиметру.

Эфес даги обладает широкой гардой. Гарды могут быть в виде чаши или в виде дужек.

До начала XV века даги были в большей степени оружием простолюдинов.

Но потом они становятся оружием рыцарей и дворян.

В XV и первой половине XVI века законодателями моды в фехтовании считались испанцы. Клинки толедских мастеров и широкое распространение дуэлей привели к появлению стиля «Эспада и дага».

Шпага в правой руке использовалась для атаки, а дага в левой – для отражения ударов противника.

Кроме оружия ближнего боя, дага использовалась как кинжал, для удара «милосердия»: последнего удара, наносимого смертельно раненому, но еще живому противнику.

Уложив обратно вещи в мешок, вместе со сложенным плащом, я завязал свои длинные волосы веревочкой, сделав из них подобие косички.

Перевязь с клинками закинул на плечо вместе с мешком.

Рывком приоткрыв дверь сарая, вдохнул теплый, напоенный ароматами, душистый воздух.

Яркое солнце ударило по глазам, заставив зажмуриться: теплый, нагретый ветер встрепал косичку. Вот и применение шляпы нашлось, которая находилась в руке.

Накинув шляпу на голову, понемногу привыкая к местности, осмотрелся по сторонам.

Получалось, что я вышел из сарая, находящегося на отшибе безлюдной, разрушенной деревни древнего, средневекового вида.

Рядом расстилалась проселочная дорога, уходящая вдаль по обе стороны от меня.

Деревня стояла в кружевах густых, зеленых ягодных кустарников винограда.

По обочинам дороги прорастала цветущая диковинная цветочная трава с крупными цветками. Солнечный пейзаж украшен необычными развесистыми деревьями, редко стоявшими по стороне дороги, посылая невысокую тень и прохладу на зеленую благодатную землю. Нет, это не березы, дубы. Родные глазу ивы, тополя или сосны. Совсем нет. Судя по обстоятельствам: речевому языку, вещам, клинкам, природе – я оказался где?

Значит, по всему выходило, в Испании, около средних веков.

«Благословенная Испания», – вырвалось из меня непривычными звуками речи:

«Bendita Hispanio».

Да, это земля совершенно нетронутая цивилизацией.

Ни вечно висящих проводов со столбами, ни асфальта с машинами, загрязняющими воздух. Ничего. Натуральная жизнь и производство.

Рай – одним словом!

Задумавшись над этими мыслями, заметил, что на пыльной дороге, вдалеке на светлом горизонте, показались силуэты скачущих всадников.

Пять конников с развевающимися плащами вздымали желтую тучу пыли копытами коней.

Обрадовано подошел к дороге, становясь посередине, надеясь остановить неизвестных всадников. Когда всадники достаточно приблизились, чтобы можно разглядеть лица, снял шляпу, размахивая ей из стороны в сторону.

По инерции открыв рот, хотел поздороваться с ними по-нашему, разузнать, где оказался, может они едой угостят, но из горла вырвалось совсем другое созвучие:

– Buenos dìas, buena gente! (Добрый день, добрые люди!)

Лошадь переднего всадника, чье лицо имело искаженный от злости вид, взвилась на дыбы, яростно осаживаемая уздой. Гарцуя передо мной, управляемая всадником, она намеревалась затоптать меня.

– Iquìtate de mi camino! Bastardo! (Прочь с дороги, бастард!)

Вот это номер! Да, теплый прием меня ожидал от местных аборигенов!

Где ваше гостеприимство и радушие?

Наверно, меня приняли за какого-нибудь местного дурачка бастарда, в таком неприглядном одеянии недавно вышедшего из деревенского сарая.