Великий антракт - Александр Широкорад

П.Н. Дурново указывал, что даже победа над Германией не дала бы России ничего ценного: «Познань? Восточная Пруссия? Но зачем нам эти области, густо населенные поляками, когда и с русскими поляками нам не так легко управиться?… Галиция? Это рассадник опасного «малоросского сепаратизма». А «заключение с Германией выгодного торгового договора вовсе не требует предварительного разгрома Германии». Наоборот, в случае такового разгрома «мы потеряли бы ценный рынок». К тому же Россия попала бы в «финансовую кабалу» к своим кредиторам-союзникам. Германии также война не нужна; она сама могла бы отторгнуть от России только малоценные для нее, густо населенные области: Польшу и Остзейский край. «Немецкая колонизационная война идет на убыль. Недалек тот день, когда Drang nach Osten отойдет в область исторических воспоминаний».

П.Н. Дурново далее предсказывает такой ход событий, если бы дело дошло до войны: Россия, Франция и Англия – с одной стороны, Германия, Австрия и Турция – с другой. Италия на стороне Германии не выступит: она даже может присоединиться к противогерманской коалиции, «если жребий склонится в ее пользу». Румыния также будет колебаться, «пока не склонятся весы счастья». Сербия и Черногория будут против Австрии, Болгария – против Сербии. Участие других государств «явится случайностью», хотя Америка и Япония враждебны Германии и на ее стороне, во всяком случае, не выступят.

«Главная тяжесть войны выпадет на нашу долю. Роль тарана, пробивающего толщу немецкой обороны, достанется нам… Война эта чревата для нас огромными трудностями и не может оказаться триумфальным шествием в Берлин. Неизбежны и военные неудачи – будем надеяться, частичные, неизбежными окажутся и те или другие недочеты в нашем снабжении… При исключительной нервности нашего общества этим обстоятельствам будет придано преувеличенное значение… Начнется с того, что все неудачи будут приписываться правительству. В законодательных учреждениях начнется яростная кампания против него… В стране начнутся революционные выступления… Армия, лишившаяся наиболее надежного кадрового состава, охваченная в большей части стихийно общим крестьянским стремлением к земле, окажется слишком деморализованной, чтобы послужить оплотом законности и порядка. Законодательные учреждения и лишенные авторитета в глазах населения оппозиционно-интеллигентские партии будут не в силах сдержать расходившиеся народные волны, ими же поднятые, и Россия будет ввергнута в беспросветную анархию, исход которой не поддается даже предвидению»[3].

Как реагировал на сей доклад император? Спрятал в стол, в самый дальний ящик. А может, он в чем-то обиделся на Вильгельма? Тоже нет. Царь исправно ездил в Германию к любимому кузену и прочим родственникам. В 1913 г. для России на верфи «Шихау» были заложены два крейсера – «Адмирал Невельский» и «Граф Муравьев-Амурский»[4].

Однако давление со стороны британской разведки, французских масонов, русских заводчиков и банкиров, тесно связанных с англо-французским капиталом, оказалось сильнее и родственных уз, и здравого смысла.

Формальным поводом для вступления в войну была защита братьев-славян. Да, это был неплохой пропагандистский лозунг – русская душа склонна к состраданию, особенно когда это касается слабых и убогих. Но братья-славяне были, увы, ненадежными союзниками и проявляли любовь к матушке России лишь когда это было им выгодно. Вспомним, как братья-славяне передрались между собой в 1912 г., как Болгария в обеих мировых войнах воевала против России, дважды предоставляла свою территорию для агрессии против Югославии: первый раз Гитлеру, а второй – НАТО.

«А как же Проливы? – спросит эрудированный читатель. – Неужели Россия могла допустить, чтобы они попали под контроль Австро-Венгрии?» Ну, начну с того, что захват Проливов Австрией или Германией не меньше светил Англии и Франции, и они были готовы воевать за них с «тевтонскими варварами» даже без России.

Уже в ходе войны Англия и Франция пообещали России Константинополь, а сами заключили тайный сепаративный договор, по которому взаимно обещали никаким образом Проливы России не отдавать.

Мало того, и Лондон, и Париж вынашивали планы раздела Российской империи после разгрома Германии. Отъему подлежали Привисленский край, Прибалтика, Финляндия, а по возможности, и Украина, и Кавказ.

Первый раз в истории Россия воевала не за присоединение к себе каких-то территорий, а за собственное расчленение! И царя, развязавшего такую войну, у нас посмели назвать святым!

Возникает вопрос: а что, если по каким-то причинам союз с Германией не состоялся? Был ли какой-то альтернативный путь? Был! Россия должна была воевать с Германией, так как это планировалось еще при Николае I и Александре II.

Вступив в 1825 г. на престол, Николай I решил прикрыть западную границу империи, построив там ряд новых крепостей, которые в сочетании со старыми должны были образовать три линии обороны.

В первую линию вошли крепости, расположенные в Царстве Польском: Модлин, Варшава, Ивангород и Замостье. Все большие крепости Царства Польского во второй половине XIX века были связаны между собой шоссейными и железными дорогами. Кроме того, между крепостями была установлена телеграфная и телефонная (кабельная) связь.

Во вторую линию западных крепостей входили (с севера на юг): крепость II класса Динамюнде (с 1893 г. Усть-Двинск, в 1959 г. вошла в черту г. Рига), крепость II класса Ковно, крепость II класса Осовец и крепость I класса Брест-Литовск.

В тылу располагалась третья линия крепостей, главными из которых были Киев, Бобруйск и Динабург.

С помощью фирмы Круппа в России в 70-х – 80-х гг. XIX века была создана лучшая в мире осадная и крепостная артиллерия. Эти превосходные оценки не мое личное мнение. Три линии русских западных крепостей назвал сильнейшими в мире… Фридрих Энгельс, который занимался не только политикой, но и военным делом, и считался в последнем большим авторитетом. Кстати, он был большим русофобом, так что зря хвалить наши крепости он, думаю, не стал бы.

Но вот на престол вступает Николай II, и все работы по укреплению западных крепостей прекращаются. А между тем на Западе в области тяжелой артиллерии и фортификации происходит новая революция.

В 90-х гг. XIX века во всех развитых странах на вооружение принимаются длинноствольные пушки, стреляющие бездымным порохом. Кардинально меняется и вид станка, ствол откатывается не вместе со станком, а по оси канала, а энергия гасится гидравлическим тормозом отката, затем гидропневматический накатник возвращает ствол на место.

В начале ХХ века в Германии и Австро-Венгрии были изготовлены сотни сверхтяжелых сухопутных орудий калибра 240, 305, 380 и 420 мм. В Германии к 1914 г. была создана и запущена в серийное производство целая система минометов. Германские минометы, подобно классическим орудиям, были снабжены противооткатными системами. 17-см миномет стрелял 54-кг снарядом на дальность 768 м, а 25-см миномет – 97-кг снарядом на 563 м.

Тяжелых орудий не было только в России. Самое интересное, что проектов сверхмощных орудий было более чем достаточно. В 1904 г. в Порт-Артуре в инициативном порядке наши офицеры спроектировали несколько типов минометов. Десятки их были применены в боевых условиях и показали отличные результаты. Но 1 августа 1914 г. в русской армии не было ни одного миномета.

Забавно, что за неимением лучшего Военное министерство в апреле 1915 г. заказало пятьдесят 6-фунтовых медных мортирок Кегорна на деревянных станках и по 500 штук чугунных сферических гранат к ним. Заказ был выполнен Петроградским заводом Шкилина. (Барон Кегорн спроектировал свою мортиру в 1674 г.!)

В 1915–1916 гг. германские самолеты разбрасывали над расположением русских войск листовки с карикатурами, где деловитый кайзер мерил сантиметром калибр огромного 800-килограммового фугасного снаряда, а Николай II в той же позе мерил член Григория Распутина. Спору нет, тевтонский юмор грубоват, но, увы, все было правдой – к августу 1914 г. наша тяжелая сухопутная артиллерия не имела снарядов весом более 41 кг, то есть наши снаряды были в 20 раз меньше, чем германские.

Для защиты от тяжелых тротиловых снарядов крепости западноевропейских государств начиная с 90-х гг. XIX века оделись в бетон. В крепостях Франции, Германии, Австро-Венгрии, Бельгии и других стран были установлены многие сотни бронированных артиллерийских башен среднего и крупного калибра. Подбашенные помещения были защищены бетонными перекрытиями толщиной 3–4 метра.

В наших крепостях бетонные сооружения применялись редко. Орудия стояли открыто за земляными валами, почти как в Белогорской крепости, описанной Пушкиным в «Капитанской дочке».

С 1906 по 1913 г. царь несколько раз то приказывал разоружать крепости на западных границах, то начинал их укреплять. За годы правления Николая II осадная артиллерия пришла в столь ужасное состояние, что в 1910–1911 гг. она была… вообще упразднена. В 1911 г. великий князь Сергей Михайлович предложил царю план создания тяжелой артиллерии с началом в 1917 г. и концом в 1921 г.! Крепостную же артиллерию собирались перевооружить с орудий образцов 1838 г., 1867 г. и 1877 г. на современные орудия к 1931 г.