Горец I - Кристофер Макнамара

…С высокого холма можно было увидеть огромное скопление пеших и конных воинов, прятавшихся в туманной лощине. Слабый белесый пар от учащенного дыхания поднимался над ними.

Украшенные бронзовой чеканкой боевые рога возвестили о начале сражения. Серая масса дрогнула и, как потерявшая равновесие лужица ртути, потекла на большой болотистый луг, где, ощетинившись длинными пиками и серебристой сталью мечей, воинов ожидала другая армия, под желтым стягом с черной головой быка.

Звон металла, конское ржание, крики…

— Убей его, убей! — отдавалось под сводами зала.

Успевший вырваться Лэбс разбежался и, словно пушечное ядро, врезался в оградительные канаты, используя их пружинящую силу. Красавчик кряхтя поднялся на четвереньки. Его светлая шевелюра растрепалась и теперь походила на сноп свежего сена. Разогнув мускулистую спину, он оторвал сжатые кулаки от пола и, сгруппировавшись, приготовился к отражению атаки летящего на него Гориллы, оравшего во всю глотку нечто невнятное и нецензурное.

Глыбы тел столкнулись, как два айсберга. Фонтан алой крови и ругательств брызнул из разбитых губ Дэйва, окрашивая снежно-белую поверхность ринга. А Горилла, перекувырнувшись через голову, остановился неподалеку от сбитого с ног противника.

Рефери опустился на одно колено и попытался нащупать пульс на шее Дэйва. Одновременно другой рукой, поднятой вверх, он отсчитывал секунды:

— Один, два, три…

Пальцы разгибались один за другим, а трибуны шелестели вслед за ними:

— Четыре, пять…

Горилла Лэбс прохаживался рядом, гордо выпятив грудь и демонстрируя поклонникам свои великолепные мышцы. С трибун ему махали звездно-полосатыми флажками. Черный гигант осклабился и довольно прорычал:

— Чего возиться? Он уже труп! Похороните, и дело с концом…

— Шесть, семь…

Красавчик Дэйв — труп с точки зрения Лэбса — неожиданно встряхнул головой и приподнялся на руках. Его взгляд становился все более осмысленным.

— К черту! — процедил он сквозь зубы и, вскочив, отшвырнул в сторону рефери.

Лэбс удивленно обернулся и, мгновенно оценив ситуацию, по привычке спружинил на ближайшем ограждении и вновь полетел на Красавчика. Только на этот раз Дэйв вовремя отскочил в сторону — и Горилла пронесся мимо, получив вдогонку удар пяткой в поясницу.

…Лезвие меча бессильно дрогнуло и упало, вонзившись в холодную жижу под ногами. Рыжебородый воин пытался вырвать из своего живота копье, но оно не слушалось его слабеющих пальцев. И раненый, хватая ртом воздух, как выброшенная на берег рыба, отступал назад, пока волна страшной боли не смяла судорогой тело и не бросила его на землю.

Щит опустился. Жилистая рука перехватила копье, но наконечник плотно засел во внутренностях врага под пластинами доспехов…

— Десятый раунд, — рефери дал знак к началу — и прозвучал гонг.

Трибуны взвыли от восторга, когда оба соперника в очередной раз растянулись на полу. Казалось, только вой зрителей и заставил бойцов снова подняться. Поддержка зала восстанавливала потерянные силы подобно допингу. Разлетевшись в разные углы, борцы постояли и направились в центр за свежей порцией пинков и тумаков, которые припасли друг для друга.

Обезумевшие от возбуждения очаровательные молоденькие девушки перевешивались через поручни верхних трибун и что-то истошно кричали. Подоспевшие полицейские возвращали поклонниц на их места, но навести порядок на десятом раунде невозможно. Это знает даже новичок.

Девушки лягались, вырываясь из крепких объятий закона, рыдали, растирая по раскрасневшимся физиономиям потекшую косметику, яростно отбивались и продолжали надрывать голосовые связки.

А на ринге продолжалось священнодействие боя.

Удар в лоб заставил Красавчика Дэйва в сотый раз опуститься на четвереньки. Сознание сжалось в красный пылающий шар, готовясь покинуть уставшее измотанное тело, а голова вдруг стала слишком тяжелой даже для монументальной шеи Красавчика.

«Черт бы вас всех побрал! Разорались, сучки!..» — успел подумать Дэйв, растягиваясь на полу.

Горилла схватил белокурую голову соперника и принялся деловитыми короткими сериями наносить удары коленом в его лицо, свободной рукой отмахиваясь от рефери.

Трибуны неистовствовали. Да, сегодня победа Гориллы Лэбса была на редкость красивой и убедительной. Любого спроси…

Боковые судьи жестами показали, что им все ясно и понятно. Гонг. Рефери наконец прорвался к еле дышащему Дэйву, отпихивая от него Лэбса. Лэбс подумал, треснул напоследок хрипящего экс-Красавчика по затылку и отошел в сторону…

Бурый луг постепенно становился серо-серебряным. Из-за плотной стены щитов встал изрядно поредевший строй лучников и, прицелившись в отступающих врагов, дал тихий шелестящий залп.

Солнце уже поднялось и теперь, съедая остатки тумана, отражалось в лежащем и шевелящемся металле. Вой волынок аккомпанировал пляшущей в солнечных зайчиках смерти…

Рефери торжественно поднял руку победителя и повис на ней, как обезьяна на ветке могучего дерева.

— Дамы и господа! Победа! Победил Горилла Лэбс! Приветствуйте чемпиона!.. — во всю глотку вопил комментатор.

Люди вскакивали с мест, свистели, орали, в воздух летели бумажные ленты серпантина и конфетти, хлопали хлопушки.

Всенародное ликование бурлило, грозя захлестнуть своими волнами ринг.

Рассел Нэш — невозмутимый мужчина на западной трибуне — поднял глаза на экран монитора, установленного над верхними трибунами сектора. Крупным планом показывали победителя. На его помятом черном лице застыла самодовольная гримаса. Лэбс старательно таращился в искрящийся вспышками фотокамер зал.

Круглолицый парень в надвинутой на глаза бейсболке положил тяжелую руку на плечо Рассела и, дыша пивным перегаром, восторженно заорал прямо ему в ухо:

— Он выиграл! Он все-таки выиграл, этот сукин сын!..

Рассел не шевелился. Перехватив его отсутствующий взгляд, парень отстранился и продолжал радостно орать, уставясь на светлый квадрат ринга внизу.

Странное, до боли в груди знакомое чувство внезапно охватило Рассела. Он приподнялся со своего места и стал пристально всматриваться в противоположные трибуны. Оттуда, из пестрого скопища маленьких человечков, на него смотрел кто-то, пока еще незнакомый, но тем не менее очень близкий, чей пристальный холодный взгляд смог отыскать Нэша в этом разношерстном зрительском винегрете. И Рассел понял.

Пора. Пришло время. Время для жизни и смерти.

Рассел встал и начал пробираться к выходу.

Он поднял воротник серого плаща, закрывавший половину лица, и, втянув голову в плечи, медленно двинулся по ступенькам к выходу мимо по-лицейских, стоящих возле самых дверей. Потом обернулся и еще раз посмотрел в зал.

— Дамы и господа, — вещал, приветливо улыбаясь, комментатор, — через минуту мы вручим победителю наш главный приз и пояс чемпиона!

— Здорово?! — обратился к Расселу коренастый сержант, стоящий слева в дверях. — Правда, здорово?!

— Что? — Рассел прищурился и, тяжело вздохнув, произнес: — А… Вы действительно так думаете, сержант?

Полицейский удивленно проводил взглядом странного зрителя.

2

Даже здесь, в глубине подземного гаража, были слышны восторженные крики и громовые овации, приветствующие чемпиона. Бетонные перекрытия мерно гудели в такт аплодисментам, сотрясающим зал «Мэдисона».

Петляя между машинами, Рассел наконец вышел из-за бетонной колонны и остановился в широком проходе, слабо освещенном тусклыми лампами дневного света. Пусто. Только гулкое эхо еще отражало от стен звук его шагов, словно бегая между стоящими в ожидании предстоящей дороги автомобилями. Что-то хрустнуло под ногой — и Рассел вздрогнул. Раздавленная жестянка из-под кока-колы отлетела в сторону, дребезжа и подпрыгивая.

— Мак-Лауд!

Он резко обернулся на зов. В трех ярдах от него стоял седой человек старше средних лет, с гладко зачесанными назад волосами. Человек был одет в черный кожаный плащ, из-под которого выглядывали лацканы дорогого, хорошо пошитого пиджака. Большие солнцезащитные очки скрывали верхнюю часть лица, видны были лишь широкие скулы, массивный подбородок и жестко очерченный рот. Но взгляд… Для этого — не нужны глаза, для этого не нужно даже тело. Для этого нужна цель. Остальное неважно.

— Да, это я.

Рассел медленно отступил назад, расстегивая на груди пуговицы своего плаща. Седой человек молча шевельнулся, и в его руке возник длинный узкий меч-шпага с роскошной, богато украшенной гардой, состоящей из перевитых между собой полосок металла.

— Не торопись, — проговорил Рассел, отступил еще на шаг, осмотрелся, и сунул руку под плащ.

Пора. И седой человек тоже понял это.

Короткий стремительный выпад — и тонкая сталь, просвистев рядом с головой Нэша, с визгом наткнулась на серебристо-голубое лезвие подставленной под удар катаны — традиционного меча самураев. Нападавший отскочил в сторону и, скинув одним движением мешавшую ему верхнюю одежду, приготовился к новому броску.