Возмездие - Владимир Мыльцев

И вот, прибыли они в сады. Отовсюду доносится шум колеблемой ветром листвы, пение птиц, мужские и женские голоса, смех… Саур прогуливался не спеша, ведя за руку дочь. По дорожке, вымощенной камнем, прогуливались пары, одиночки, старики и дети… На одной из скамеек сидела женщина, постанывая, ибо она была беременна и время родов приближалось.

– У вас все хорошо? – Обратился к женщине Саур.

– Я… Я беременна… И… Мне нужно попасть к моему мужу.

– Хорошо. Позвольте помочь вам? Может в мед. центр?

– Я буду благодарна…Очень. Но только к мужу…домой!

– Вы уже сообщили ему?

– Да, да! Будем рожать дома! – Женщина улыбнулась, но тут же снова застонала.

И Саур помог. Помог встать, довел до транспорта. – Как ваше имя? – Спросил он взлетая.

– Наа.

– Хорошо, Наа, где же ваш дом?

– Недалеко… Третий сектор, отделение девятое, дом сорок второй.

Через пятнадцать минут они прибыли на место. А было время утреннее. Иаг и Саур стояли на балконе и любовались великим городом. Иаг только не мог спокойно стоять и ждать, Иаг – муж Наа.

– Не беспокойся, друг. Это даже лучше, чем в мед. центре! – Поддерживал его Саур.

– Я не беспокоюсь. Стараюсь… Многие так рожают!

Из комнат доносились крики, так что и Марра забеспокоилась. И все это время она провела с отцом. Наконец, крики прекратились, дверь отворили и измученный ожиданиями Иаг буквально ворвался в помещение.

– Это мальчик! – Радостно восклицал Иаг. – У меня сын!

Мальчику дали имя древнее – Окказ, ибо сказали: «Он родился на закате».

III

А время неумолимо неслось, словно ветер, позабылись связи и встречи, жизнь поглотила суета. Так что Саур и не помнил более об Иаге и Наа, когда впервые привел свою дочь в школу. Марра к восьми годам значительно переменилась. Когда-то начав беззаботно веселой девчушкой, теперь она стала задумчивой и рассудительной – к восьми годам. В той мере, верно, в которой рассудительность доступна восьмилетним. И стала Марра учиться наукам, чтению, полетам и некоей новой дисциплине, которую ввели совсем недавно. Дисциплина эта учила маленьких девочек и мальчиков, что половые отношения – это нормально между любыми людьми, независимо от пола и возраста. По доброте своей и нравственной чистоте учителя этой дисциплины говорили детям, что без специальных средств опасно вступать в такие отношения. Объясняли девочками и мальчикам, что такое контрацепция. Слово это дети с трудом запомнили, зато запомнили яркие и красочные фильмы… А какую доброту проявили учителя, какую показали преданность величайшему нравственному учительскому принципу, когда стали учить детей, что алкогольные напитки нужно пить правильно! Культурно! И научили, как правильно… Тем временем Окказу исполнилось четыре годика. В семье его пошел разлад, отец формально был отцом, мать формально была матерью, и пусть даже всем они его обеспечивали по возможности – и пищей, и одеждой, они, однако ж, лишили его главного: любви, заботы и наказания!

Окказ же рос невероятно активным и умным. Уже в свои четыре он воображал себя создателем космических городов, ученым, писателем, музыкантом даже!

Марра тем временем росла, развивалась, отдали ее еще и на уроки музыки. Через четыре года в школу пошел и Окказ. Марра к тому времени уже совершала первые полеты. Окказ поражал учителей тремя своими постоянными качествами: гениальностью, постоянным несогласием и самоотделением, а так же той степенью лености, что свойственна лишь людям невероятно одаренным, но напрочь лишенным в детстве воспитания. Когда же Окказ перешел в последний класс школы, и исполнилось ему восемнадцать лет, Марра уже пережила ряд серьезных социальных потрясений, нанесших ее психологическому здоровью серьезные повреждения. Виной тому было то, чему ее учили. Вступив несколько раз в половые отношения с молодыми людьми, Марра стала ощущать себя опустошенной. На двадцать первом году своей жизни, чуть было не вышла замуж. Но не вышла, жениха её арестовали и осудили на тюремное заключение. Осудили за изнасилование трех одноклассниц. Так и не полетела Марра. Ученые и врачи, политики и судьи – все били тревогу, что-то произошло с поколением молодых людей, почти никто из них не мог летать, преступность и насилие процветали среди них, маленькие девочки тысячами обращались к хирургам, с целью уничтожить зародившуюся жизнь внутри них. Интеллектуальный уровень упал, нравственный уровень упал, и все с каждым днем становилось хуже в последних нескольких поколениях. Однополых семейных пар стало больше, чем нормальных традиционных семей.

Целые поколения (а это миллионы) обнаружили полную неспособность к полетам. А Окказ почему-то летал! Впрочем, не он один, а еще несколько десятков молодых людей по всему городу.

Как-то вечером, на зеленой лужайке, на крыше здания в котором жила, уселась Марра в одиночестве и сидела так, думая. А затем расплакалась. Легкий ветерок обдувал ее прекрасное милое личико, нежно-голубые глаза изливали слезы, а слезинки текли по щекам. Светлые кудри покорно повиновались каждому дуновению ветерка, колеблясь, вздымаясь и опускаясь.

– Я хочу летать. – Разочарованно призналась она, и даже в голосе слышалась усталость. А над городом собирались тучи, все кругом становилось мрачным и серым, воздух быстро стал холодным. Марра вернулась в дом. Ногами почувствовала мягкий ковер, закрыла дверь, встала у окна, обняла плотную штору, свернув ее в столбик. Город уже стал серым. Небо грохотало где-то вдали, косой слабый дождь бомбардировал город редкими каплями. Серые небоскребы, серое небо, серый горизонт…

Окказ оперся в перила балкона. Позади теплая уютная комната и крики родителей, полные ненависти, впереди серый город, косой дождь, вверху гром и серое небо, и черная туча внизу серые небоскребы и потоки нантов, и даже звуки серые!

IV

– Все как-то не так. – Думал Окказ. Надо заметить, что этому парню каким-то образом удалось сохранить чистоту мыслей, чувств и действий. Пока ровесники увлекались друг другом, он постоянно читал, постоянно занимался чтением и игрой на музыкальных инструментах. И поначалу – это тяжело, но дисциплина есть залог успеха. Окказу пришлось учиться дисциплине…

Вечерело, мрак спустился на землю, словно пар, испускаемый черным облаком. А в доме бушевала ссора, и над городом собиралась буря. Окказ взлетел, ноги медленно оторвались от земли. Подумав немного, он полетел в сторону материка. Вот уже два года он часто летает туда. И даже на дереве в лесу он устроил небольшой деревянный домик. Темнело быстро, ветер становился сильнее и резче. Только-только с небес падали первые капли, и вот уже дождь льет во всю силу, барабанит о деревянную крышу лесного дома. Окказ зажег свечу. За окном бушует природа, а в домике тепло и сухо. Убранство жилища: кровать, да столик. Окказ лег, мысли лишили его покоя. Вечер, усталость, дождь барабанящий создали атмосферу благоприятствующую сну. И сон практически овладел Окказом, овладев его сознанием, как, вдруг, кто-то трижды постучал в дверь. Окказ вскочил и застыл, ничего не соображая. Снова стук, чей-то голос:

– Пожалуйста! Откройте. Есть кто? Откройте! – Голос низкий и грубый, но столько мольбы в нем! Окказ ощутил стыд и страх: страх перед необычным событием, стыд за нежелание помочь. Так он стоял и думал, как ему поступить. А дождь все лил, дул порывистый ветер. Снова стук. Рука у стучащего, судя по ударам, огромная!

– Кто вы? – Спросил Окказ.

– Я – Алим, я житель города Коф, что над морем здесь, недалеко.

Окказ с минуту подумал и открыл дверь. В жилище его вошел огромный молодой человек, в руках он держал деревянный сундук размерами с книгу. Одет гость легко: шорты, да рубаха, вся запачканная землей и грязью. Гость дрожал и холодный ветер нещадно обдувал его.

– Проходи, пожалуйста, меня зовут Окказ – сказал Окказ и протянул гостю руку, тот ответил тем же, – к сожалению, я тут не живу, а лишь бываю, время от времени, потому пищи у меня нет. Могу лишь предложить теплую постель. Гость, впрочем, был достаточно самостоятелен. Сам снял с себя верхние одежды и повесил их сушиться. По предложению хозяина укутался в теплое одеяло. Окказ сел подле. – Как я рад, что увидел вашу будку, – признался гость, – до города бы я не долетел…

– А что это? – спросил Окказ о сундуке.

– Это… Это так, багаж.

– Хорошо, прости за любопытство.

Снова стук в дверь. На этот раз более агрессивный и жесткий. Окказ заметил, что Алим изменился в лице, услышав стук – испугался.

– А это кто еще? – Удивлялся в себе Окказ.

– Не открывай! – Вдруг вскрикнул Алим.

– Почему?

– Это злой человек.

– Не понял. Как злой?

– А вот так, – Алим даже встал, – он убьет нас!

Окказ окончательно запутался. Как-то все слишком быстро произошло. Но Окказ из тех людей, что втайне, быть может, даже от себя, радуются любым приключениям и бедам – лишь бы какие перемены были.