Оккупация - Андрей Щупов

Еще рассказывали вовсе чудное — будто Лепила сотворил что-то такое и с бараком: комнату себе умудрился выгородить и нары как-то по особому передвинул. В итоге стало в бараке вольготно и уютно. То есть метраж, понятное дело, остался прежним, а вот места стало значительно больше. Во всяком случае, и стол бильярдный сумели разместить, и трапецию с брусьями, и даже притащили неведомо откуда огромный на сто с лишним литров аквариум. Это было сложно понять, но зеки, не сговариваясь, твердили об одном и том же. Мол, и дышать стало легче, и локтями за койки перестали цеплять, а почему — хрен его знает.

Впрочем, дышать стало легче, возможно, по той простой причине, что Лепила ввел запрет на курево. Тоже, кстати, чудная вещь! Мыслимое ли дело — запретить зеку курить? Пожалуй, это было еще тяжелее, чем запрет на чифир. Однако Лепила не только вводил запреты, но и добивался полного их выполнения. Как бы то ни было, но обитатели третьего барака действительно не курили — даже тогда, когда их никто не видел, и было в этом тоже нечто странное, отдающее явной чертовщиной. Над этим можно было смеяться, но Лепила действительно подчинял себе людей — без крика, угроз и кулаков. Во всяком случае, ни Гамлет, никто другой не слышали, чтобы Лепила кого-нибудь наказывал. Тем не менее, заключенные его слушались. И ладно бы вся эта муть касалась только третьего барака, но ведь нет! Опасное разложение разливалось и дальше. Мало-помалу начинали борзеть доходяги, все чаще заговаривали о конституционных правах, на «нормальных» же людей косились волками. Кое-где доходило уже до прямых столкновений, и ведь не получалось одерживать над ними верх! Вспыхивавшие конфликты завершались практически ничем. То есть без особой крови, но и без явных побед. Вроде как и мужикам нос утирали, и синим. Происходило что-то вроде боевой ничьи. И яснее ясного было, что за всем этим стоит Лепила — с его пронизывающим взором и мягким обволакивающим голосом. Спеленать бы его с первых шагов, да вот отчего-то не решились. Может, потому и не решились, что лечить он действительно умел. Да и с продуктами, чего греха таить, тоже крепко помог. На кухню несколько раз зашел, с администрацией пошушукался, сам лично битые сутки просидел над распределителем воды, установив какой-то мудреный фильтр, а после созвонился с чинушами из министерства, заставив выслушать все свои требования. В итоге кормить начали лучше и сытнее, а солоноватая, вечно отдающая нефтью вода стала ничуть не хуже родниковой. Даже по себе Гамлет чувствовал, что в последнее время совершенно перестал мерзнуть, да и количество прыщей с фурункулами резко уменьшилось. Значит, действительно, пошли реальные калории — без всякого обмана. Если бы еще мужичье не наглело — и черт бы с ним — с Лепилой! Но закавыка в том и таилась, что Лепила ни на кого не оглядывался и ничьих авторитетов признавать не собирался. Более того — он замахнулся на высший порядок зоны, посмев возражать негласным хозяевам бараков, а этого смотрящий простить уже не мог.

Столкновение произошло на недавнем сборе. Именно тогда Хан подтвердил смертный приговор недавно этапированному на зону Зулусу — стукачу, предательство которого подтвердили двое бывших сокамерников. Само собой, стукачей хватает на всех зонах, но не всех ловят. Зулуса же поймали что называется за руку. А значит, и наказать должны были более чем сурово. И все бы, конечно, сладилось, как положено, но стукач на этот раз попался верткий — теряться не стал, вырвался из рук быков и тут же слинял в третий барак под крылышко Лепиле. И ведь приняли его там! Дали, как говорится, кров, приют и политическое убежище. Двое из бойцов Хана сунулись было за ним, но Лепила их попросту выставил. При этом так напугал, что пацаны прибежали обратно с щелкающими зубами и позеленевшими лицами. При этом объяснить, что же с ними стряслось, ни тот, ни другой так и не смогли. Как бы то ни было, но Хану бросили в лицо перчатку, и следующий ход был за хозяином зоны.

Колени его чуть подрагивали, однако ступал он вполне уверенно. Как ни крути, за ним стояла вся синяя зона — сотни братков, ведомых нерушимыми уголовными понятиями. Заходить в жилую часть барака Гамлет не стал, — благоразумно задержался в прихожей.

— Мне бы Лепилу, — сказал он худосочному мужичку сидящему на табурете с иглой и драными носками в руках.

— Лепилу? — удивился мужичок.

— Я что, неясно выразился?

— Так это… Занят он. — Мужичок наконец-то понял, кто перед ним, чуточку приподнялся. — Может, что передать?

— Сам передам, не дергайся. — Гамлет поморщился. — Вызови его сюда. Скажи, сообщение пришло. От Хана.

Чуть подумав, мужичок встал с табурета, недоштопанный носок аккуратно упихал в карман. Снова о чем-то подумал и, зашаркав ногами, вышел за дверь. Проводив его прищуренным взором, Гамлет шагнул вперед, хозяйски оседлал оставленный мужичком табурет. Даже не озираясь, он уже понял, что барак и впрямь существенно отличается от прочего зоновского жилья. Это трудно было определить словами, однако определенная странность тут действительно присутствовала. Гамлет лихорадочно соображал, пытаясь понять, что именно вызывает у него недоумение, но подходящий ответ никак не находился. Прихожая, выцветший пол, обшарпанные двери кладовок — все было до оскомины знакомо, и все же нечто особое отличало этот барак от других. То ли дышалось здесь как-то по-другому, то ли свет был какой-то иной — словно и не под крышей оказался, а под вольным небом.

А чуть позже появилось и подходящее словечко: простор! Ощущение воли и отсутствие всяческой тесноты — вот, что окутало Гамлета в невзрачной прихожей. А еще через минуту он сообразил, что здесь начисто отсутствуют какие бы то ни было запахи — эти вечные спутники людских общежитий. Ни скисшей вони мужского белья, ни ароматов крысиного помета, ничего. Обычный ничем не раздражающий воздух.

Он готов был ждать столько, сколько понадобится, но «ответ» пришел довольно быстро. Все тот же худосочный мужичок приблизился к Гамлету, неловко покачал головой.

— Сейчас он выйти не может.

— Чего?

— Занят уж очень, — извиняющимся тоном произнес мужичок.

— Занят?… — Гамлет воинственно приподнял голову. — Меня Хан прислал, он что, не понял?

— Он все понял и велел передать, что к нужному часу на сход явится.

— Так ведь это… — Гамлет растерялся. — Я ведь вроде ничего еще не говорил.

— А это ему без надобности. — Не без некоторого высокомерия отозвался мужичок. — Лепила велел передать, что про сходку все знает. Зулуса он не сдаст, но на разбор явится, ответ перед Ханом держать будет. Все, как положено.

Слово-то какое подобрал — явится!.. Гамлет только головой покрутил. Такого он не ожидал. Все выходило и проще и сложнее одновременно. По всему выходило, что здешний вождь сознательно шел на обострение отношений, даже не пытаясь как-то оправдаться перед обществом. Это казалось уже не просто странным, а в высшей степени ненормальным.

В мозгу Гамлета замкнуло, все слова сами собой вылетели из головы. Злость и растерянность гуляли в груди, заставляя сердце трепетно подрагивать. Что-то шло не так, никак не желая выстраиваться в логическую цепочку, однако взять себя в руки и спокойно проанализировать ситуацию у Гамлета не получалось.

— Мда… — протянул он. — Хорошо же вы тут устроились.

— А у нас тут вообще коммунизм. — Немедленно откликнулся мужичок. — И пайка по справедливости, и нормы реальные…

— Нормы, говоришь? — Гамлет пригляделся к мужичку повнимательнее, но ожидаемой издевки не уловил. Похоже, дурачок действительно верил в то, что говорил. А раз так, то и базарить с ним было бессмысленно. Пора было уходить, и Гамлет неспешно поднялся. Чтобы хоть как-то завершить свою миссию, грозно добавил:

— Время встречи — четырнадцать ноль-ноль, в кочегарке. Желательно не опаздывать.

Мужичок легковесно кивнул.

— Уж как-нибудь…

Шагнув на выход, Гамлет вновь оглянулся.

— Но ты все точно передал? — он постарался придать взгляду грозовую силу, однако на мужичка это совершенно не подействовало.

— Точнее и быть не может. — Тот снова уже усаживался на табурет, вынимая из кармана драные носки. Было ясно, что дальнейшие переговоры его ничуть не волнуют.

Чувствуя себя в дурацком положении, Гамлет торопливо покинул барак. Уличный ветерок встретил его за порогом, ласково обыскал, скользнув по бокам прохладными ладонями. Зек испуганно встрепенулся. А вдруг доходяга подшутил над ним? Мало ли что он там наболтал Лепиле! Гамлет ведь его не проверял! Вот и получится фокус сквернее некуда. Хан с авторитетами будет ждать, а Лепила возьмет и не придет!..

На душе враз стало пусто. Однако и возвращаться Гамлет не стал. Чуть потоптавшись на месте, он неспешно двинулся от барака, добравшись до инструментального цеха, свернул за угол. В лицо тут же пахнуло едкой гарью. Гамлет поморщился. Чудно, но под открытым небом дышалось значительно тяжелее, чем в «чумном» бараке…