Нить непрерывная (Часть 1) - Михаил Белиловский

- А что, - это блестящая мечта - махнуть в космос и вернутся молодыми. Но, увы, придется подождать. Сначала собаки. Ты заметила, как старший наш взял на днях газету и стал читать ее по складам. Он увидел там снимок Белки и Стрелки2 , и долго допытывался, что они там делают и куда их выводят на прогулку. Но ты бы посмотрела, с каким редким упорством он читал. Похоже, будущее поколение уже навострило лыжи к звездам

- А я в шесть лет читала уже очень хорошо. Не поверишь, прочитала чуть ли не за несколько дней "Овода" и принялась было за "Анну Каренину". Но где-то

на самом для меня интересном месте, увлеклась настолько, что никого и ничего вокруг не замечала. И вдруг, сзади меня, откуда ни возьмись, папочка мой, и в спину: " Без нас с мамой - не смей!".

- Боже мой, это же надо о таком беспутстве и в шесть лет. Вот, оказывается, когда все это началось! А я вот, дурак форменный, частенько, и даже со слезами умиления на глазах думаю, и говорю себе, - ну, ладно тебе, молодая она, красива и, куда тут денешься, видать без игривости и кокетства, чего доброго и вся эта прелесть завянет. А жалко ведь.

- Ха, ха, ха, дурачок ты мой, и никакой не форменный, а просто... глупенький.

- Спасибо, милая.

- Но ты послушай, что было дальше. - Она привстала и, сидя, стала энергично жестикулировать руками, - Дальше вспыхнула настоящая война. Да, да. По одну сторону фронта - папа с мамой, по другую - не кто иной, как я. Мне, пожалуй, было уже чуть за шесть. Шутишь? Я категорически заявила, что, хотя мне только шесть, но ждать два года, пока меня отдадут в школу, не намерена.

- И что же, обратилась в Президиум Верховного Совета, чтобы пересмотрели закон о начальной школе?

- И что Вас, умнейшую часть человечества, всегда тянет к глобальным решениям в то время, когда рядом самое простое!?

- Ну, ну, давай!

- Сама пошла в школу. Это было рядом с нашим домом. А там директор сидит такой огромный, толстый, почти весь свой кабинет своей фигурой занимает. А я то против него как мышонок.

- Представляю.

- Когда я ему изложила цель своего посещения, он посмотрел на меня сначала очень грозно, как Карабас Барабас на Буратино, потом смягчился и с улыбкой: что ж, дескать, приходи с папой или с мамой, - поговорим. Я в слезы и стала перечислять, какие книги уже прочитала (про "Анну Каренину", конечно - молчок). И вижу, лицо у него все больше вытягивается от удивления. И дальше наношу последний, сокрушительный удар. Дайте, мол, любой текст, при вас и почитаю. Директор такого не ожидал. Прочитала часть текста, и он, протянул мне свой платок и говорит: "Слезки то утри, а то они дрожат в глазках и мешают тебе, еще собьешься. Ну, хорошо, приходи просто так по пятницам. Будешь тихо сидеть на задней парте, и слушать учителя".

- Я просто таки тронут. Слезки на глазках повисли..., - Володя сделал жест рукой, пытаясь обнять жену.

- Не лезь, сивушная твоя душа. Слушай лучше.

- Нет, дружочек, - возразил Володя довольно решительно, - слушать будешь теперь ты меня. Дома как-то нет времени поговорить и даже посмотреть на свою избранницу.

- Слушаю. Но увидеть меня сейчас ты, пожалуй, не сможешь. Придется подождать до утра.

- Знаешь, - начал он тихо и проникновенно, - даже в этой кромешной темноте я вижу тебя, я слышу твое дыхание, осязаю тебя всю от прекрасных твоих смолистых ароматных кудрей и до умопомрачительных ножек. На меня смотрят огромные небесно голубые глаза твои...и в них необъятная светлая вселенная на двоих и только на двоих, и вся она заполнена красками, звуками, запахами, неведомые даже самому господу богу...

- Бедненький ты мой, тебя, видимо, комар больно укусил. - Она притянула его к себе, но весь он, словно молнией пораженный, превратился в безжизненное, бездыханное существо.

Безответность. Какой же горькой, безысходной печатью ложится она на пылающее сердце мужчины!? И он молчал. Но ровно столько, чтобы прийти в себя и вспомнить, что он мужчина: - Бездушное, хамское создание, я все равно тебя люблю! И любить буду до конца дней своих!

В ответ - сонный, неторопливый ее голос стал перебирать бессмертные строки, написанные поэтом еще в прошлом веке:

То лишь обман неопытного взора,

То жизни луч из сердца ярко бьет,

И золотит, лаская без разбора,

Все, что к нему случайно подойдет.

Как можно было ей справиться с собой, с тем, что заложено в женщине навечно? Ведь самой природой предначертано, - игриво разжигать страсть, но не обесценивать любовь? Но иногда разум все-таки берет верх, правда, на время:

- Не обижайся на меня, Владимир. Разве тебе не слышен пульс моего сердца?

И он словно ребенок, с которого только что была снята горечь безответности своих порывов, на радостях залепетал о том, что случайно пришло ему в голову:

- Опять Сережкины стишки. Дался он тебе. Сплошное уныние, тоска и пьянство. Приеду, - первым делом сорву твоего Есенина со стены...

- Ну, знаешь, щи хлебать на всю деревню, это еще куда ни шло, но стиль, этот, стиль.... Как можно ему такое приписать... Окончательно убеждаюсь в роковой моей ошибке. Что ж, буду нести свой крест до конца. В конце концов, бывает и похуже.

- Хуже, лучше. Кто может в этом разобраться? Я знаю одно - мы вместе и навсегда!

Тише, не шуми так. Протрезвись сначала

Не хочу и не буду трезвым, никогда. Слышишь - никогда! Зачем? И вообще, трезвый человек - несчастный человек, зануда. Сердце, - что тебе безжизненный насос и только. Разве рассудительному дано отдаться мгновенно возникшему чувству? А ведь именно оно дарит нам истинное наслаждение, вожделение, восторг, изумление. Причем сразу, нежданно - негаданно и во всю свою изначальную силу. И в этом - великая радость. Награду преподносит, когда ее не ждешь, и поэтому она воспринимается как высший ранг человеческого счастья. Трезвый приходит в жизнь и уходит из жизни, так и не познав ее, - яркую, до боли волнующую, настоящую, какая она есть на самом деле.

- Прекрасно сказано - ничего не скажешь. Насколько я поняла, - закрывай глаза и... в свободный полет. Что подскажет нутро. А что, если бездумный шаг, да в результате никакого счастья, а только жестокое разочарование, муки, позор.

- А, по твоему, чем больше взвешиваешь.... Но пусть даже так. Удачи бывают и в том и другом случае, но сладость ее, даже если она случается одна единственная, но пришедшая в порыве чувств, неоценима. И ради одной единственной стоит жить и поддаваться голосу сердца.

- Видимо, у дяди Макара водка замешана на какой-то уж больно умной травке. Ты прямо таки открыл передо мной совершенно новый и прекрасный мир, расположенный, правда, на краю пропасти, но...

- Ну, хватит тебе. Вот послушай лучше, где я был вчера, когда вы все ушли в баню. Мы с дядей Макаром вчера еще хлебнули с утра.... Но ты не переживай. Я - совсем немного. Он обиделся и пусть. Для меня вполне достаточно было. И вот прошу у него велосипед, который заметил в сарае, и отправляюсь на прогулку. Как тебе рассказать, что было со мной потом?

Володе замолк. Потребовалось время, чтобы внутренне подготовиться и еще раз пережить то, что было с ним вчера.

- Мимо промелькнул последний дом и я мчусь - не знаю куда. Теплый, ласковый ветерок навстречу, кругом ни души. На земле и в небе столько удивительно прекрасного,... Будто вижу все это впервые в жизни. И я, не стыдясь, громко пою, кричу и смеюсь. На моем пути, слева, на покрытой зеленой травкой возвышенности, молодая белоствольная березка, - тонкая, гибкая. Единственная свидетельница моего восторга. Она приветливо машет мне на ветру кудрявыми ветками и мне кажется, что в этом веселом шелесте ее листьев разделенная моя радость и свобода.

Зашуршало сено. Володя приподнялся на своем ложе и оживленно продолжал.

- И стал я громко провозглашать на весь мир: "Прочь все, что называется долгом, обязанностью, солидностью. Да здравствует великий праздник, праздник возвращения блудного сына к своей матери - природе, которая его родила. Пусть я, соблазненный обманчивыми бликами цивилизации, предал ее. Но хочется думать, что все что величаво - великодушно. И я верю, что буду прощен!"... Мною овладевает желание стать на колени, склонить голову, и просить прощения за совершенную измену.

В небе вспыхивали зарницы, и яркой прощальной трассой заканчивали свою жизнь звезды, уступая место новым светилам, только что зародившимся где-то в глубине вселенной.

- Ты просто заворожил меня, - после минутной тишины отозвалась она. Да, совсем забыла, завтра рано утром к нам приезжает Павел. Давай будем спать, а то

проспим. Спокойной ночи

Беснующаяся круговерть большого города, и вдруг, - тишина, дурманящий воздух и по настоящему темная звездная ночь, сулящие бездну сладостного блаженства и вольных страстей. А вокруг и до самых звезд небесного свода ни одного свидетеля. Разве что только бледная луна со своей ехидной улыбкой, постоянно напоминающей людям о том, что сладостно-мучительной любви им никогда не миновать. Но в эту прекрасную ночь даже ей не довелось быть очевидцем всепобеждающего таинства.... Всякий раз воздушная легкомысленная тучка в белом газовом одеянии с легкостью балерины налетала на хитро улыбающееся, любопытное светило и... на всякий случай сочувственно перекрывало его назойливый взгляд...