Крокодил - Татьяна Юрьевна Чурус

Лелька засопела, слюнка вытекла из ее беззубого рта. Мишаня с давно позабытой нежностью глянул на свою бывшую возлюбленную, улыбнулся. Надо же, встретились! Под землей! Может, и хорошо, что она такая, а то дала бы под зад ногой: мол, нужен ты мне, нищеброд. Но и жалко ее: муж ведь у нее был вроде, сын. Эх, жизнь…

– Станция «Красносельская», – снова пропел знакомый голос.

Мишаня схватил Лельку за руку – та насилу продрала глаза – и они, растолкав людей, вылетели из вагона.

– Опять на «Красносельскую» приехали, – зевнула Лелька и оперлась о рыжие перила. – Разморило меня что-то.

– Так ты шапку-то сними. И шарф. И перчатки, – засуетился Мишаня. – Давай сюда, – и он чуть ли не силком вырвал у сонной Лельки свои подарки.

– Как же? – заскулила Лелька. – Ты же мне подарил! Ты же мне подарил!

– Я тебе другие подарю, – оттолкнул Лельку Мишаня, запихивая теплые от ее тела вещи рыжего в рюкзак.

– А я хочу эти! – заскулила Лелька и сунула руку в рюкзак.

Мишаня снова оттолкнул Лельку – та снова сунула в рюкзак свою руку. Но потом успокоилась. Хитро улыбнулась. Будто дитя, которое напакостило и ждет, что скажет мама.

– Ты это, Лель, ты не серчай на меня, – опустил глаза Мишаня. – Не мой это рюкзак. И вещи не мои. И друга никакого нет у меня. И работы. И семьи, – он выдыхал эти короткие фразы, а затем набирал воздуху в легкие – и снова выдыхал. – Ничего и никого у меня нет.

– И у меня, – пропищала Лелька.

– Ты постой здесь, а я… Мне надо найти его, Михаила этого.

Мишаня увидел дежурную – тоненькую девчонку в форменной одежде и красной шапочке (ишь ты, Красная Шапочка!) – и хотел было кинуться к ней, но испугался: а вдруг девчонка сообщит в полицию, и его засадят в кутузку (как того волка)? Этого ему еще не хватало. Нет, надо просто подождать. Вернется же рыжий Михаил за своим рюкзаком, никуда не денется. То-то.

Приехал уже который поезд – из него вышли люди. Но Михаила среди них не было. Лелька закемарила, опершись о перила. К ней подошла дежурная: не положено, мол, здесь спать. Лелька подскочила, приложила руку к голове: так точно! Вот дуреха. Мишаня рассмеялся. Какая она веселая всегда была, Лелька!

– А если он не приедет, а, Мишк? – промямлила Лелька. – Я устала. Есть хочу.

Мишаня ничего не отвечал, он лишь судорожно вглядывался в лица людей, которые проходили мимо. Тот, рыжий-то, Михаил, небось, места себе не находит. Хороший он мужик. С виду не скажешь: плечищи, кулачищи. А дочек своих любит. Крокодилов им покупает, питание детское. Он, Мишаня, тоже бы мог вот так крокодилов покупать, если бы человеком был…

И вдруг мелькнуло знакомое лицо. Рыжий! Михаил! Ну точно! Мокрый, красный от напряжения. Куртка расстегнута, шнурок на ботинке развязался. Михаил выскочил из вагона поезда – и к дежурной.

– Ну что, не нашли? – участливо спросила Красная Шапочка.

– Нет.

– Вы не переживайте. Если не было ничего ценного – найдется. Такие вещи находятся. Дня через три и найдется. У нас случай был: один мужчина…

Пронесся поезд, заглушая речь дежурной. Мишаня стоял совсем рядом, у рыжей колонны, и не мог оторвать глаз от взволнованного лица Михаила. Веснушки на носу. Бородка еле заметная. И все время кивает. Обреченно так кивает. А люди спешат по своим делам.

Шум затих. И вдруг Мишаня высунулся из-за колонны и крикнул:

– Михаил!

Рыжий и ухом не повел.

– Миша! – Ноль внимания.

Когда Мишаня был маленький, его бабушка (царство небесное, жалела она внучка) называла его Минькой.

– Минька! – гаркнул Мишаня, поставил рюкзак на пол у колонны и отошел к Лельке, которая стояла разиня рот в центре зала.

Михаил резко обернулся, сразу увидел свой рюкзак, кинулся к нему.

– Ой, да вот же он! – радостно взвизгнул рыжий.

Подбежала дежурная.

– Это ваш рюкзак? – перешла она на официальный тон.

– Мой, – улыбнулся Михаил.

– Проверяйте, всё ли на месте.

Михаил рванул молнию. Шапка, шарф, перчатки, материнская плата, детское питание, присыпка… Паспорт, паспорт на месте, слава Богу!

– Да вроде всё.

– Внимательно посмотрите, – строго сказала молоденькая дежурная.

– Ну, я не знаю… Бутербродов нет, – Михаил почесал в затылке. – Да Бог с ним, может, я и сам съел – не помню.

Красная Шапочка улыбнулась.

– Ну и славно! Я же говорила, найдется.

Михаил снова сунул руку в рюкзак.

– Крокодила нет! – выпучил он глаза.

– Какого крокодила? – испугалась дежурная. Мишаня с Лелькой глянули друг на друга, улыбнулись.

– Игрушка. Дочке покупал. Зубки у нее режутся.

Дежурная развела руками. Лелька смахнула слезу. Пришел поезд, рыжий схватил рюкзак, впрыгнул в вагон, помахал рукой дежурной.

– Осторожно, двери закрываются…

– Вещи, вещи не теряйте больше! – крикнула Красная Шапочка и помахала Михаилу своим круглым жезлом.

Мишаня резко прижал к себе Лельку, поцеловал – и в двери поезда: они громко лязгнули – и через миг Мишанино перекошенное лицо запрыгало перед глазами Лельки и умчалось в тоннель.

– А… Как же? – расквасила губищи Лелька.

Она прислонилась к колонне, постояла, пока не стих шум поезда, затем сунула руку в карман и вытащила… крокодила. С нежностью посмотрела на него, улыбнулась, приложила пальчик к губам: мол, тш-ш-ш, а то тетя дежурная увидит. Спрятала свое сокровище за пазуху и, довольная, почапала к выходу.