Четыреста килознаков - Татьяна Рябинина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Если бы машина просто стояла, наверняка проехала бы мимо. Но из глубокого кювета торчала, мигая аварийкой, попа внедорожника. Кто-то не слишком аккуратно вошел в поворот и неудачно попытался выйти из заноса. Притормозив, я разглядела рядом с машиной мужчину в темной куртке.
— Эй, все живы? — крикнула, приспустив правое окно.
— Да, — ответил он, подойдя ближе. — У вас трос есть? Можете дернуть? А то тут связи нет, помощь не вызвать.
Трос у меня был, а вот как им пользоваться, я понятия не имела. Двадцать лет за рулем, но бог миловал, не довелось. О чем бедолаге и сообщила.
— Я подскажу. Попробуете?
Нижний свет всегда придает сцене некую инфернальность. А если добавить еще красные всполохи сквозь метельную пелену… На его темных коротко стриженных волосах блестели снежинки, глаза ловили отсвет фар, густая тень скрадывала черты лица, заставляя дорисовывать их на свой вкус.
Мне вдруг стало не хватать воздуху. Немного, самую капельку. Это, конечно, от низкого давления, снег же.
О боже, да вот же оно, застонала Джо. Завязка сюжета! Беру, заверните!
Чур мое, возразила Нина. Ты все испортишь. Заставишь его трахаться прямо тут, в сугробе. С морозным инеем на разгоряченном члене, мощно вбивающимся в текущую соком вагину.
Это ты испортишь, зануда. Будешь мучить мужика перманентным стояком до финала.
Спокойно, девочки, здесь пока решаю я. Никто ни с кем не трахается. Если, конечно, не считать за извращенный секс аварийные работы.
Выйдя из машины, я открыла багажник, включила фонарик и раскопала в залежах всякого полезного хлама трос.
— То, что надо, — одобрил мужчина. — Прочный, для натяга. Но я бы вам еще посоветовал динамическую стропу купить, мало ли понадобится рывком вытаскивать.
— А что ж у вас-то нет? — огрызнулась я. — Если так хорошо во всем разбираетесь?
— Приятель поехал на трофи, одолжил ему. Так всегда и бывает.
Мамочки, какой голос, застонала Джо. Это же чистое эро! Отдай мне его, ну пожалуйста!
Голос и правда бил по рецепторам: глубокий, бархатный. А вот разглядеть толком не получалось. Но явно не мальчик, хорошо за тридцать, а то и побольше. Высокий, довольно крепкого сложения — пожалуй, вот и все.
Взяв у меня трос, он зацепил один карабин за мой фаркоп, другой за свой.
— Посидите пока в машине, я немного подкопаю.
Я послушно села за руль, поглядывая, как он отбрасывает лопатой снег из-под колес. Черная аляска при наклонах обтягивала плечи и спину, бликуя красным. Черт, мужики в алясках были моим личным кинком. Да и вообще… men at work — это всегда секси.
Воздержание — зло, хихикнула Джо. Не щелкай клювом, хватай! И нам от тебя перепадет.
— Ну все, — воткнув лопату в сугроб, инфернальный незнакомец наклонился к приоткрытому окну. Тусклый свет приборной панели выхватил из темноты высокие скулы, прямой нос и чуть впалые щеки с вечерней щетиной. — Сейчас я за руль сяду, чтобы колеса ровно держать. Включайте понижайку, и как крикну, потихонечку тащите. Только без рывков, плавно.
Его машину я толком не рассмотрела, но было видно, что немаленькая. Я переживала за паджерика, однако мы справились. Медленно-медленно, по сантиметру, с натужным воем двигателя.
— Все, стоп! — прилетело в окно, но я и сама почувствовала, что тянуть стало легче.
Заглушила мотор, вылезла. Он уже отцепил трос от своей машины, стоящей у обочины, и подошел к моей.
— Спасибо большое, — отщелкнув карабин, свернул трос и протянул мне. — Сколько я вам должен?
Ну что, девочки, еще хотите этот сюжет?
Фу, скривилась Джо.
Нет, мне тоже не надо, поддержала Нина.
— Вы с ума сошли? — вяло поинтересовалась я.
Почему-то было обидно. Разочаровательно. Герои романов так себя не ведут. Не задают таких вопросов.
— Ну… я же должен был предложить, — он пожал плечами. — Подождите.
Перекладывая из руки в руку бухту троса, я смотрела, как его скрывает снежная муть, сквозь которую с трудом пробивался свет фар. Щелчок замка, пауза, шаги.
— Держите! И еще раз спасибо!
В ладонь мне лег апельсин. Огромный, убойно оранжевый, пахнущий… ну да, апельсином, чем он еще мог пахнуть. Это было так неожиданно — и так приятно. И так… волнующе…
Джо с Ниной встрепенулись и снова начали сражаться за сюжет, но мне было не до них. Пожалуй, я не отказалась бы от этого сюжета для себя лично.
— Ну… всего вам доброго.
— И вам, — яркое, как апельсин, волнение, свернулось и погасло. — Осторожнее на дороге.
Положив подарок на водительское сиденье, я открыла багажник, бросила туда трос, захлопнула. От резкого движения нога поехала по снежной каше, и я соскользнула в кювет.
Глава 2
Там было довольно глубоко, выше моего роста, а склон крутой, поэтому съехала до самого дна. Точнее, до воды, прикрытой снегом. Попыталась выбраться, но рыхлое месиво ползло под ногами. Хоть бы куст какой, чтобы уцепиться, так нет — словно побрили.
— Помогите!
Голос сорвался. Кто бы еще сказал, почему «помогите» всегда звучит так жалко и нелепо?
— Эй, вы как там? — в глаза ударил свет фонарика.
Ага, прекрасно. Прямо как на курорте!
— Жива. Только не выбраться никак.
— Сейчас, помогу, — черный силуэт, похоже, собрался спуститься ко мне.
— Подождите! Тут слишком круто, и снег под ногами едет. Завязнем вместе.
— Ну, значит, придется теперь мне вас буксировать, — коротко хохотнул он.
Я услышала, как открылся и снова захлопнулся багажник паджерика.
— Ловите! — сверху слетел конец троса. — Я за фаркоп зацепил. Держитесь и поднимайтесь.
Цепляясь за трос, я начала карабкаться вверх. Скользила, падала, снова лезла, уже на коленях, мокрая насквозь. Последний рывок — в буквальном смысле: меня с силой выдернули на обочину, как морковку с грядки. Я не удержалась на ногах и, наверно, свалилась бы обратно, если бы мой спаситель не подхватил и не прижал к себе, опираясь спиной на запаску.
В кино такие моменты показывают красиво: все вокруг замерло и расплылось, только он и она, смотрят друг другу в глаза. Ну и описывать это в книгах я тоже умела. А вот наяву все было иначе.
У меня мелко дрожали колени, и я судорожно цеплялась за него. Под промокшую куртку пробирался холодный ветер, но мне вдруг стало жарко. И страшно. Такой томительный, затягивающий в себя ужас, как будто стоишь над пропастью. Его лицо было так близко — и все равно едва различимо в
