Во что бы то ни стало - Шона Майклз

— Миссис Тейлор, если вы ничего не собираетесь предпринимать, то это сделаю я.

— Что вы имеете в виду? — В панике она перешла почти на крик.

— У нас, в Шейди-Оукс, закон обязывает хозяев содержать своих собак на поводке.

В словах Шейна прозвучала угроза. Наступившую вслед за этим напряженную тишину нарушало только тиканье часов на каминной полке и шумное дыхание Ли.

— Я мэр этого городка и пользуюсь здесь некоторым влиянием.

Шейн повернулся и пошел к двери но, не дойдя до нее, оглянулся, чтобы еще раз смерить Ли недобрым взглядом:

— Постарайтесь держать своего пса во дворе.

— Похоже, вы собаконенавистник! — крикнула она ему вдогонку, семеня к двери.

Шейн остановился на нижней ступеньке крыльца,

— Отнюдь. У меня у самого две собаки, но они никогда не бегают по округе. Я содержу их как должно.

Ли вышла на крыльцо.

— Ладно, тем не менее Арнольда нельзя обвинять, пока его вина не доказана. В Америке даже на собак распространяется презумпция невиновности. Где ваши доказательства, господин мэр?

Шейн ничего не ответил на последнее замечание, возможно, потому что уже находился на подступах к своему особняку на противоположной стороне улицы. Однако слова Ли услышали вышедшая взять газету соседка и двое прогуливавшихся поутру мужчин. Они вдруг замерли и уставились на нее, как на безумца, нарушившего покой их мирного городка.

Ли отреагировала единственным пришедшим на ум способом — приветственно помахала каждому рукой и сказала:

— Упражняю голосовые связки. Такое прекрасное утро для занятий, не находите?

Один из мужчин покачал головой, будто не веря в реальность происходящего, а другой рассмеялся. После этого они возобновили прогулку, а женщина схватила свою газету и ринулась в дом, явно торопясь к телефону, чтобы всем растрезвонить о том, что их новая соседка определенно сумасшедшая.

— Добро пожаловать в Шейди-Оукс, — пробормотала Ли, возвращаясь в дом. Увидев свое отражение в висевшем в прихожей зеркале, она невольно застонала. Она выглядела еще хуже, чем ожидала: тени размазались вокруг глаз, на правой щеке полоса ярко-красной помады. А волосы вообще ни на что не похожи — какая-то невообразимая всклокоченная огненно-рыжая копна! Хотя до сих пор ей нравился медный отлив выбранной ею краски. Рыжий цвет ей был к лицу.

Ли скорчила рожу своему отражению в зеркале и пошла к двери, которая выходила во двор.

— Арнольд, завтракать! - позвала она.

Собака, навострив уши, повернула голову в ее сторону. Прошла долгая минута, прежде чем она поднялась, с трудом волоча ноги, проковыляла к двери будто не спала до этого двадцать часов и не накопила сил.

— За незаслуженное обвинение ты сегодня получишь добавочную порцию;— пробормотала Ли и нагнулась; чтобы погладить Арнольда. Она задержала руку на холке собаки. Увидев застрявший в ошейнике обрывок газеты. Ли прикрыла глаза. Когда секундой позже она снова открыла их, Арнольд уже терся об ее руку головой, требуя, чтобы она почесала ему за ухом. Вместо этого Ли вытащила из-под его ошейника обрывок газеты, на котором была четко видна дата — и это было сегодняшнее число, что неопровержимо доказывало его вину. — О нет, Арнольд, ты не мог так поступить с нами! Мы же только что переехали сюда и хотели все начать с чистого листа. А теперь смотри, что ты наделал. Из-за тебя я испортила отношения с мэром города. — Ли смяла обрывок газеты и бросила комок в мусорное ведро. Никто не должен знать об этом.

Она выглянула в окно и, отметив надежно запертые ворота, удивилась: как Арнольд выбрался со двора? Не мог же он открыть ворота, а потом снова их закрыть. Как бы там ни было, коль скоро ему удалось покинуть двор, нужно позаботиться о том, чтобы больше он этого не делал, даже если придется посадить его на цепь.

Ей хотелось, чтобы первое впечатление о ее семье было хорошим. Ли тяжело опустилась на табурет возле кухонного стола и закрыла лицо ладонями. Она знала, как это важно в небольшом городке, где все знают друг друга. Ей хотелось, чтобы ее семья обрела наконец место, которое могла бы называть своим домом. Она собирала сведения о Шейди-Оукс, и ей показалось, что этот городок выгодно отличается от других, особенно хорошо налаженной школьной системой.

Ли услышала, что кто-то из домашних протопал вверх по лестнице. Значит, ее перебранка с Шейном О’Грейди подняла на ноги не только соседей, но и ее семью. Она укоризненно посмотрела на собаку, которая терпеливо сидела, помахивая хвостом, в ожидании обещанного завтрака.

— Мне следует перевести тебя на половинный рацион, слышишь ты, Бенедикт Арнольд?

— Мам, мама! Джоуи не хочет выходить из ванной, а я уже не могу терпеть!

Ли подошла к лестнице и крикнула своему десятилетнему сыну:

— Так спустись и воспользуйся ванной на первом этаже.

—Ох, а я и забыл, что у нас теперь не одна ванная! — восторженно вскричал Сэм. Он с шумом скатился вниз по лестнице и скрылся в спальне Ли.

Громким стуком хвоста о паркет требовательно напомнил о себе Арнольд. Чтобы хозяйка не забыла о его существовании, он переместился ближе к ее ногам. Ли чувствовала на себе горящий взгляд Арнольда, свидетельствовавший о том, что он не проживет и минуты, если не получит кусок мяса..

— Хорошо, я покормлю тебя, но тебе следует пересмотреть свое поведение. Уже одно то, что там, где мы жили раньше, почтальон отказался доставлять почту в наш дом, достаточно отвратительно. А теперь ты решил разозлить здешнюю городскую власть, — пробормотала Ли, вновь направляясь в кухню. — Ты уж точно не терял времени даром, глупый пес.

Она наполнила красную миску Арнольда предназначенным для собак консервированным мясом, но не дала ему корм сразу, чтобы он почувствован, что наказан. Как только Ли поставила миску, Арнольд тут же набросился на еду. И на этот раз стал так быстро глотать куски, что Ли засомневалась, ощущал ли он вкус того, что ел. Придя к выводу, что пес осознал, что она недовольна им. Ли начала готовить завтрак для своей семьи.

Дети, в разной степени одетые, появились на кухне пятнадцатью минутами позже. На Сэме были желто-коричневые шорты и найковская футболка с надписью: «Просто сделай это». Можно сказать, что этот девиз совпадал с жизненным кредо ее старшего сына. Ли встрепала его светлые волосы, хотя ей хотелось его обнять, прижать к груди и поцеловать, но он заявил, что такое обращение годится только для малышей, а в его возрасте уже недопустимо.

Младший, Джоуи, был в одной кроссовке, а другую держал в руке. Его волосы были даже более всклокочены, чем у Ли, пуговицы на рубашке застегнуты неправильно. Он окинул взглядом комнату и догадался поправить на носу очки. Ее шестилетний сын умел одеваться сам, просто ему было все равно, как он одет. Его занимали более важные мысли типа: почему птицы летают, а он— нет? Почему лед плавает в пруду, а его неудержимо тянет на дно?