«Скорпион» нападает первым - Алексей Атеев

Костя молчал, понимая: Зуб чего-то от него хочет, просто так ничего не сделает, не такой человек. Видно, при матери говорить не желает.

Мать переводила взгляд то на сына, то на гостя, веря и не веря, нутром чуя: сейчас нужно хвататься за любую соломинку.

– Хорошо, тетя Паша, – прервал молчание Зуб, – дай мне фотографию твоего красавца, наверняка остались. На паспорт фотографию…

– Документы подделывать? Это же статья?!

– А дезертирство – не статья? Да черт с вами! Я пошел. Хотел как лучше… – Зуб сделал вид, что двинулся к выходу.

– Постой. Сколько же ты за паспорт возьмешь?

– Сказал же, ничего не возьму. По старой дружбе.

– Ладно, поверим, – мать поспешно вышла из комнаты.

– Ты, Костярин, не волнуйся, все будет о'кей! – громко произнес Зуб, а потом добавил шепотом: – Конечно, разговор наш не окончен. Приходи сегодня вечером, как стемнеет, в старый парк, помнишь, где собирались? За бильярдную. Там и добазаримся окончательно. Въехал? Только не светись. Обязательно приходи. Не пожалеешь.

– Вот карточка, – сказала мать, входя в комнату, и протянула Зубу фотографию. – Подойдет такая?

– Вполне, – деловито заметил Зуб, – то, что нужно. Ну давай, Костярин. – И он покинул квартиру.

Глава 2

ОСЕЧКА

Костя Самсонов был вполне обычным парнем, каких на российской земле миллионы. Проживал в большом промышленном городе неподалеку от Москвы. Кое-как окончил школу. Пробовал поступить в институт – неудача: грамотешки оказалось маловато. «Или не дали в лапу, кому надо, потому что нечего дать», – как выразилась мать. И в ее убежденности было что-то резонное.

Полгода шлялся, ничем особо не занимаясь, подторговывал на рынке всякой дребеденью, а чаще вообще ничего не делал, повторял, что все равно скоро в армию. То же говорила и мать. «Пусть перед армией погуляет», – объясняла она знакомым.

Про армию писали в газетах, по телевизору показывали разные ужасы, и Косте иной раз становилось страшно, однако он крепился. Вовсе не был он хлюпиком. Высокий, поджарый, довольно много занимался спортом, больше легкой атлетикой, даже спортивный разряд имел по прыжкам в длину. С одной стороны, ему хотелось пойти в армию, проверить, так сказать, свои силы, выяснить, на что способен. Тут как раз началась заваруха в Чечне. Туда он и попал. Первые семь месяцев – учебка, и – вперед, усмирять мятежного генерала Дудаева, как объяснил им ротный.

Про Чечню Костя старался не вспоминать. Но она приходила к нему в тяжелых липких снах, воспаляла сознание, не давала расслабиться.

Он страшно удивился, когда внезапно приехала мать. Произошло это в конце апреля. К нему – он как раз проверял документы у проходящих по шоссе – подошла не то чеченка, не то армянка.

– Видеть тебя хотят, – вкрадчиво шепнула она.

– Кто?! – грубо спросил Костя.

– Павлина Михайловна.

Услышав имя матери, Костя вначале опешил, потом решил, что его пытаются заманить неведомо куда, чтоб прикончить.

– Не бойся, – не отставала тетка, – я правду говорю. Мать твоя сюда приехала, дожидается тебя…

– Чем докажешь? – недоверчиво спросил Костя.

Женщина достала из кармана пальто какой-то предмет, показала парню. Костя узнал чехол для очков, который сам изготовил в подарок матери на 8-е Марта. Кожаный, с выжженным узором. Теперь он поверил.

– Как стемнеет, постарайся выбраться из будки и иди по дороге к городу. Понял? Автомат с собой не бери.

Костя молча кивнул.

Вечером он сделал все в точности, как говорила женщина. Не успел пройти пятьдесят метров, как его догнала машина, которая остановилась рядом. Дверь отворилась, и в потемках он услышал голос матери:

– Костя?!

Еще две недели они добирались до дома.

И вот теперь приход Зуба. К добру или к худу?

В мае темнеет поздно. Костя кое-как дождался ночи, молча оделся и направился к двери. Мать, пока он одевался, беспокойно ходила следом, но ничего не говорила. Время от времени она издавала странный звук: не то кряхтение, не то стон. Костя знал – это признак чрезвычайного волнения.

– Ладно, – наконец сказала она, – иди. От судьбы никуда не денешься. Осторожней, смотри. Дай-ка я проверю, не сидит ли кто у подъезда. – Мать спустилась вниз, минут пять ее не было, наконец вернулась. – Вроде пусто, – и вяло махнула рукой.

Костя пулей выскочил на улицу. Двор был пуст, тусклые лампочки у подъездов освещали мокрый после дождя асфальт. Пахло только что распустившейся листвой, влажной землей и бензином. Костя отошел в тень и некоторое время стоял, вдыхая знакомые с детства запахи, которые раньше и не замечал. Он, в общем, никогда не задумывался над понятием «Родина» и только сейчас внезапно осознал, что для него Родина – родной двор, улицы города, по которым ходил он всю сознательную жизнь, этот весенний запах… Дом, одним словом.

Однако лирическое настроение быстро улетучилось. Костя вспомнил, зачем вышел. Старый запущенный парк, скорее походивший на лес, находился в пятнадцати минутах ходьбы от дома. Некогда в нем кипела жизнь – многочисленные аттракционы привлекали толпы горожан, стояли десятки небольших павильончиков, где продавали пиво и напитки покрепче, здесь чинно прогуливались главы семейств с чадами и домочадцами, а влюбленные парочки искали уединенные уголки. Но время прошло, и парк запустел, заглохли аттракционы, позакрывались павильончики, и только бильярдная продолжала функционировать какое-то время, но вскоре и она рухнула под напором дикой рыночной экономики. Главы семейств предпочитали сидеть дома, у телевизоров, а парочки в заросли ходить опасались. И вполне справедливо. Старый парк стал прибежищем картежных компаний, ареной хулиганских разборок и укрытием для бомжей и мелких уголовников.

Возле бильярдной каким-то чудом уцелел фонарь. В круге света Костя увидел разгуливавшую фигуру. Он подкрался поближе, замер и стал вглядываться в человека. Освещения было явно недостаточно, но Костя разглядел: Зуб!

– Ага, пришел, – Зуб шагнул навстречу, протянул руку. – Нормально, я думал, не явишься, – он неуверенно заозирался. – Никого за собой не привел?

– То есть? – не понял Костя.

– На хвост, говорю, никто не сел?

– Не знаю, – Костя вновь почувствовал страх, который, казалось, прошел, покуда он бежал по знакомым улицам.

– Ладно. Будем надеяться. Паспорт я тебе добыл. – Зуб протянул Косте документ. Костя раскрыл. Его фотография, а вот фамилия…

– Гончаров Константин Кузьмич, – прочитал он. – Год рождения 1976, Саратовская область, Балашовский район, деревня Глубокая. А кто он – Гончаров Константин Кузьмич? – растерянно спросил Костя.

– Да тебе-то какая разница? – досадливо произнес Зуб. – Откуда я знаю. Придурок какой-нибудь из колхоза.