Антенны - Аглаида Шиманская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Страх и тревога…»
Страх и тревога,Гоголя «Страшная Месть».Горя так много,Что сердцем его не счесть.Гордые душиВ неволе слепые борцы:«Душно мне, душно!»Из гроба встают мертвецы.Не примириться,И я не такой ли мертвец?Дайте напиться,И мне угрожает конец.Ты ль Катерина,Голубкой влетела в окно?Мы ли слились в одноНашей душой, Катерина?
«Не вышло ничего, коса скосила…»
Не вышло ничего, коса скосилаИ травы сочные, и нежные цветы.Надежду в сердце долго я носилаИ слово устаревшее «мечты».
Мы с этим словом вместе постарелиМечта, мечта, подруга скорбных дней,Пускай с тобой взлететь мы не сумели,Но не забыть мне красоты твоей!
«Если б я могла, как ты, родная…»
…Я так хочу, чтобы кто-то был счастливымТам, где безмерно бедствовала я…
Ольга Берггольц. «Мой дом»
Если б я могла, как ты, роднаяСчастья пожелать, где я была несчастна,Но кому нужна страна чужая,Пусть она по-своему прекрасна?
Полюбить душа ее не может,Русская душа, любовью русской,Мне цветок с родных полей дорожеПышной розы на земле французской.
Здесь березка — палочка слепая,Небо — как не вымытые окна, —Где-то русская снежинка таетИ платок от слез намокнет.
«Сорвался лист, летит в смятеньи…»
Сорвался лист, летит в смятеньи,Он солнцем был согрет,Холодный ветер дует вслед,Бросает ночь косые тени.
Он падает и вновь несется,В пространстве тонет не дыша —Так улетит моя душа,Так нежность где-то оборвется.
Звезда («Давно, давно — а, может быть, приснилось…»)
Давно, давно — а, может быть, приснилось —Земли иной рождественская ночь:Мороз, сугробы и такая милость,Что и века не могут превозмочь.
Звезда горит, ее с небес досталиИ с пеньем дети носят по домам.В сердцах еще не ведая печали,Они благую весть приносят нам.
Россия. Русь. Страна моя родная,Ты в мальчике с рождественской звездойВсе та же, та же — скорбная, святая,Слезами, кровью грех смываешь свой.
Звезда горит, горит звезда ХристоваИ память не умеет мне помочь —Давно… во сне… а, может быть, и сноваНесут звезду в рождественскую ночь?
Ю.К. Терапиано
1. «Знакомый дом. Его мне жаль…»
Знакомый дом. Его мне жаль,Он в одиночестве тоскует.Окно печально смотрит в дальИ светом больше не ликует.Пустые стены, тишина,Но скрыты тайны здесь живущих.Когда-то… и часов бегущихИ память дома им верна.
2. «Ушли, покинули, забыли…»
Ушли, покинули, забыли…Возможно ль? После стольких лет,Где счастливы, быть может, были,Где вдохновеньем жил поэт.
Но мчится время роковоеИ ничего не изменить.О, это «Странствие Земное»Страниц бесценных не забыть.
Они и радостью, и горемВ душе созвучие найдут, —А «Паруса» над Черным моремПривет по волнам донесут.
«Зацепиться за что попало…»
Зацепиться за что попало:За пустой разговор, за стук,За пожатье шершавых рук,За письмо, за утренний чай,За рукав, за собачий лай,Все равно, если глупо и мало, —Зацепиться за что попало,Чтобы жить!
«За трапезой справляют Праздник…»
За трапезой справляют Праздник.Христос Воскресе отзвучало.Вновь суетность беседы празднойИ все опять пойдет сначала.
Дни покаянья и прощеньяЗа рюмкой водки позабыты.Не жди, не будет утешенья,И двери для тебя закрыты.
А в церкви темной над распятьемЛампада скорбно догорала,Младенца, заключив в объятья,Святая мать благословляла.
«Вечность, вечность, страшней тебя нет…»
Вечность, вечность, страшней тебя нет —Столько миллионов, миллиардов лет!Вечность, как гибель, как буря, как пламень,Мне б превратиться для вечности в камень —Камнем у моря иль камнем могилы,Розовым камнем мраморной виллы…Что ж, если ты на дороге булыжник,Если тебя не узнает твой ближний,Что ж, если станешь камнем в аду?Камнем в аду или камнем в раю?Камень на камне — лучше, верней…Вечности, вечности нет страшней!
Призраки («Они воскресли. Время возвратилось…»)
Они воскресли. Время возвратилось.Из гроба встали, побрели домой.И Гиппиус с Бердяевым простилась,Забыв и смерть, и вечность, и покой.
Живые с мертвыми в одно смешалисьИ дышат, ходят, заново живут,Как будто никогда не разлучалисьНа чашку чая снова позовут.
Собрания и те же разговоры,О «самом главном» — кто-то говорит.Закройте окна, затяните шторы,Его мы будем слушать до зари!
Лорнет у дамы с тонкими руками,Она кивает, голову склоня:— «Мы, кажется, давно знакомы с вами?»— «О нет, о нет, вы спутали меня».
— «Не все ль равно, что вы или другая»?..И с места встав, уходит в зеркала.И я сама, как будто не живая,Из мира призраков сюда пришла.
А если не на радость воскресеньеЗемной не нарушается законИ угрожают гибель, разрушенье?— «Оставьте, милая, ведь это сон».
Сверкают звезды и бросают искрыНа шар вращающийся — мир земной!А человечек маленький и близкийМне говорит, что «глобус голубой»,
Что он живет среди «сырых туманов»,Ах, сказка — вымысел и сказка — быльВ невидимых, недостижимых планахНам сыплет, сыплет золотую пыль.
«Окно выходит прямо в небо…»
Окно выходит прямо в небоИ звезды в комнате горят.Простор. И комната и небоОдеты в голубой наряд.
Не ветки, а живые рукиУ липы женственной в цветуИ ласточки из стран далекихПривет бросают налету.
Весна и лето — две подругиС волшебной палочкой в руках,Любовь — на год, на три, навеки —Как это выразить в словах?
«В огне сгоришь, в воде потонешь…»
В огне сгоришь, в воде потонешь,Иль просто-напросто умрешь,К чему опять в минорном тонеСтихи писать, ценою в грош?
А он, вот, этот грошик медный,Из кошелька глядит на свет,Такой же точно, как и бедныйИ обездоленный поэт.
А день как все, ничем не хужеИ даже, кажется, теплей.Смотрю, — а под ногами, в лужеСиянье солнечных лучей.
Игра, — одна игра — и только!Давайте будем веселей,Давайте протанцуем полькуВ сияньи солнечных лучей…
«В бедности тоже прелесть своя…»
В бедности тоже прелесть своя.Добрая нитка пришьет и зашьет.Старая кофточка — память моя,Свечка и светит, и слезы прольет.Хлеба кусочек, как золотой,Комната, келья, божий приют,Тени мне машут легкой рукой,Мышка скребется. Люди живут.
«Деревья спят. Какая радость…»
Деревья спят. Какая радость.Опять мои друзья со мной.Ведь это далеко не малостьГлядеть на сад, пусть он чужой.
Глядеть из своего окошкаИ поутру, и в час любой.Влетела крохотная мошка —Какое чудо быть такой!
Цветочек распустился красный,Он дышит, светит, он живой.И только человек напрасноИ неуклюжий, и большой.
«Одиночество, тишина…»
