Фантазерка - Наталья Нестерова

Пока Андрей сновал из вагона на перрон, бабушка упрекнула Марину:

– Не догадалась с цветами встретить?

– Извини! — смутилась Марина.

С бабушкой прибыло столько вещей, что и одним носильщиком было немыслимо обойтись. Бабушка ехала одна, остальное пространство купе занимали ее чемоданы, коробки и сумки. Они перетекли на тележки носильщиков и возвышались корявыми пирамидами.

«В одно такси не поместимся, — переглянулись Марина и Андрей, — и в два вряд ли. Влетит нам в копеечку».

Они планировали, что Андрей отойдет от вокзала и поймает машину. Марина с бабушкой подождут. Потому что вокзальные таксисты ломили цены запредельные. До места, к которому красная цена четыреста рублей, таксисты требовали две тысячи и с неохотой на полторы соглашались. Но поймать три машины и подогнать их к вокзалу было нереально.

Поняв безвыходность Марины и Андрея, стоящих у груды багажа, таксисты ни в какую не соглашались снижать плату.

– Что за вульгарные торги? — хмыкнула бабушка-аристократка.

«Может, ты сама и выложишь девять тысяч рублей за доставку своего барахла? И заодно оплатишь носильщика?» — подумала Марина. Но вслух ничего не сказала. Лихорадочно соображая, как в их маленькой квартире разместить бабушкины вещи. Если их просто внести и поставить, не останется места для передвижения.

Ехали на трех машинах. Потом Андрей сбегал домой за деньгами, чтобы расплатиться с таксистами, таскал вещи наверх. Как и ожидала Марина, в квартире стало не повернуться.

Андрей уехал на работу, потный и злой.

– Бабушка, это твоя правнучка, — представила Марина дочь, испуганную вторжением чемоданов и коробок.

– Здравствуй, девочка! — ущипнула бабушка ребенка за щеку, не подумав спросить об имени. — Так! Никаких «бабушек» и тем более «прабабушек». Зовите меня Эмилия. Ясно? Девочка, повтори: Эмилия.

– Миля, — повторила малышка.

– Тесно у тебя, — скривилась бабушка Эмилия.

– Что имеем, — огрызнулась Марина.

Она-то считала, что покупка однокомнатной квартиры в Москве, да не на окраине, — свидетельство их с Андреем благополучия.

– Где я буду жить? В комнате?

– Нет, извини. Спать ты будешь на кухне.

– Что? Как прислуга? Кухарка?

– Бабушка, то есть Эмилия, — старалась держать себя в руках Марина, — в комнате ребенок, который просыпается по ночам, да и мы с Димой.

«Скажи спасибо, что тебе кухню выделили», — хотелось добавить Марине. Но она промолчала. И в последующие дни у нее выработалась привычка думать одно, говорить — другое.

– Кроме кухни, могу предложить только ванную или балкон.

Эмилия мгновенно учуяла зреющий бунт внучки. Ткнула корявым старческим пальцем с вызывающе красным маникюром Марине в грудь:

– Не груби! Я этого не люблю. Еще будешь благодарна, что я у тебя остановилась.

– Бабу… Эмилия, душ примешь после дороги (смоешь свой жуткий макияж) или завтракать? — спросила Марина.

– Чашку хорошего кофе и сигарету, — распорядилась старушка.

В течение рабочего дня злость Андрея перегорела. На кого злиться? На Маринку, которая пожертвовала карьерой ради их ребенка? Два с лишним года назад Марина работала с ним на одной фирме, и перспективы роста у Маринки были куда лучше, чем у Андрея. Сейчас ловит каждое слово, когда он рассказывает о производственных делах. Старается скрыть, но заметно — переживает, скучает. И при этом держится молодцом, вьет их семейное гнездышко. Да и мать она замечательная. Теперь же на Маринку свалились новые проблемы в виде бабушки, которая явно с норовом. Актриса, ёшкин корень, а выглядит как старая шлюха.

Андрей купил по дороге домой торт. Вошел в квартиру, протиснулся между коробок и оптимистично воскликнул:

– Как тут мои женщины? Что наша бабуля?

Она выплыла в коридор. По-прежнему в боевой раскраске, одета в яркое шелковое кимоно.

– Андрей! Я вас решительно попрошу при мне не выражаться!

И уплыла на кухню.

– Что я такого сказал? — удивленно повернулся Андрей к жене.

– Ее нельзя величать ни «бабушка», ни «бабуля», остальные однокоренные слова также не приветствуются. Только по имени — Эмилия, без отчества, — устало ответила Марина.

Андрей видел, что жена на грани истерики, что слезы у нее стоят близко. Маринка, умница, стойкий солдатик, пасовала перед грубостью и нахальством. Не могла отвязаться от настырных нищих или цыганок на улице, терялась, когда ей хамили в магазине. Андрею эти слабости казались достоинством, проявлением истинной женственности.

Он обнял жену:

– Маринкин! Держись, воробей! Мы ведь вместе. Прорвемся. Что нам одна вздорная старуха? — Последние слова он произнес шепотом.

– Ты не представляешь, ты не представляешь, — быстро и так же тихо заговорила Марина. — Она все требует делать по-своему, каждую минуту меня шпыняет, она, она…

– Тихо, тихо! — гладил Андрей жену по спине. — Хочешь, я с ней поговорю и поставлю на место? В том смысле, что, коль приняли вас, извольте подчиняться нашим правилам?

– Не знаю, — задумчиво сказала Марина и с надеждой посмотрела на мужа.

– Решено, сейчас я ей покажу, где раки зимуют. Что конкретно требовать?

Конкретно Марина не могла сказать, потому что все в бабушке, в словах ее и поступках, противоречило нормальным семейным отношениям. К природному эгоизму Эмилии, жившей с единственной установкой баловать и тешить себя любимую, теперь примешивалось старческое слабоумие, вздорность, капризы и нетерпение к чужому мнению.

Из «конкретного» Диме и Марине удались только два пункта. Первый — курить не в квартире, а на лестничной площадке. Второй — бабушка будет питаться вместе с ними, за общим столом.

А поначалу она заявила:

– Желудок у меня деликатный, диета строгая. Домашний творог, сливки, сметана и парное мясо с рынка, овощи и фрукты, обожаю киви, манго и ананасы.

Андрей, которого перепалка по первому пункту — курению — уже вывела из себя, с трудом сохранял спокойствие. Эта старая мымра посмела заявить, что если она шестьдесят лет курит, то и маленькому ребенку дым не повредит! Вот уж нет! Извините! Травитесь никотином сколько хотите, но моя дочь вдыхать его не будет! Он стукнул кулаком по столу и так посмотрел на Эмилию, что та заткнулась.

Перешли ко второму пункту. Тут бабуля и выдала про особое питание.

– Замечательно! — сказал Андрей. — Конечно, если у вас есть возможность питаться рыночными продуктами, никто не возражает. Рынок от нас в четырех троллейбусных остановках. Деньги у вас наверняка имеются, квартиру ведь продали? Покупайте, готовьте что хотите. Мы на ваши харчи не претендуем. Марина, выдели бабушке… пардон, Эмилии полку в холодильнике.