Остров Панданго - П Капица

"Придется помалкивать!" - решил Сильвейро и замкнулся в себя. А жаль! От его рассказов, казалось, иногда раздвигались прокопченные стены старой харчевни и оживала былая романтика южных морей. На целый вечер забывались повседневные тяготы жизни и начинались рассказы о далеких походах отцов и дедов. Ведь не часто рыбаки Позабытого берега рисковали уходить на своих утлых кечах далеко в океан, хотя знали, что там есть пустынные острова с кокосовыми пальмами и рощами панданусов.

* * *

В одно из воскресений на Позабытом берегу вновь появился человек в песочном костюме. Правда, теперь его нельзя было назвать велосипедистом, так как он катил на мотоцикле, и не один, а с молодой блондинкой, носившей защитные очки, шапочку с широким целлулоидным козырьком и кремовый пыльник.

Оба они походили на жителей столицы, которым лишь по воскресеньям удается вырваться к просторам моря и гор.

Мотоцикл катил по кромке песчаного пляжа, которую лениво лизали набегавшие волны прибоя. Он остановился невдалеке от лежавшего на боку, занесенного песком кеча.

- Долорес! - сказал мотоциклист сидевшей в коляске девушке. Взгляните на это затонувшее рыбачье суденышко; оно было расстреляно в океане каким-то таинственным катером. И полиция не ведет расследования. Не странно ли, а?

- Хосе, а вам не опасно вновь показываться в "Осьминоге"? Может, лучше пойти мне одной? - спросила девушка.

- Нет, мы подъедем вместе. Почему бы нам не остановиться и не выпить кока-кола? Я ведь турист, выбравшийся в горы со своей невестой.

- Вы всерьез?

- А как же? Неужели вы бы согласились поехать сюда только для маскировки?

Трудно было понять, шутит ли Хосе Реаль по обыкновению или говорит всерьез. Как хотелось бы Долорес, чтобы в словах его была правда!

Они выкатили на дорогу, по которой шли женщины с молитвенниками в руках. Судя по серьезным и печальным лицам, рыбачки возвращались с похорон. Поравнявшись с кудрявой босоногой девочкой, несшей на руках полуголого чумазого карапуза, Реаль спросил:

- Девочка, ты не скажешь нам, почему так печально звонит колокол?

- Хоронили старого Сильвейро, - ответила она.

- Сильвейро? Но ведь недавно он был здоров! Что случилось?

- Его нашли на отмели у кеча. Кто-то ударил старика. Он упал и захлебнулся.

- Безбожника Сильвейро покарал господь, - строго заметила дородная матрона, проходившая мимо. - Он наказывает пьяниц и безбожников!

Реалю стало понятно, что произошло здесь. Ниточка, которую он случайно нащупал, опять оборвалась.

- Теперь бессмысленно ехать в "Осьминог", надо возвращаться, - хмурясь сказал он.

Развернув мотоцикл, они вновь выехали на пляж и помчались по старому следу, едва приметному на мокром песке. Здесь не могли помешать автомашины. Хосе дал полный газ... Стрелка спидометра подскочила к цифре "90".

Мотоцикл рокоча летел по песчаной равнине. Долорес сидела пригнув голову, так как в лицо дул соленый морской ветер.

Иногда мотоцикл влетал в голубоватые лужи и разбрасывал в стороны брызги.

"Этак можно и шею свернуть", - думала девушка, но она не останавливала Хосе. Ей нравилась быстрая езда.

Так они мчались километров семьдесят. Потом Хосе сбавил ход, выбрался на шоссе и поехал за вереницей автомашин, никого не обгоняя.

"О чем он сейчас думает? - хотелось бы знать Долорес. - Ведь скоро нам расставаться".

Солнце уже стало заходить, когда из-за крутого поворота перед ними возник большой город. Он лежал в долине, на берегу океана, окруженный синеющими силуэтами гор. Это была столица Южной республики.

Реаль остановил мотоцикл на развилине двух дорог, недалеко от деревянного распятия Христа; католические кресты теперь попадались почти на всех перекрестках.

Проверив, достаточно ли осталось бензина в мотоцикле, Хосе сказал:

- Возвратите владельцу с благодарностью. Впрочем, один ваш взгляд вознаградит его больше, чем мои слова.

- Вечно вы шутите, - с укором заметила Долорес. - К сожалению, в меня влюбляются не те, кто мне нужны.

[Рис. 1]

Девушка стала грустной. Сегодня ей не хотелось так быстро расставаться, - слишком короткими были их встречи, всегда связанные с партийными поручениями.

- Как же быть дальше? - спросила она. - Вы не отказываетесь от поисков?

- Что вы! Какой журналист отступится, когда он на пути к открытию? К тому же я друг вашего брата. Не могли бы вы точнее вспомнить, как все произошло.

- Я вам уже говорила: пошли к докерам с листовками. Неожиданно порт оцепила полиция. Энрико отдал свою пачку мне и сказал: "Беги, только не раньше, чем начнется свалка". Он свистнул, помахал рукой крановщику и, прикинувшись подвыпившим матросом, затеял драку с полицейскими...

Хосе представил себе, как начал действовать рослый пароходный механик Энрико Диас, умевший одним ударом кулака сбивать противников на землю.

- К нему на помощь прибежали еще какие-то портовые парни. Началась свалка. К дерущимся ринулись все полицейские. Я перебежала к складам и ушла. Энрико не был убит, нет. На другой день я сама побывала во всех моргах.

Хосе знал, что и ни в одном из концентрационных лагерей, как лишайники, покрывших всю страну, Диаса не было. Не оказалось его и в числе безымянных жертв полицейских застенков. У компартии всюду, где требовали сложные обстоятельства подпольной борьбы, существовали свои глаза и уши. Так бесследно исчезли не один Диас, а еще десятки активных товарищей. Нужно было во что бы то ни стало узнать, куда же отправляет их кровавый диктатор, и разоблачить его перед народом.

- Хорошо, Долорес, я еще в одно место съезжу. В среду мы с вами увидимся в сквере у Центральной площади. Я не потеряю следа, не беспокойтесь. А теперь... разрешите поблагодарить за компанию, за приятную поездку.

Реаль крепко сжал ее руку. Мимо них то и дело проносились автомобили и двухэтажные автобусы, возвращавшиеся с загородных прогулок. Хосе очень не хотелось расставаться с девушкой, но он должен был покинуть ее. На Центральной площади его ждал товарищ.

- До встречи! - добавил он.

Долорес села за руль, дала газ и включила сцепление. Мотор взвыл на первой скорости, потом изменил тон и умчал ее в темноту.

Реаль, проводив девушку взглядом, вздохнул и пешком направился в город.

В восьмом часу он остановился у тумбы с афишами на большой площади, залитой вечерним сиянием реклам и витрин. Вскоре к нему приблизился сухощавый человек в форме тюремного стражника.

- Найдите свободную скамейку, - негромко сказал ему Реаль.

[Рис. 2]

Стражник молча направился к бульвару, где по одной стороне росли, сливаясь в сплошную массу, приземистые бенгальские смоковницы, а по другую - высокие стройные пальмы. Найдя скамейку, на которую не падал свет фонарей, он уселся и закурил.