Вертикальная радуга - Николай Зайцев

– Партнеры?

– Партнеры. – Я пожал протянутую руку. – Меня рассчитают через две недели.

– Договорились. Я за это время подыщу ларек и сниму его в аренду.

Из подъезда наконец-то вышли какие-то люди.

– Всё. Я пошел. – Сразу заторопился я, но двери с первого раза открыть не смог. Соседи уже скрылись из виду, когда я оказался на улице. Яростный ветер сразу ударил в лицо.

– Будет дождь, – сказал я, придерживая дверь. Руся кивнул.

– Закрывай. Холодно. Позвони мне денька через три.

– Жене привет. – Я захлопнул дверь машины. Отошел на тротуар. Руся лихо развернулся, сдавая назад. Посигналил мне на прощанья и был таков.

Я долго смотрел ему в след. Машина уже скрылась из виду, и я перевел свой взгляд на сгибающуюся от порывов ветра облезлую рябину и продолжал думать ни о чем. Перед глазами роились какие-то смутные образы, шепчущие мне слова любви и лести. Ветер стал морским. И я даже почувствовал вкус соли на губах. Ещё не много и ветер погонит шлейф пляжного песка.

– Ромаха! Дай десятку!!

Смутный образ неожиданно прорисовался и перед глазами возник сосед снизу. Я его иногда заливал.

Он так считал.

– Я не «Ромаха». – Наверное, в эту секунду мои очки запотели от гнева – сосед никогда не помнил, как меня зовут. Представляться в очередной раз не хотелось.

Спитый мужичок громко сморкнулся на тротуар и сказал:

– Да какая разница?! Ты дашь мне десять рублей или нет?

Сосед жил прошлым – уже давно ходили тысячи. Мы смотрели друг на друга в молчаливой паузе, и я увидел, как он оживился, ожидая чуда.

– Дашь? – неуверенно спросил он и вдруг хитро прищурился, нагловато улыбаясь.

Я не дал. Я пошел в подъезд глупо теша себя, что сейчас меня он остановит, рванет за плечо, развернет к себе, и тогда я ему сломаю челюсть. На заводе я не официально работал за двоих грузчиков, хотя по табелю числился учеником кулинара. Не удивительно, что иногда я ложился спать в восемь вечера и уж со всем не удивительно, что в перерывах между устал и очень устал, я чувствовал в себе гигантскую силу.

Сейчас эта сила бурлила и просилась на волю. Подышать.

Никто меня не остановил.

Никого не было и в подъезде.

Я специально пробежался до пятого этажа, сурово всматриваясь в каждый темный уголок так, что глаза не много болели, когда я открывал дверной замок. И сердце бешено колотилось. Но вот дверь закрылась, и я подпер её спиной, вдыхая домашние запахи.

Наверное, я трус, умру молодым, а до этого успею посидеть в тюряге, где познакомлюсь с парашей и местным правилами.

Я вздохнул.

– Бред. – Я снова вздохнул, теперь уже глубоко, успокаиваясь, и весело прокричал. – Дорогая, я дома!

Старые ботинки изящно были положены в любимый угол, и я услышал осторожное царапание за дверью туалетной комнаты.

Нет. У меня не было домового.

Просто в туалете жил кот. Иногда мы с ним дружили. Но в данный период времени он был абсолютно невменяемым и полностью меня игнорировал – делал в моей квартире всё, что хотел.

Поэтому он временно жил в туалете. Ссылка продолжалась вторую неделю.

Кухня. Я стоял на пороге, не решаясь войти в святыню. Когда я жил с родителями, мне нравилось, вот так замирать каждое утро у порога в кухню, вдыхать в себя запахи, и гадать, что мама приготовила на завтрак. Блины, пироги, торт? Запахи детства. Друзья их тоже любили. И кухня всегда была полна ими. И тогда, под дружественное чаепитие, душевную теплоту и добрый юмор, мне казалось, что, вряд ли что-то может изменить мой мир, полный романтики и звездных мечтаний.

Сейчас здесь пахло котом, рыбой и нежилым помещением.

Первый страх прошел, я нервно передернул плечами от набежавшего холода и уверенно прошел к чайнику. Через секунду аппарат зашумел, согревая душу и успокаивая. Старый холодильник задрожал, зачихал мотором – вот уж кто домовой – и неожиданно заработал ровно и звучно – назло врагам. Я сразу вспомнил про рыбу, про кота и совместил две реальности в одной плоскости между полом и потолком – кот поймал рыбу на лету и, злобно урча, побежал куда-то в одну из комнат.

Надо что-то делать со зверем. Отдать в добрые руки или кастрировать? Кастрировать карликовую пантеру, которая, когда была вменяема, радовала меня и родителей? А где сейчас найти добрые руки?

Кощунственные мысли.

Чайник, вскипев, отключился. Я опять проворонил момент закипания.

Только достал припрятанную буханку черного и вкуснейшее масло «Атланта», как в дверь требовательно позвонили.

Я никогда не спрашивал: «Кто там?» Нечего у меня воровать. На пороге стоял Сима. Грустные глаза, мягкая улыбка. Он ещё не знал всех новостей.

Мы обнялись, больно хлопая друг друга по спине – со стороны смешной ритуал. Что-то нечленораздельно проревели друг другу, пугая соседей. И, наконец, поздоровались по – приличному варианту – восемь раз пожали руки – пальцы исполнили настоящий танец.

– Привет, брат.

– Привет. Чай?

– С травой?

– Просто травяной.

– Давай.

Сима снял боты, справившись со сложной шнуровкой, и прошел за мной на кухню. Прежде чем сесть, внимательно осмотрел поверхность табуретки – опять боялся за свои фирменные джинсы. Молодец! Быстро научился. Другие так долго не верили, что мой кот может быть вредным и иметь странные привычки. А уж, если кто-нибудь не понравится животному с первого взгляда – сочувствую и за ранее извиняюсь.

– Один? – спросил он осторожно.

– Как видишь. – Я налил вторую кружку и поставил перед ним. Сима покосился на травяную заварку. Шумно отхлебнул, поморщился и сказал:

– Мята убивает потенцию.

– В двадцать лет? – Я искренне удивился, но это был всего лишь ловко брошенный пробный камень.

– У меня есть предложение! – Сима хитро вскинул правую бровь на высокий лоб. Поиграл ей.

– Я пас.

– А чего так? – удивленно протянул друг и я поспешил добавить:

– Хата твоя.

– Мы подметем, когда будем уходить.

– А что вас много прейдет? – насторожился я.

– Только я, Брагин и несколько женщин.

– Опять всю квартиру прокурите! – Я был в глубоком трансе, и выходить мне из него не хотелось. Исчезнуть бы. Почему я не человек-невидимка?

– Мы подметем! И потом – от запаха сигаретного дыма лучше растут цветы.

– И по утрам у некурящего хозяина кружится голова.

– У тебя кружится голова?! Ты – болен?! Ай-яй-яй! Лучшее лекарство от всех болезней – женщина. Поверь мне! И лучше что б всегда они менялись, как в калейдоскопе. Смотрел в детстве в волшебную трубу? Помнишь ощущения? Вечное волшебство.

– Давай без Брагина и только с одной женщиной, – вяло предложил я, отвечая на его гипнотическую речь.

– Что же это за праздник будет?

– Нет никакого праздника!! – Я занервничал и вспылил. Сима погрустнел. Отхлебнул. Посмотрел куда-то в сторону. Поёрзал на табуретке. Вздохнул. Ещё раз. И ещё.

– Нет никакого праздника, – отрешенно сказал он, делая для себя какой-то вывод. И жалобно, жалобно посмотрел на меня, – совсем никакого? А как же день любви?

– Не надо меня парить. День святого Валентина в феврале.

– Согласен, но – это день черной любви!

– Будут черные женщины? – насторожился я. В мозгу запульсировала красная надпись: «СПИД – не спит!» Коварные черные женщины. Ох, до чего хитры бестии в своих поступках, но как соблазнительны в мечтаниях скромных белых парней.

– Откуда?! – Сима округлил глаза. – Мы же не в Голландии живем.

– Значит, черной любви не будет, – сделал я окончательный вывод.

– Не будет?

– Не надейся. – Я сурово покачал головой. Сима опечалился. Засопел. Глаза заблестели от слёз обиды.

– Брагин расстроится. – А вот и козырь – знал же, что я не люблю, когда кто-нибудь расстраивается из-за меня.

– Парни! Не наглейте! Мне завтра на работу.

– Всем завтра на работу! А сегодня ночью – день черной любви!

– Нет!

– Ладно. – Сима как-то быстро сдался и я насторожился. Ведь опять меня обманет и приведет с собой табун. И они будут топтаться по всей квартире, смеяться всю ночь и, в конце концов, скинут меня с кровати, не найдя лучше места. Ничего нового. Конец душевному спокойствию. В последнее время я даже не смотрел девушкам в лица. Зачем? Всё равно никого потом вспомнить не мог. Их приводили, и они уходили, часто не прощаясь.

Но иногда со мной здоровались на улице незнакомки. Красивые и не очень, печальные и радостные, юные и со всем, как пионерки – все они при этом принимали весьма таинственный вид и ставили меня в полный тупик.

– Кот не сдох? – спросил друг, плавно меняя тему разговора.

– Нет. Где-то бегает. Я дал ему рыбу.

– Понимаю.

Я сделал бутерброд и предложил Семену. Парень покосился на угощение и вдруг сказал:

– А мы могли бы купить, тебе поесть – Брагин получил зарплату. С очень большой премией. Гигантских размеров. – Друг сделал многозначительную паузу и выжидающе посмотрел на меня. Явно этот момент и являлся кульминацией в игре – был последним козырем.