Специалист по калориям - Паоло Бачигалупи

Лалджи тянул с ответом, наблюдая, как мулы приканчивают остатки своих калорий.

— Нет. — Он снова взвалил на себя пружину, ухватившись поудобнее. — За остальными придет мой помощник.

Повернувшись к двери, он услышал, как хозяин оттаскивает от мулов кормушки, а они ворчат, сражаясь за провизию. И в который раз Лалджи пожалел, что вообще согласился на эту поездку.

Предложение исходило от Шрирама. Они сидели под навесом на крыльце дома Лалджи в Новом Орлеане, сплевывая сок бетеля в сточную канаву в переулке, глядя, как льет дождь, и играя в шахматы. Вдалеке, в сером утреннем свете, мелькали велорикши и просто велосипедисты, проблески зеленого, красного и синего, проезжающие мимо входа в переулок в своих блестящих от дождя, зерненых полимерных пончо.

Игра в шахматы была многолетней традицией, ритуалом, который свершался, если Лалджи бывал в городе, а у Шрирама появлялась возможность оставить на время свою маленькую кинетическую компанию, занимавшуюся взведением домашних и лодочных пружин. Между ними существовала добрая дружба, ставшая еще и плодотворной, когда Лалджи добыл неучтенные калории, которым предстояло кануть в пасти голодного мегадонта.

Оба они играли в шахматы не слишком хорошо, и поэтому партии часто сводились к серии обменов, совершаемых в головокружительной последовательности, к непрерывному уничтожению, в результате которого поле с еще недавно аккуратно расставленными фигурами представляло собой картину полного разорения, и оба оппонента изумленно моргали, пытаясь сообразить, стоило ли подобное безобразие баталии. И вот после одного из такого «зуб за зуб» разгромов Шрирам спросил Лалджи, может ли тот подняться вверх по реке. Выше южных штатов.

Лалджи помотал головой и сплюнул кроваво-красный сок бетеля в выходящую из берегов сточную канаву.

— Нет. Невыгодно заходить так далеко. Слишком много джоулей придется потратить. Пусть лучше калории сами плывут ко мне.

Лалджи с удивлением заметил, что у него до сих пор сохранился ферзь. Он взял им пешку.

— А если вся потраченная энергия будет оплачена? Лалджи засмеялся, дожидаясь, пока Шрирам сделает свой ход.

— Это кем? «Агро-Геном»? Полицейскими, охраняющими интеллектуальную собственность? Только их лодки ходят так далеко по течению и против него.

Он нахмурился, осознав, что его ферзю теперь угрожает оставшийся конь Шрирама.

Шрирам молчал, не прикасаясь к фигурам. Лалджи оторвал взгляд от доски и изумился серьезности лица Шрирама.

— Я заплачу. Я сам и кое-кто еще. Есть один человек, которого некоторые из нас хотели бы доставить на юг. Весьма необычный человек, — произнес Шрирам.

— Так отчего бы не отправить его на юг на гребном судне? Вверх по реке идти дорого. Сколько уйдет гигаджоулей? Мне придется заменить лодочные пружины, и что тогда скажет мне полицейский патруль? «Куда это ты направляешься, странный индиец, на своей маленькой лодчонке с таким количеством пружин? Собираешься в дальнее путешествие? А с какой целью?» — Лалджи покачал головой. — Пусть этот человек сядет на паром, наймет баржу. Дешевле обойдется, разве нет? — Он махнул рукой на шахматную доску. — Твой ход. Тебе предстоит взять мою королеву.

Шрирам задумчиво наклонял голову то в одну сторону, то в другую, но не спешил продолжить игру.

— Дешевле, да…

— Но?..

Шрирам пожал плечами:

— Быстрая маленькая лодка привлечет к себе меньше внимания.

— Что же это за человек такой?

Шрирам внезапно воровато огляделся вокруг. Метановые лампы светились голубыми призрачными огоньками за закрытыми, испещренными каплями дождя окнами соседей. Дождь ручьями стекал по окрестным крышам, выбивал мокрую дробь в пустом переулке. Чеширец взывал к подруге откуда-то из мокроты, едва слышный за шумом текущей воды.

— Крео сейчас дома?

Лалджи удивленно поднял брови:

— Он отправился в спортзал. А что такое? Какое это имеет значение?

Шрирам пожал плечами и смущенно улыбнулся:

— Кое-что должно оставаться только между старыми друзьями. Людьми, связанными крепкими узами.

— Крео работает со мной много лет.

Шрирам что-то неразборчиво пробурчал, снова огляделся вокруг и вытянулся вперед, понизив голос, вынуждая и Лалджи податься ближе.

— Есть один человек, которого очень хотели бы найти энергетические компании. — Он постучал по своей лысеющей голове. — Очень умный человек. Мы хотим ему помочь.

Лалджи втянул воздух сквозь зубы:

— Потрошитель генов?

Шрирам избегал смотреть в глаза Лалджи.

— В некотором смысле. Специалист по калориям. Лалджи скроил гримасу отвращения:

— Еще одна причина не участвовать в этом деле. Я не имею ничего общего с этими убийцами.

— Нет, нет. Разумеется, нет! Однако же… когда-то ты привез с собой грандиозную вывеску, разве не так? Несколько смазанных жиром пальм, таких скользких, и ты въехал в город, и Лакшми2 вдруг улыбнулась тебе, этакому энергетическому разбойнику, и вот теперь ты торговец антиквариатом. Какие поразительные перемены!

Лалджи пожал плечами:

— Мне повезло. Я знал одного человека, который помог мне пройти шлюзы.

— Так в чем дело? Повтори это.

— Если за ним охотятся энергетические компании, дело будет опасным.

— Но не невыполнимым. Шлюзы пройти легко. Гораздо легче, чем провезти нелицензированное зерно. Или что-нибудь такое же огромное, как вывеска. А это будет просто человек. Ни одна ищейка им ничуть не заинтересуется. Посадишь его в бочку. Все пройдет легко. А я оплачу. Все твои джоули и еще сверху.

Лалджи пожевал орех бетеля, сплюнул красным, снова сплюнул, размышляя.

— А какую пользу получит от этого специалиста по калориям такой второстепенный владелец кинетической компании, как ты? Потрошители генов охотятся на большую рыбу, мелкая рыбешка их не интересует.

Шрирам улыбнулся с несчастным видом и пожал плечами, словно осуждая себя самого.

— Тебе не кажется, что в один прекрасный день «Ганеша Кинетик» может стать крупной компанией? Вторым «Агро-Геном», может быть?

Они оба засмеялись над этим абсурдным предположением, и Шрирам сменил тему.

Полицейский с собакой преградил Лалджи путь, когда тот подходил к своей лодке, неся заведенную пружину. Псина ощетинилась при его приближении и рванулась с поводка, ее тупой нос подрагивал от желания добраться до него. Патрульный из службы по охране интеллектуальной собственности с трудом сдерживал собаку.

— Нужно тебя обнюхать.

Снятая каска уже лежала на траве, но он все равно обливался потом, запакованный в серый бронежилет и с навешенным на него тяжелым пружинным ружьем и патронташем.

Лалджи застыл. Звериный рык раздался откуда-то из глубины глотки, и собака двинулась вперед. Она обнюхала его одежду, скаля жадные зубы, обнюхала еще раз, затем черная шерсть вокруг шеи начала переливаться синим, она расслабилась и вильнула купированным хвостом. Села. Розовый язык вывалился из улыбающейся пасти. Лалджи кисло улыбнулся собаке в ответ, радуясь, что не везет с собой контрабандных калорий и ему не придется разыгрывать пантомиму послушания, когда патрульный потребует квитанции, и не придется доказывать, будто бы за зерно уплачены все пошлины и все лицензии на руках.

Когда собака поменяла цвет, патрульный тоже несколько расслабился, но все равно внимательно рассмотрел Лалджи, отыскивая в нем сходство с какой-нибудь хранящейся в памяти фотографией. Лалджи терпеливо ждал, знакомый с правилами проверки. Многие пытались присвоить честные прибыли «Агро-Гена» и ему подобных компаний, но, насколько было известно Лалджи, он не числился в картотеках полиции по охране интеллектуальной собственности. Он — торговец антиквариатом, имеющий дело с хламом предыдущего столетия, а не какой-нибудь энергетический бандит, чье изображение хранится в корпоративных фотоархивах.

Наконец патрульный махнул, чтобы он проходил. Лалджи вежливо кивнул и пошел вниз по ступеням к невысокому речному причалу, где стояла его узкая лодка. По реке проползали неуклюжие зерновые баржи, низко сидящие в воде под тяжестью груза.

Движение на реке, хотя и достаточно интенсивное, не могло сравниться с тем, что творилось во время сбора урожая. Тогда калории, выдоенные из таких городков, как этот, заполняли всю Миссисипи вниз по течению. Баржи перекрывали главные потоки речной системы в Миссури, Иллинойсе, Огайо, забивали тысячи мелких рек. Некоторые из этих калорий отправлялись только до Сент-Луиса, где их пожирали мегадонты, отрыгивая джоули, но остальные, основной поток, шли до Нового Орлеана, где ценное зерно грузили на клиперы и дирижабли крупных энергетических компаний. Оттуда они отправлялись по всей земле с попутными ветрами или по морю, чтобы поспеть обратно к следующему посевному сезону и чтобы весь мир продолжал есть.