Муж для дочери Карабаса - Наталия Миронина

– Вам помощь не нужна? Может, с машиной что… Или… ну, я не знаю… Вы скажите… Может, вас преследуют… – спросил он, понизив голос.

– Пока не преследуют. Да, надеюсь, и не будут. Помощь не нужна. Мне бы отдохнуть, а там я что-нибудь придумаю.

– У вас в Москве есть кто-нибудь?

– Есть. Подруги.

– Этого бывает недостаточно. Нужен еще друг.

– Вы на себя намекаете? – Девушка весело посмотрела на Леонида.

– Ну, а что? – даже обиделся он. – Я же не предложил что-то неприличное.

– Извините. Я действительно устала. День был длинным. Я же успела в загсе побывать.

– Как?! Вас расписали?!

– Ну, да! Хотя я его предупреждала.

– Кого?

– Антона. Жениха. Мужа то есть.

– А как вас зовут?

– Вика. Вообще-то, Виктория, но сами понимаете, Вика лучше.

– А меня Леонид, вот моя визитка. Вы как устроитесь, звоните. Если не устроитесь, тем более звоните.

– Спасибо, – девушка внимательно прочитала визитку, – ого! Вы, оказывается, руководитель департамента!

– Да, – скромно потупился Леонид, – у меня есть возможности.

– Еще раз спасибо, – улыбнулась Вика, – пойду, узнаю, можно ли переодеться здесь.

Она со вздохом надела туфли и, подобрав подол платья, прошла к машине. Вытащив оттуда сумку, она скрылась в здании кафе. Пес, проводив ее, остался ждать у входа.

– А ты думаешь, она тебя возьмет? Нет, братец, ей некуда. Ей, похоже, самой жить негде, – разъяснил Леонид собаке.

– Ваш шашлык. – Официантка поставила на стол пластиковую тарелку с кусочками мяса.

– Отлично, сейчас остынет, и мы поедим, – произнес Леонид многозначительным голосом. Пес навострил уши, поднялся со своего места и облизнулся.

Без свадебного платья Вика выглядела маленькой, худенькой и не такой решительной.

– Ты ждешь меня, – она бесстрашно погладила пса по голове, – пока оставайся здесь. Я потом сюда приеду и возьму тебя.

– Не обещайте ему. Он все понимает, – сказал Леонид, – потом будет переживать. Ждать. А вдруг у вас не получится.

– Я постараюсь. Спасибо вам за визитку. Может, позвоню как-нибудь. Если не ответите – не обижусь. Это бывает так. Ничего страшного.

– Отвечу, – серьезно кивнул Леонид. – До свидания. А вы где остановитесь? Какое метро и вообще адрес?

– Я вам сообщу. – Вика махнула на прощание рукой.

Когда ее машина скрылась из виду, Леонид подозвал собаку:

– Вот, ешь. Уже остыло. Только не глотай, а то подавишься.

Пес ел степенно, делая вид, что шашлыком его здесь кормят каждый день.

– Что же это вы? А сами? – Официантка с неприязнью посмотрела на Леонида.

– Я не голодный. А у него бока ввалились. Даром, что при вашем ресторане живет. Хоть бы остатки давали.

– Вот еще! Тогда от них отбою не будет. – Официантка рассердилась. День сегодня был неудачный. Посетителей мало, а от тех, которые были, и вовсе никакого проку. Один деньги на собаку тратит, вторая, одно слово – чокнутая, из-под венца сбежала. Официантка вздохнула – тут, когда седину на висках прядями закрываешь, с кем угодно уже в загс пойдешь, а эти молодые сигают, словно жизнь бесконечна и счастье полными возами по обочинам стоит.

Леонид посмотрел на часы. «Ну его к черту! Не буду больше ждать. Сам пусть приезжает!» – решил он, встал и обратился к собаке:

– Пошли со мной. Будешь у нас дома жить. Там места много. Тебе рады будут. Не то что здесь!

Леонид открыл заднюю дверцу машины и присвистнул. Пес покрутил головой, отгоняя сомнения и распространяя вокруг себя пыль и запах псины, деликатно устроился на кожаных подушках.

Официантка, оставшаяся в одиночестве на веранде и наблюдающая за ними, шмыгнула носом. Все уезжали, она оставалась.

Глава первая. Близкие соседи

Когда-то у него не было ничего, кроме красивого лица и умения отлично играть в теннис. Нет, правда, были еще кое-какие «мелочи», вроде диплома об окончании исторического факультета МГУ, свидетельства об окончании курсов английского языка и еще пары-тройки незначительных справок и аттестатов. Но до сих пор всем этим Леонид особенно не пользовался. Обаятельная улыбка и отличная подача справа – вот, что неизменно приносило ему удачу.

Вряд ли его родители Мария Петровна и Сергей Николаевич Хитровы думали, что из всего того, чему они с малолетства обучали своего сына, пригодится ему, в конце концов, только умение играть в теннис.

– Леня, у тебя же такой диплом! Такая тема! – сокрушалась Мария Петровна, когда сын вдруг бросил историю и стал заниматься делами, с наукой совсем не связанными.

Сергей Николаевич больше помалкивал и в глубине души тоже жалел, что жизнь заставила сына отказаться от научных изысканий. «Леня – парень у нас хороший. Но самоотречение ради кропотливой и невидной исследовательской работы – не его черта характера!» К тому же Сергей Николаевич понимал, что денег много история не принесет, а вот семью, которая рано или поздно появится, кормить сыну будет надо.

Семья появилась очень скоро. История отношений Леонида с Ольгой Мезенцевой заслуживает отдельного внимания и подробного рассказа.

Хитровы и Мезенцевы были давними соседями по даче. Их садовое товарищество свою историю начинало еще в середине восьмидесятых годов, когда действовало множество запретов. Например, нельзя было иметь дом в три этажа. Хитровы все это запретами не считали. Им казалось, что так и должно быть, и собственно, почему должно быть иначе. Тот, кто установил такие порядки, руководствовался, по их мнению, важными государственными соображениями. Оттого, что Хитровы принимали все как данность, жили они легко, свободно, получая удовольствие от нехитрых садовых занятий. Мария Петровна гордилась урожаями клубники, Сергей Николаевич, мастер на все руки, собирал в лесу деревяшки и украшал участок мудреными скульптурами, имеющими, однако, практическое значение. Все товарищество ходило смотреть узорчатые подпорки для яблонь.

Соседи Мезенцевы были такими же хозяйственными, но вся их деятельность сопровождалась возмущением и непослушанием. Дом Константин Алексеевич выстроил выше положенного и долго препирался с местным начальством по этому вопросу. Когда его все-таки заставили разобрать третий этаж, он все равно умудрился оставить что-то похожее на скворечню. Практической пользы от этой «загогулины» не было никакой, но моральное удовлетворение Мезенцев получил.

Соседи дружили, хотя более разных людей, наверное, и не сыскать. Дело было даже не в характерах, дело было в точке зрения на смысл жизни. Для Хитровых смысл заключался в каждом прожитом дне. Они извлекали из будней все самое приятное, а к неприятному относились с юмором или, на худой конец, философски. Вот, например, прокопали местные рабочие траншею рядом с забором, грунт стал осыпаться, и забор в любой момент мог покоситься. Уже Мезенцевы крик подняли, а Хитровы посмотрели на это дело, вздохнули, приняли срочные и действенные меры в виде укрепления собственного забора и живут себе дальше, не думая о плохом.

– Я не понимаю тебя, Сергей! Почему ты не пойдешь не пожалуешься? Надо же прекратить это безобразие! Надо еще проверить, есть у них на это право и разрешение! – приходил «поднимать волну» сосед Мезенцев.

На что Хитров отвечал:

– Ну, не просто так же прокопали. Не от нечего делать. Провода бросят и закопают. Чего скандалить?

Мезенцев пыхтел, обвиняя Хитрова-старшего в равнодушии и лени. Но Хитров ничего не отвечал, угощая соседа наливкой собственного изготовления.

Можно было привести еще много примеров несхожести этих друзей-соседей, но было нечто, что превращало эти пары в Инь и Ян. Это главное – отношение к деньгам. Всегда, во все времена, Мезенцевы жили в достатке. Всегда у них была хорошая машина, начинали они в семидесятых с новой «Волги» и при удобном случае поменяли ее на редкий в те времена подержанный посольский «Ситроен». Как Мезенцев, по каким каналам и знакомствам достал эту машину – одному черту ведомо. Шубы Вассы Федоровны Мезенцевой, модные сапоги и дубленка дочери, редкие сервизы и золотые украшения, во времена дефицита Мезенцевы дефицита не знали и чрезвычайно этим гордились. Ровно так же, как Хитровы гордились своей жизненной аскезой.

Хитровы жили от зарплаты до зарплаты, приработка и нужных знакомств не имели, а давиться в очереди за импортной одеждой и дефицитными продуктами не считали возможным. Леонид долго пытался понять отношение родителей к этой стороне жизни, но внятного ответа не получил ни разу. Казалось, родители даже и не понимают, что удивляет сына, что именно ему не понятно. Как можно потратить четыре часа на стояние в очереди ради покупки какой-то модной обуви?! В доме Хитровых царила интерьерная скромность – аккуратная, но старая мебель, древние, но всегда чистые занавески, старательно сбереженные кастрюли, сковородки, ложки и вилки. Ко всем предметам относились уважительно и такого понятия, как «надоело, надо выбросить, купим новое» не было. Во-первых, денег лишних не водилось, а во-вторых, не это главное. Главное – книжки, билеты в театр, экскурсии.