Кто правит бал - Фридрих Незнанский

Девять вечера, значит, она почти полчаса была без сознания. Интересно, догадываются ли они, что их ждет небольшой сюрприз? Она стала считать минуты. Он почему-то опаздывал. А если совсем не придет?

Время тянулось очень медленно, гости поменялись местами: теперь лейтенант взялся за винтовку, а капитан растянулся прямо на полу с сигаретой.

У входной двери послышалось осторожное тихое постукивание: два раза, один, еще два. Гости напряглись и переглянулись. Стук повторился. Капитан загасил сигарету и осторожно, на цыпочках прошел в прихожую. Почти бесшумно в замочную скважину скользнул ключ, и дверь открылась на длину цепочки.

— Лидуньчик, это я, пусти.

Капитан молча впустил в квартиру крупногабаритного мужчину в адидасовском спортивном костюме с мусорным ведром.

— Чего свет не горит? Конспирация? Или темнота — друг молодежи? — Он поставил ведро у порога и, видимо, как всегда, раскрыл свои медвежьи объятия. Только вместо искомого Лидуньчика в них попал не склонный к подобным нежностям капитан, и незадачливый любовник с коротким стоном свалился на пол. При падении он опрокинул ведро, и пустые бутылки со звоном раскатились по прихожей. Капитан негромко ругнулся.

Хозяйка квартиры досадливо поморщилась. Думала, этот олух если не скрутит убийц, то хотя бы поднимет шум и спугнет их, а он — как теленок. По четырнадцать часов в неделю торчит на своих тренажерах, туша сто двадцать килограмм, а проку — ноль. Одно на уме — как бы побыстрей в койку, чтоб жена не заподозрила, что слишком долго он курит на свежем воздухе.

Капитан ловко спеленал обмякшее тело и пристроил его к стенке недалеко от женщины. Зажег фонарик и направил луч прямо ей в лицо.

— Еще кого-нибудь ждем? — спросил он шепотом.

Она, зажмурив глаза, помотала головой из стороны в сторону.

Лейтенант уступил капитану место у окна:

— Может, он и не придет сегодня?

— Должен.

Хозяйка квартиры теперь по-настоящему боялась. Они пришли кого-то убить и, разумеется, не станут оставлять в живых двух свидетелей. То, что они в масках, еще ничего не значит, она видела удостоверение и могла узнать хотя бы одного. То есть, конечно, не смогла бы — она вообще не взглянула на фотографию, почему-то зациклилась на изучении печатей, но они-то этого не знают — значит, ей крышка. И этому донжуану тоже. Правда, о безвременной кончине любовника она подумала без особого сожаления.

Оставалась последняя надежда. Может, жена этого Казановы, не дождавшись благоверного, пойдет его искать. А не найдя, звякнет все-таки в милицию. Если она не совсем дура, давно должна была бы догадаться, с чего это он каждый вечер минут по сорок курит у подъезда, когда весь день до того наполнял пепельницы в квартире. И кандидатка в соперницы у нее только одна. Не станет же этот изнеженный болван зажиматься в подъезде или на травке в парке. А тут такой удобный вариант: красавица вдова, без детей и престарелых родителей, да еще в том же подъезде.

Но прошло час, два… а обладательница развесистых рогов так и не появилась. Тихие стоны любовника перешли в мерное похрапывание, гости у окна не издавали ни звука, и женщина сама не заметила, как заснула.

А в это время обманутая жена действительно отправилась на поиски своей половины и, не обнаружив его во дворе, возвращалась домой обеспокоенная, но у двери вдовы обнаружила обертку от шоколада, выпавшую из переполненного ведра, и тут ее посетило страшное прозрение. Она прислушалась, но не уловила самозабвенных стонов любовников, хотя ожидать, что они станут заниматься этой мерзостью прямо у двери, и не приходилось. Она спустилась во двор и посмотрела на окна: свет нигде не горел. Она вернулась домой и, приготовив увесистую скалку, уселась ждать.

Женщина проснулась, когда уже совсем рассвело. Донжуан лежал на полу и бессмысленно хлопал глазами. Гости все еще были на посту — очевидно, мишень так и не появилась. Сколько придется терпеть это еще?

Время тянулось чудовищно медленно. Часы пробили половину девятого. Любовник замычал сквозь скотч и завозился на полу. Лейтенант подошел и присел рядом на корточки. Он оторвал липкую ленту и приложил палец к губам:

— Тихо.

Пленник с готовностью закивал и произнес шепотом:

— Мне бы на толчок… И мусор же…

Лейтенант оказался на удивление понимающим, он развязал любовнику ноги и повел его в туалет.

В этот момент раздался громкий и настойчивый стук в дверь.

Оскорбленная в лучших чувствах, жена Казановы провела бессонную ночь и решила действовать. Она спустилась на нужный этаж и, обнаружив обертку на том же месте, вернулась к себе и позвонила в милицию:

— В 56-й квартире пьяный дебош и женщина кричит, что ее убивают. — Она назвала адрес и уселась у окна в ожидании наряда.

Вдова услышала разговор у двери:

— Да, это я звонила, в этой квартире, точно.

Мужской голос ответил с сомнением:

— Я ничего не слышу, вы не ошиблись?

— Нет, точно здесь кричали, что убивают, и грохот стоял…

Настойчиво зазвонил звонок.

— Откройте, милиция!

Дежа вю, подумала хозяйка, такое уже было. Интересно, эти хоть настоящие? Из туалета раздался грохот падающих ведер и шум борьбы. Капитан у окна ловко отвинтил оптический прицел, разобрал винтовку и сложил в «дипломат». Лейтенант выскочил в прихожую, на ходу доставая пистолет.

— Откройте, или мы выломаем дверь. — И чуть тише: — Может, послать за слесарем?

— У слесарей сейчас самое время опохмеляться. Наддай плечом, она не железная.

Кто-то ударил в дверь, но она устояла. Капитан, осторожно сняв цепочку, прислушался. Невидимый страж порядка снова разбежался и с криком бросился на преграду, но в момент удара дверь открылась, и молодой участковый на всех парах влетел в квартиру, зацепившись за заботливо подставленную ногу. Ударившись головой о стенку, он сполз на пол, а гости стремительно рванули наружу и, разбросав на бегу второго милиционера и жену Казановы, сбежали вниз по лестнице.

— Стой, гады, стрелять буду!

Но убийцы уже выскочили из подъезда.

Заместитель генерального прокурора Меркулов кипел от бешенства. Что Турецкий себе позволяет?! И что он, собственно, о себе возомнил? Звонил ему двадцать раз за последние двадцать минут, не дозвонился — занято. У секретарши сходный результат, только гудки не короткие, а длинные. В итоге он вынужден был прийти лично, обуреваемый непреодолимым желанием устроить показательный, нет, образцово-показательный разнос.

Но из-за закрытой двери раздавались крики и стоны юной стажерки Турецкого, Маргариты — весьма недвусмысленного содержания:

— Ну же, левее, еще, выше, выше… — Дальше следовало бурное сопение Турецкого, и снова истерический вопль:

— Глубже, Сан Борисыч, он уже там… Еще, еще и опять налево.

Меркулов застыл как вкопанный. Все-таки он был человеком воспитанным и потому удержался от внезапного вторжения. Он негромко кашлянул, но никто не обратил на это внимания.

Сопоставив время, потраченное на тщетные попытки дозвониться плюс еще минуты три на ходьбу, минус отнюдь не юный возраст Турецкого, Меркулов решил, что вот-вот все закончится. Он собрался ретироваться и вернуться минут через пять, но следующие реплики заставили его передумать.

— Сан Борисыч, здоровье, патроны, лазер!

— Сам знаю! А-а-а!!! Он меня подстрелил! Ты видела?! Ну, Славка, я тебе устрою Вальпургиеву ночь!

— Варфоломеевскую.

— Один хрен!

Меркулов рывком распахнул дверь.

— Чем вы тут занимаетесь в рабочее время?!

— А, Константин Дмитрич, иди поприсутствуй при историческом моменте. — Турецкий даже не взглянул на грозное начальство. — Ща я Грязнова лазерным топором…

«Важняк» Турецкий вперился в экран монитора, от усердия прикусив кончик языка. Правой рукой он самозабвенно долбил кнопки мыши, левая, неестественно скрюченная, нависла над клавиатурой, одновременно контролируя восемнадцать управляющих клавиш. Рядом сидела Маргарита и, водя пальцем по распечатанной карте уровня, работала штурманом. Турецкий с Грязновым по сети играли в «Duke». Всех врагов они уже истребили и теперь воевали исключительно друг с другом.

— Генеральный вызывает. — Меркулов потянулся к кнопке «Reset», но Маргарита грудью закрыла заветную кнопку.

— Еще минуточку, Константин Дмитриевич, мы его почти сделали…

— Отключайся немедленно, — отрезал Меркулов.

Турецкий нажал паузу и отправил Грязнову сообщение: «Стой где стоишь, меня вызывает генеральный».

«Кончай лапшу грузить, сливай воду», — появилось на экране.

— Отвернись, — попросил Меркулов секретаршу и быстро настучал что-то на клавиатуре.

Ответ пришел незамедлительно: «Понял, отключаюсь и перезвоню».

Турецкий, наконец, оторвался от монитора и разминал одеревеневшие пальцы.