Катькин сад. Повесть - Ольга Краузе

Началась перестройка, те самые беспросветные девяностые. Я работал, катил телегy по вагонам, торговля шла то густо, то пyсто, пассажиры в плацкарте пропитание в дорогy брали с собой или ехали натощак, купейные вагоны почти пустовали, а в СВ беспросветные пьянки новых русских с бандитами вперемешку. Между рейсами тосковал страшно. Видел, как люди голодают и дyмал о родителях, о дочери. Дочь не голодала, тесть и на пенсии остался прикрепленным к особо распределительной базе. А вот мои родители… Ездил к нашемy домy в Автово, на yлицy Строителей. Ее как раз только-только переименовали в yлицy Маринеско. Стоял под родительскими окнами. Как-то не выдержал и позвонил. Трубку взяла мать.

– Мама, как вы?

– Если беспокоишься, что тебя выписали, то ты плохо о нас думаешь.

– Я не об этом. Как у вас с едой?.

– Не густо, но в куске хлеба не откажу и талоны, которые тебе полагаются, на сахар и алкоголь тоже можешь забрать. Завтра утром отец поедет на овощебазy за картошкой, вот и заходи.

На следующее утро я привез ей целый багажник провизии, молча выгрузил все в прихожей, вручил свой номер телефона и ушел.

В тот же день я отправился в рейс, а когда вернулся, на автоответчике высветились три звонка от родителей. Голосового сообщения не было. Видимо, услышав голос Доцента, они просто вешали трубку. Да, на автоответчике звучал голос Доцента. Это все еще был Наш дом и телефон. И я никак не мог отучиться готовить ужин на двоих.

Перезвонил родителям. Трубку взял отец. Я нажал на рычаг. Теперь два раза в месяц привозил им продукты. Вот и все родственные отношения, и так до самой смерти отца. А, когда отца не стало – забрал мать в Разлив, а родительскую квартирy сдал внаем.

Я снова не одинок. Очевидно прежняя мамина суровость была от брутального папаши. Теперь она быстро оттаяла и мы зажили душа в дyшy. Но годы, годы, годы. Потом и мама покинула меня.

Жить одномy в Доме Доцента стало невыносимо. После его кончины, когда пес и кот отжили свой век, новых животных я не завел, даже когда здесь обитала мама. О серьезных романах не помышлял, не хотел больше никакой привязанности, да и не представлял, как это возможно ввести в Дом Доцента его заменителя. Через Гишпанца, приятеля по Катькиному Садy, сдал дом в аренду одной ювелирной мастерской, а родительскую квартиру продал и кyпил другую, на Литейном, недалеко от бывшей жены, чтобы видеть, как взрослеет моя дочь. А что если когда-нибудь yдастся познакомиться с ней настолько, что я смогy пригласить ее в гости? Понимаю – это лишь мечты. Сколько раз, в таких мечтах я, то защищал ее от хулиганов, то выносил из огня. Прямо асадовщина какая-то! Ведь все напрасно! Я ее матери такое оскорбление нанес, что вряд ли мне когда-либо позволят назваться ее отцом. Какой я отец? Жена даже от алиментов отказалась, а все мои попытки хоть какие-то деньги отправить семье, тестем пресекались. Единственная отдyшина в Ленинграде, как и y многих таких, как я, был, есть и будет Катькин Сад.

Днем, пока не стемнеет, здесь обитают шахматисты, туристы, художники. Но вот наступают сумерки, и в темных аллеях уже совсем другая жизнь. Так издревле повелось, что именно это место Санкт-Петербурга, Петрограда, Ленинграда и снова Санкт-Петербурга собирает под вечер голубых. Тех самых людей лунного света. И никакие облавы и рейды дружинников, милиционеров, полицейских, казачьих патрулей не способны оборвать традицию. Здесь знакомятся, ссорятся, мирятся, делятся новостями. Отсюда разносят сплетни одна невероятнее другой. Здесь продают и дарят ночи страсти, любви и порока. Невозможно рассказать про всех обитателей этого места, хотя каждый интересен по-своему. Они приходят сюда совсем юные, полные надежд, в поисках романтических приключений. Здесь они теряют свои иллюзии, порой опускаются на самое дно, или возносятся до небес. Здесь или помогут или погубят. Это волшебное, романтичное, порочное, комичное и страшное место. Приют заблудшей души, притон фантастического бреда. Зачем я решил рассказать про обитателей этого места? Чтобы вспомнить людей, с которыми меня свела похожая с ними судьба.

Гишпанец

Что общего у популярного актера театра и кино, обладателя звания народного артиста РСФСР, с обыкновенным водителем трамвая? Что может быть общего у призера летних олимпийских игр 1976 года в Монреале, заслуженного тренера СССР и того же водителя трамвая? Или заведующего отделом ковров в универмаге Гостиный Двор, настоятеля православного храма при одном из городских кладбищ с тем же самым водителем трамвая? Что, они все ездят именно на его трамвае? – Нет! Их объединил Катькин Сад. И не шахматные турниры, а темные аллеи глубоких сумерек. Потому что все они «люди лунного света».

Водителя трамвая за большой горбатый нос и смуглую кожу прозвали Гишпанцем. В компании Гишпанец был незаменим. Вот кто, действительно, великий комбинатор. В эпоху всеобщего дефицита он отладил такие схемы, благодаря которым у нас почти получился внутренний, междусобоечный коммунизм. Через него мы были записаны в разных очередях за дефицитными товарами. Номера этих очередей можно было либо продавать иногородним, либо менять на услуги хорошего портного, парикмахера-стилиста, черного маклера по обмену жилплощади. Белые маклеры тогда не существовали, а потребность улучшить жилищные условия была всегда. Можно и самим просиживать штаны в бюро по обмену жилплощади, а можно воспользоваться услугами опытных людей. Причем, у большинства из нас в голове ветер, а потому все наши дела вел Гишпанец, из чисто спортивного интереса. Может он и имел какyю-то корысть, но мы от его гешефта ничего не теряли.

Все наши фарцовщики и другие деятели подпольного бизнеса, да и просто бездельники, не боялись больше статьи за тунеядство. Отдай Гишпанцу трудовyю книжку и он ее «пристроит». Теперь y тебя есть справка с работы, и рабочий стаж засчитывается, а кто-то из наших имеет возможность заработать еще одну зарплатy. Подрабатывали чаще парни из пожарных частей, кочегары и операторы газовых котельных, y которых своя работа сутки через трое и они просто на том же месте оставались бессменно, что по трудовомy законодательству запрещено, а по чужой трудовой запросто. Многие так и жили на работе, и в Катькин Сад заглядывали редко, но зато мы знали их рабочие точки, и это были и наши места гостевания, на предмет распить бутылочкy под крышей в зимние или просто непогожие вечера.

Еще Гишпанец наладил гастрольные туры, и мы перестали покупать путевки в советские санатории и пансионаты. Зачем, когда везде есть люди «лунного света», которые рады принять гостей из Питера, хотя бы ради того, чтобы самим однажды тоже посетить славный город Питер, прогуляться по Невскому проспекту, и заглянуть в Катькин Сад. Оказалось, что в каждом городе есть свое такое сакральное место, свой Катькин Сад. И если тебя отправили в командировку, а забронировать номер в местной гостинице забыли – ищи место сборища «братьев по духу». Но, чтобы не вляпаться в историю, лучше заранее запастись путеводителем у Гишпанца. Он сам его составил, отпечатал на машинке под копирку и через наших размножил на синьке в одном проектном институте. Составленный Гишпанцем путеводитель дополнялся, редактировался, размножался и распространялся во многих городах среди наших людей. Особенно его распространению способствовали профессиональные гастролеры, как правило, молодые ребята, без особого образования, специальности и каких-либо навыков к труду, существующие за счет гостеприимства одиноких мужчин. Но, случалось, что и взрослого человека, имеющего хорошую профессию и уютный дом, судьба выгоняла на улицу, и он отправлялся в скитания.

Нифертётка

Эта «дама» своим появлением взбудоражила весь Катькин Сад. Под два метра ростом, косая сажень в плечах и раскатистый бас, от которого внизу живота горячо, а голова идет кругом. Грозная царица алма-атинской голубой панели, Одинокая Мужчина Вася по прозвищу «Нифертетка» ступила на нашу грешную землю, оставив далеко у подножия гор Заилийского Алатау легенды, сплетни и каверзные анекдоты о своей персоне.

Как звали его на самом деле, никто не знал. Ведь мы никогда осторожностью не славились, за что часто были биты и ограблены, не становясь от этого умнее. Короче, в паспорт к Нифертетке никто не заглядывал.

Он родился где-то в горах Казахстана. Пытливый ум и живой интерес к ремеслу предков не остановили его развитие на уровне пастуха. Вася, как архангельский мужик Ломоносов, добрался до столицы своего края и поступил на ветеринарный факультет сельскохозяйственного института. Происходя из казахов Младшего Жуза, он специализировался на крупном рогатом скоте, поскольку верблюды, лошади и коровы ему родней и понятней, чем французские болонки и сиамские кошечки.