Братство, или Кризис Сумеречных - Корин Холод

По коридору простучали торопливые шаги. Дверь на кухню распахнулась. Тот, кого она считала братом, вошёл и встал у стола, вертя в пальцах трубку. Руки его слегка дрожали. На плите выкипал чайник. Следом за мужчиной вошла стройная девушка, окинула взглядом кухню и улыбнулась.

— Ну, знакомь.

Хозяйка дома недоверчиво посмотрела на девушку, потом на своего друга. Он встретил её взгляд, криво улыбнулся, взял из шкатулки кольцо и уверенно надел его на безымянный палец правой руки. От дрожи не осталось и следа.

— Знакомься, — сказал он, — Это Кит. Моя сестра.

— Таэ, — несколько скованно представилась женщина, сидевшая у стола. — Значит, вражда закончилась? Вы снова собираетесь вместе?

— Да, — серьёзно кивнула Кит. — Мы потеряли вашего приятеля на какое-то время, но теперь все в сборе. Почти. Мести не будет, обещаю. Вы будете сильно возражать, если мы ненадолго оккупируем ваш дом? Остальные приедут завтра.

— Нисколько, — твёрдо произнесла она. — Он долго этого ждал. Спасибо, что нашли его.

— Не за что. — Девушка перевела взгляд на брата. — Жаль, что нас только пятеро.

— Мы справимся, — твердо отозвался он, — и вернём его. Обязательно.

— Я знаю, брат, — прошептала Кит, сглатывая внезапно набежавшие слёзы. Настроение у нее менялось в мгновение ока: секунда — и плаксивая гримаса исчезла с её лица, а голос окреп. — Я знаю.

В детской стояла большая двухъярусная кровать. Мужчина вспомнил, как Платина, человек, которого он считал братом, протестовал против её покупки, и покачал головой.

— Она твоя… жена? — в голосе Кит было слышно едва различимое напряжение. Он покачал головой.

— Нет. Это совсем другое.

— Как раньше?

— Нет. Другое «другое», — он хмыкнул. — Короче, долго объяснять.

— А это чьё? — она кивком указала на кровать.

— Это детей. Они сейчас в городе, с отцом. Послушай, давай потом тебе всё расскажу? Четвёртый час ночи. Спать надо. Если они приезжают завтра, у нас будет много работы.

Она подошла ближе.

— Ты вспоминал про нас?

Несколько секунд молчания.

— Да. Каждый день. Каждую ночь. Всегда помнил.

— И про нас? — Интонация была совсем иной. Кит подошла ближе и осторожно коснулась кончиками пальцев его груди.

От девушки чуть заметно пахло духами. Глубоко внутри шевельнулось давно забытое чувство.

Мужчина чуть отстранился и взглянул ей в глаза. Сейчас они были густо синими.

— «Нас» не было. Была глупость, которую не следовало повторять.

— Разумеется, — она несколько разочарованно хмыкнула, — такая же глупость, как…

— Не надо, — оборвал он её. — Из-за моего идиотизма всё и развалилось к чертовой матери.

— Ты наделал ошибок, я согласна. Но ошибки надо исправлять и отвечать за них. Перед Намом в первую очередь.

— В первую очередь, — спокойно сказал он, — тебе пора спать. А когда он спросит, я отвечу. За всё. Всем, чем потребуется.

— Ты всё такой же пафосный дурачок, — фыркнула она, снимая ботинки и забираясь на кровать прямо в одежде. — Взрослеть собираешься?

— А я останусь прежним после этого? — грустно спросил он. — Хотя, можешь считать, что я уже повзрослел, Кит. Сама видишь — у меня теперь есть дом. Новая семья. Дети, пусть и не мои.

Она жестом попросила его отвернуться, и он послушно встал лицом к двери. Девушка чуть улыбнулась и принялась раздеваться. Она не стала говорить ему, что наличие детей и даже дома ещё ничего не значит. На это нашёлся бы ещё один ведущий в пустоту ответ. Оставалось надеяться, что серьёзность ситуации и старший брат смогут вернуть бывшему лидеру Братства чувство реальности. Пока что можно было вести ни к чему не обязывающую беседу.

— Ты учишь их детей?

— Понемногу. Они вырастут такими же, как мы.

— Не приведи боги, — она поёжилась, забираясь под одеяло.

— По возможностям — наверняка. Но, в отличие от нас, у них будет наставник.

— Ты, — Кит усмехнулась, — который никогда не хотел этим заниматься? Или это очередная маска? «Ответственный дядюшка».

— Я давно не ношу масок, — отрезал он, выключая свет. — Лет восемь уже как. Доброй ночи, сестра. У нас впереди тяжёлые дни.

— Ты даже не представляешь, насколько, Витти, — пробормотала девушка, когда дверь за ним закрылась. — Надеюсь, ты снова станешь похожим на себя прежнего. Тогда ты, по крайней мере, умел признавать свои провалы сразу.

Она прикрыла глаза, и тени прошлого столпились возле её изголовья.

— Сам по себе анальгин — жуткая дрянь. С похмелья вообще лучше пивом лечиться. Только ни в коем случае не вздумай потреблять вино или что крепкое. Вообще, наш уровень лекарств и медицины в целом оставляет желать чего получше. Да ещё и самолечение в придачу.

— Как говорил классик, «население у нас крепкое и, в основном, лечится само».

— Ага. Только помяни моё слово, скоро народ начнёт лечиться чем-нибудь вроде жареной мочи. В масштабах страны.

— Тебе бы школу закончить, доктор ты наш…

— Не доктор, а целитель.

Московский вокзал. Субботний вечер. Множество подростков собрались в центре зала ожидания у подножия колонны, гордо несущей бюстик Петра I. Говорят, если долго на него смотреть, он тебе подмигнёт…

Эти мальчишки и девчонки никуда не едут. Они презрительно косятся на пьяных и опасливо — на сотрудников правоохранительных органов. Это «тусовка». Большой Питерский Сход. Каждую субботу здесь собираются странные и «стрёмные» личности с разноцветными волосами, серёжками в самых неподходящих местах и прочей неформальной атрибутикой. Они приезжают поговорить, поделиться новостями и кассетами с фильмами или «мультами». Они приезжают потому, что больше их нигде не поймут. Жизнь только здесь. Остальное время — только ожидание следующей встречи. Здесь мало пьют, наркотики неприемлемы, а о таком слове как «нетерпимость» просто не знают.

На ступеньках, уходящих в «малый зал», за спиной памятника, сидел тощий мальчишка. Или, скорее, юнец. Судя по внешности, он не так давно вошёл в тот возраст, что лежит между беззаботным детством и бесшабашной юностью. Четырнадцать, может быть, пятнадцать лет. Раньше таких называли «отрок». Истёртая до блестящих пятен, замшевая «недокосуха» была велика ему почти на два размера, но не похоже, чтобы это причиняло ему неудобства. Чёрные джинсы, чёрная футболка, тяжёлые чёрные ботинки. Странные, почти «цивильные» на фоне «говнодавов» и «камелотов» окружающих. Тонкие пальцы до хруста вцепились в ступеньку, голова опустилась, тёмные, средней длины волосы закрыли глаза.