Гость с того света. серия «Небесный дознаватель» - Сергей Долженко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Сок. Только сок, – сказал он как бы самому себе.
Видимо, гад, заметил красные от подступивших слез Анины глаза и все еще обидчиво сжатые губы.
– Мне коньяк, – быстро и нарочито громко потребовала она. – Пятьдесят. Нет, семьдесят граммов.
– Вам какой? – зачастил бармен. – Есть наши южные превосходные коньяки – Арагви, молдавские – Белый Аист. Есть традиционные – Хенесси, Бруно.
Молодая девушка за его спиной, складывающая на поднос бокалы, с легким презрением посмотрела на нее.
– Все равно. Который послаще.
Она едва выбила в деканате эти десять дней. Десять дней, который могли стать началом ее новой жизни. Сорвалось. Новая жизнь оборвалась, едва начавшись. Они пробыли вместе со Славкой всего три дня. А потом…
От крепкой янтарной жидкости с приторным шоколадным вкусом перехватило дыхание, она зажмурилась, закашлялась… Но тут же отпустило, открыла глаза и увидела перед собой сочувственно кивающего спортсмена.
– Поэтому я пью только сок, – сказал он со вздохом. – Алкоголь сначала вызывает расширение сосудов, а затем, по закону противодействия, сильный спазм.
– Мне по барабану, что он вызывает, – отрезала она, взяла сумку и пошла к группе пассажиров, стоящих в ожидании у стеклянной стены, выходящей на летное поле.
Оранжевый тягач тянул к аэровокзалу тупорылую серебристую сигару ТУ-154М с широко разнесенными крыльями.
– Почему «М»? – спросил кто-то.
– Модернизацию прошел, – ответил толстый дядька, одетый по летнему свободно, в просторную цветную рубаху с коротким рукавом. – Пол в салоне подмели и буквы на фюзеляже краской подновили.
Аня рассмеялась. Шутка ей понравилась. Нервная дрожь под сердцем унялась, настроение быстро поднималось. Странно. Еще утром, с дикого недосыпа ей казалось, что она такая несчастная! Затем подумала о том, кто, наверное, все еще стоял по то сторону аэровокзала у красного «Феррари». Славка милый, хороший, но ей не пара. Совсем еще мальчик. Сильный, уверенный в себе, правильный и стремящийся все делать правильно, но мальчик. Старше ее на два года – однако рядом с ним она чувствовала себя взрослой женщиной.
Ну, конечно, она взрослая! Уже двадцать, была замужем…
– Ничего, граждане, как-нибудь долетим, – мрачно продолжил толстяк. – Этим самолетиком даже олигархи, смотрю, не брезгуют.
К выходу из VIP-зала подавали приземистый многоместный «Мерседес» с черными тонированными стеклами. К нему, сквозь строй вертевших головами охранников, рослых, в белых рубашках и галстуках, склонив голову с узнаваемым профилем, быстро шел пожилой мужчина в мешковатом черном костюме. В руке его покачивался желто-коричневый кейс.
– Кто это? – спросила с любопытством Аня.
– Сам Янковский. Ножки болят. Сто метров до самолета пройти не может.
Эту фамилию Аня, конечно, слышала. Одно время глава нефтяной компании «Мак-Ойл» и владелец 43-телеканала не сходил с экранов телевизоров. Его имя связывали со скандальными президентскими выборами 1996 года. Пару раз он непостижимым образом выживал после покушений… Последние два года, как писали газеты, Янковский оставил политику и всецело занялся бизнесом. Отец несколько раз упоминал, что встречался с ним, когда тот приезжал на знаменитую Нижневолжскую ярмарку.
– Подумаешь, олигарх… – надменно произнесла Аня. – Сегодня в костюмчике – завтра в тюремной робе.
Стеклянные двери разъехались в стороны, рев авиадвигателей ворвался в зал, и мало кто расслышал звенящий хлопок за спиной устремившихся на посадку пассажиров. Одна Аня резко обернулась, и с мстительной радостью увидела, что девица из бара, всплеснув руками, присела над подносом, сплошь усеянным расколотыми бокалами.
Мстительная пассажирка чуть язык ей не показала. «Так-то вот! За собой следи, милочка, а не за тем, кто, что, сколько и в какое время пьет!»
Затем беспечно шагнула под слепящее южное солнце на летное поле.
Иван Петрович Шмыга медленно брел по обледенелой дорожке между высотными домами Северного микрорайона, в котором жила его давняя знакомая Варвара Федоровна Решетникова. Сердобольная старушка отдала ему одну из своих двух комнат под «общественную приемную» – как саркастически шутил бывший детектив по предотвращению несчастных случаев, знававший и лучшие времена. Там он и проводил большую часть своего рабочего времени и туда сейчас спешил, опаздывая больше, чем на час.
Ноябрь выдался на редкость скверный – то с неожиданными февральскими вьюгами, то с весенней апрельской капелью. Ходить по улицам надо было в альпинистских ботинках с шипами. Таких ботиночек Иван Петрович не прикупил, и теперь, скользя в осенних туфлях с гладкой подошвой, чертыхался на чем свет стоит. Огибая угол котельной, с крыши которой свисали ледяные глыбы, увидел женщину, шедшую по узенькой тропинке под самой стеной.
– Гражданочка, стоять! – воскликнул он, и бросился ей наперерез.
Она ойкнула, замерла, и в ту же секунду ледяной безобразный ком, тяжело ухнув, сорвался с карниза и ушел в снег буквально в метре от нее.
– На небо иногда смотреть надо, – раздраженно сказал ей Шмыга, переводя дыхание. – Все землю носом пашете, будто что-то хорошее там найдете.
Она остолбенело посмотрела на него, потом на ледяной камень, который едва не раскроил ей голову.
– Ничего особенного, – успокаиваясь, произнес предсказатель. – Крыса.
Ткнул пальцем на несчастное животное в лужице алой крови, застывшее подо льдом дорожки, которой шла женщина. Та взвизгнула:
– Хам! Сам ты крыса! А ну пошел отсюда, не то милицию вызову.
Действительно, поставила сумки на снег, решительно потащила из кармана сотовый телефон…
– Иди ты, дура, – выругался Иван Петрович и пошел от нее, сгорбившись, сунув руки в карманы старенького плаща.
Он так и опаздывал на работу, и теперь ему не избежать нагоняя от Варвары Федоровны. Вот уже два месяца в газетах она помещала двустрочные объявления типа: «Потомственная гадалка бабушка Варя объяснит ваши сны, предскажет судьбу. Дешево. Конфиденциально». Как ни удивительно, народ шел. Замученные злодейкой-судьбой женщины с заплаканными глазами, терпеливые старушки, соседи по дому, их родственники, соседи родственников, приезжие из окрестных деревень…
Сам Шмыга сидел в спальне Решетниковой, пока та дотошно расспрашивала очередного клиента, заполняла специально им подготовленную анкету. Перелистывал в сотый раз старенькие журналы «Работница» и «Приусадебное хозяйство», украдкой потягивал из плоской металлической фляжки дешевое бренди, или мирно дремал в широком кресле с протертыми кожаными подлокотниками, пропахшем особым старушечьим запахом – смесью нафталина, корвалола и валерьянки.
Расспросив очередную посетительницу, бабушка Варя, указывая пальцем в потолок, говорила: «Мне надо посоветоваться с Ними», и удалялась в спальню. Посетительница застывала в благоговейном молчании, дабы ни скрипом расшатанного стула, на котором сидела, ни кашлем не помешать беседе потомственной гадалки с Верховными существами, беседе, от которой, быть может, зависело ее будущее. Варвара Федоровна тем временем клала перед Шмыгой заполненную анкету, и, пока представитель Неба разбирался в ее каракулях, молилась перед Пресвятой Богородицей, тяжко вздыхая: «Прости, матушка, за грехи наши тяжкие!»
Иван Петрович выносил заключение, бабушка Варя уходила. Разъясняла сон клиентке, прятала полученные тридцать рублей в тумбочку под телевизором. Самому толкователю раз в неделю она выдавала триста рублей, и то приговаривая, сердито сжав губы:
– И того хватит. Пропьешь все равно.
– Пить без закуски, здоровью вредить, – сердился Иван Петрович, и выторговывал еще сто или даже сто пятьдесят рублей.
Куда вредная старушка прятала остальные деньги, его не волновало, хотя в день принимал, бывало, и по десять и по пятнадцать человек. Его вообще мало что волновало с тех пор, когда жена окончательно и бесповоротно ушла от него.
В этот день выговора за опоздание не последовало. Варвара Федоровна сидела в зале за круглым столом благостная, тихая, размякшая и держала перед собой маленькую икону. На скатерти стояла пластиковая бутылка с водой, лежали круглые белые хлебцы, на блюдце высилась горка рыжей глины.
– Доброе утро, – извиняющимся тоном сказал Шмыга, проскользнув в комнату бочком и присаживаясь на диван. – Что у нас сегодня?
– Иди сюда, – властно сказала бабушка Варя. – Смотри, что мне Надежда из Мурома привезла.
Он послушно пересел к столу.
– Кто у нас будет Надежда?
С тех пор, как Варвара Федоровна зачастила в вновь открытый храм Святой Татьяны и неожиданно для самой себя стала ревностной прихожанкой, у нее появилось множество подруг – тихие тетки в платочках, с бледными, невыразительными, без привычной косметики лицами.
